— Не было, а теперь будет.
— Да ведь все равно играть не с кем! Оркестра-то нет!
— Может, он организует…
— А на трубе кто будет играть, Митаке?
— Старуху научит!
— Тогда надо было и трубу купить!..
Люди повеселели, смеются, подкалывают старика, а он и бровью не ведет. Везут домой — и ладно…
Однако все это предыстория. История началась чуть позже.
— Точно, с глузду съехал! — решило село, когда в ту же ночь во дворе Митаке загрохотал барабан. Да не на шутку: бум! бум! бум!
Послушали — рассердились.
Соседи приникли к окнам, бросились к заборам, один, особенно пылкий, попробовал даже вырвать у старика колотушку, но Митаке не дрогнул: сидит себе у двери на низеньком стульчике и стучит так, что впору оглохнуть, — бум! бум! бум!
У нас какой народ? Всему удивляется и ко всему привыкает. Это даже удивительно, к чему только не привыкает. Решили так: Митаке пробует покупку. И бог с ним, пусть пробует, скоро самому надоест. Решили — и пошли спать. Каково же было общее удивление, когда через три дня барабан Митаке снова загрохотал, и снова — в полночь! Бум! Бум! Бум! Прошло еще несколько дней, и опять из темноты донеслись яростные удары. И ведь это даже музыкой не назовешь! Спать нельзя — и слушать нечего!.. Люди к нему так и этак: нехорошо, Митаке, у всех дети, завтра нам на работу, постыдился бы… Все напрасно.
Пошли к председателю.
Председатель — к сторожу:
— Доставить его сей же час в сельсовет!
Поговорили как положено, строго, но с уважением к старости. Прошло еще сколько-то времени — опять грохот: бум! бум! Колотит Митаке в барабан что есть силы, потом, когда всех растормошит, забирает инструмент и исчезает в доме, чтобы через некоторое время опять поднять на ноги все село. Начал грохотать и среди бела дня, по утрам и вечерам: бум! бум! бум!.. Привычка привычкой, а иные от этого громыханья вскакивали с постелей. Псих, ясное дело! Одни сумасшедшие — сами себе сумасшедшие, другие — готовы мир на попа поставить. Надо искать выход. Но как его найдешь, если главного никто понять не может: зачем Митаке терзает барабан?
— Я, кажется, догадываюсь, — шепнул однажды жене учитель физики, который по призванию занимался частным сыском.
Женщина только рукой махнула:
— Знаю я твои догадки… Ну, выкладывай!
— Если ты не веришь…
— Давай, давай…
— Он делает это… для справедливости.
— Зачем?
— Для спра-вед-ли-во-сти! Да! — страстно воскликнул сельский детектив. — Я долго бился над этой загадкой, но наконец решил ее! Прикинь-ка: когда он грохотал в последний раз? В четверг ночью. А что произошло в четверг днем?
— Что?
— Припомни-ка! Напряги извилины! Ну?.. Да как же ничего, если произошло? Нет, школа тут ни при чем. В селе что случилось? Ничего? Это для тебя ничего, для меня ничего, а для Митаке — что-то. Бригадир Стегулеца по-матерному выругал! Поняла?
От искреннего желания понять у жены учителя даже голова разболелась.
— Что ты имеешь в виду? — спросила она, потирая виски платочком, смоченным в одеколоне «Белеет парус одинокий».
— Повторяю: бригадир обматерил Стегулеца. Это было днем. А Митаке когда грохнул? Ночью, правильно. Дошло до тебя? Видишь причинно-следственную связь?
— Постой, постой… голова болит, — пожаловалась женщина. — Как ты сказал? Днем бригадир выругал Стегулеца, а ночью Митаке бил в барабан. И это, по-твоему, причина?
— Именно!
— Нет, я не вижу связи… Ведь самого Митаке никто не оскорблял?
— Ну и что? Стегулец обижен зря. Это несправедливо. Вот Митаке и выразил свое возмущение.
— Ерунда! — вздохнула жена учителя, постанывая от все усиливающейся боли. — Вечные твои выдумки…
— Отнюдь! — возразил проницательный сыщик. — Я взвесил все факторы и уверен, что прав. Давай продолжим анализ. Когда Митаке бил в барабан в предпоследний раз? Не помнишь? Не помнишь, потому что не следила, а у меня все записано… в дневнике погодных наблюдений. В субботу! А что случилось в субботу? Ха! Не знаешь! В субботу Просоп перевернулся вместе с машиной. Сам, правда, уцелел, но в кузове было зерно, и его растаскали. При чем тут справедливость? А при том, что опять налицо ущерб обществу!..
Жена возмутилась:
— Так вот чем ты занимаешься по ночам! Я одна мучаюсь в постели, а ты… Это, по-твоему, справедливо?
— Это дело личное… Слушай дальше. Что было в позапрошлое воскресенье?
— Бригадир выругал Митаке?
— Жалкий у тебя юмор… Не выругал, а велел выйти на картошку.
— Иди ты туда и сюда! — закричала женщина. — Ты такой же чокнутый, как твой Митаке! Если на то пошло, он мог не выходить на уборку, но и не бумкать всю ночь в свою дьявольскую погремушку!
— Нет, дорогая! Митаке не из таких. Если все работают в воскресенье, как же он откажется? А ночью, правильно, бумкал! Ты спросишь: почему? Да потому, что картошку в этом году опять посадили некачественную, желтую… от нее даже скотина отказывается. Лишь бы отчитаться перед начальством… Но пойдем дальше. Я кропотливо проследил всю жизнь Митаке за последнее время. Ты помнишь тот случай, когда он барабанил четыре дня без передышки, словно и впрямь сошел с ума? Даже участковый милиционер не мог его остановить! Помнишь, как он кричал, чтобы не смели подходить к нему: он у себя во дворе! Неприкосновенность жилища!.. Так вот, я дознался, где собака зарыта. Четыре дня кряду наш сельмаг был закрыт — во-от такой замок висел! И это в самую страду!..
— Хватит! Я не могу больше тебя слушать! Хочешь совет? Сходи к доктору, пока не поздно. А я тем временем подумаю, как мне дальше жить с тобой.
— Да чтоб мне лопнуть, если я ошибаюсь!
— Если так, то скажи мне только одно: неужели он ради этого и купил барабан?
— Ясное дело! Я выяснил, я уверен. И знаешь, как я добрался до истины? Все очень просто, проще пареной репы. Однажды я решил проследить за Митаке от и до, с утра до утра. Сердце подсказывало мне, что в тот день его