— Кажется, что-то припоминаю.

— «Кажется»… А я помню как сейчас. Ты проснулась и говоришь мне…

— Позволь, что я могла тебе сказать? Мы ведь еще не жили вместе!

— Хочешь сказать, что мы еще не были записаны? Да, но что касается прочего, то… пардон…

— Ложь.

— Как — ложь?

— Ложь чистой воды.

— Да что ложь-то?

— Ничего прочего не было, пока мы не поженились!

— Стема…

— Что — Стема?

— Напомнить тебе?..

— Нечего мне напоминать! Все так, как я говорю. Я тебе вольностей не позволяла. И нечего прикидываться донжуаном.

— А когда я снимал чердак у Зибельмана?

— Это было после свадьбы!

— Нет, голубка. Мы тогда еще и заявления не подали.

— А я говорю, что мы уже были записаны — и когда жили у Зибельмана, и когда потом на год переселились в общежитие…

— Ты путаешь: сперва мы жили в общежитии, а потом у Зибельмана.

— У тебя склероз. А я никогда ничего не забываю. Заруби на носу: я ни разу не была близка с тобой до того дня, пока мы не сочетались законным браком… Дебил!

— Неправда, Стема…

— Правда! И хватит меня нервировать!

— Но… Хорошо, пусть будет так, как ты говоришь.

— Не пусть будет, а так и было!

— Если ты настаиваешь…

— Хватит! Не желаю больше обсуждать эту тему… Говори, что хотел сказать, и закончим. Мемуарщик несчастный, ты скоро мое имя забудешь… Так что там насчет премьеры?

— Забыл.

— Я и говорю, что ты ничего не помнишь. Ты начал про то, что утром…

— Ага… так вот, первое, что ты сделала, проснувшись…

— Ну же!

— Ты протянула мне указательный палец и сказала: укуси.

— Я?!

— Забыла? Кто же у нас склеротик?

— Не могла я такого сказать… И что? Укусил?

— Нет… ты его тут же отдернула и дала мне мизинец. Укуси, говоришь, лучше этот, да покрепче.

— Дай-ка гляну, нет ли рубца… ты ведь был зубастый, как жеребец.

— Не ищи. Я и его не укусил.

— Пожалел?

— Нет. Просто ты отдернула. Ты решила, что лучше всего будет, если я укушу тебя в нижнюю губу.

— Ну, это уж ты врешь… глупости какие!

— Так было. Ты сказала, что хочешь запомнить этот день навсегда, а значит, нужно, чтобы показалась кровь.

— Брось молоть ерунду!

— Так было, Стема.

— Не помню.

— Ты не можешь помнить, потому что я и в губу тебя не укусил.

— А знаешь, мне ведь и правда было бы приятно иметь какой-нибудь памятный знак, так сказать, свидетельство моего дебюта. И именно от тебя, дурачок.

— Он есть.

— Есть? Где?

— В одном месте…

— Дим, если тебе нечего делать, займись своими книгами, а меня оставь в покое.

— Он есть. Я укусил тебя… в затылок… под волосами…

— Ты вампир! Вурдалак! Разве нормальный мужчина станет кусать женщину в затылок?

— Ты так хотела.

— Я?!

— Ты. Я уже хотел прокусить тебе губу, а ты как отскочишь: нет, ни за что!

— Да, я была такая… чтобы какой-то мужчина ко мне прикасался… брр!

— Я не какой-то!

— Не важно.

— И потом, это было уже после того, как мы не одну ночь провели вместе…

— Ты глуп как мул. Я сказала и повторяю: до того дня как мы поженились, я не подпускала тебя ближе, чем на один поцелуй.

— Ты не потому отскочила. Ты испугалась, что если я укушу тебя так, как ты просила, то на премьере не сможешь выговорить ни слова.

— Разумно.

— Ну вот. Короче, ты сказала: кусай в затылок.

— А ты и рад стараться!

— Я не хотел…

— Ну да!

— Клянусь чем хочешь! Но ты была как сумасшедшая: кусай да кусай… Словом, мы сошлись на затылке.

— Тебя послушать, так…

— Клянусь… Ты мне еще влепила пощечину…

— Я?! За что?

— За то, что я не хотел тебя кусать.

— А знаешь, что-нибудь в этом роде не исключается. Я ведь была такая…

— Словом, ты мне врезала, и тогда я тебя укусил, причем укусил так, чтобы впредь ты не распускала руки.

— Кретин!

— Да ладно, что было — прошло… а шрам остался.

— Значит, первая премьера все-таки пометила меня! Он большой?

— Теперь уж совсем маленький… зарос. Случается, когда ты спишь спиной ко мне, я его тихонько трогаю.

— Хочу сейчас же посмотреть… дай зеркало.

— Пожалуйста. Стань перед большим, а смотри в это.

— Где же?.. Действительно… Теперь я вспомнила. Знаешь, как больно было? Но и я виду не подала… Дим, я что-то разволновалась, совсем как тогда.

— С чего я и начал…

— Молчи, не профанируй дорогие воспоминания… Поцелуй его… нет, укуси, только осторожно… Эх ты, недотепа!..

9

— Дорогая, что с тобой?!

— А что такое?

— В каком ты виде?!

— Ничего страшного… дай полотенце.

— Где ты была? Ты вся в грязи…

— Я же просила: дай полотенце. Или нет, не надо, я сразу пойду в душ.

— Посмотри на эти полы… Ничего себе!

— Можно подумать, что их моешь ты, а не я. Успокойся.

— Нет, Стема, в душ ты не пойдешь, пока не скажешь, где была. Я весь извелся! Ты же сказала, что идешь к…

— Приму душ, потом скажу.

— Я не знал, что и думать!..

— Может, разрешишь мне остаться одной? Я хочу раздеться.

— Что с тобой происходит в последнее время? То ты меня доводила с тем зданием, теперь…

— Теперь тоже.

— Как, ты не выбросила из головы эту дурь?

— А что тебя удивляет?

— Но ведь дождь! Ты сказала, что идешь к Грете. Уже не говоря о том, что мы решили поставить крест на этой чертовой стройке.

— Я и была у Греты.

— А вид такой, словно стадо пасла.

— Извини, но твои деревенские сравнения меня не впечатляют. Я никогда не жила в селе и ничего в этом не понимаю.

— А что понимать? Ты в грязи с головы до ног.

— Вполне естественно.

— В каком смысле?

— Кто ходит по земле, поневоле пачкается.

— А где ты нашла в городе землю? Асфальт взламывала?

— Я уже объяснила: я была там, на стройке.

— Клянусь, я однажды взорву ее к чертовой матери. Что ты там искала? Ведь и отсюда все прекрасно видно.

— Видно, но не все.

— О чем ты?

— Так… Если до сих пор мне кое-что было неясно, то теперь я просто ничего не понимаю.

— Извини, но ты сумасшедшая. Я, может быть, тоже иногда говорю глупости, но ты становишься просто невменяемой. Мало того, что ходишь бог знает где, пачкаешь платье, рвешь обувь… после всего приходишь и сообщаешь, что еще больше запуталась. Что все это значит?

— Если ты будешь кричать, я ничего не скажу.

— И не надо!

— Подумай…

— Меня такими штучками не проймешь.

— А разве ты не сгораешь от желания выяснить, что мне удалось разузнать?

— Повторяю: меня это не интересует.

— А попробуй все-таки спросить меня.

— Не имею ни малейшего желания.

— Дело твое… Выставь, пожалуйста, мои туфли посушиться.

— Не хочу.

— Что ж, я сама…

— Дай сюда!

— Ты так мил… и это платье, будь добр, повесь на балконе, а мне принеси голубое. Только не устраивай беспорядок в шкафу. Да, это оно… Но почему ты его швыряешь?

— Я с тобой не разговариваю.

— Ребенок, честное слово… Лучше признайся, что тебе не терпится расспросить меня…

— Я жду, жду, места себе не нахожу, Грета говорит, что ты давно ушла, автобусы проходят, один, другой, третий… Я то в дом, то из дома, бьюсь головой об стенку…

— Бедный мой! Надо было посмотреть в окно.

— Что?

— Надо было просто посмотреть через дорогу, и ты бы увидел меня…

— Прости господи, вроде взрослая женщина, если не сказать больше… Что ты там искала?

— Интересно…

— Ну что там может быть интересного? Не строят — ясно? Не строят! Сколько времени прошло?..

— Я хотела сама убедиться в одной вещи…

— Ну в чем же, в чем? Я прямо не знаю, что сейчас сделаю!

— Ты сейчас похож не на ежа, а на льва.

— Прекрати!

— Молчу, молчу…

— Нет, молчать я тебе не дам. И сам не буду. Отвечай: что ты там искала? В такой грязи, в такую погоду…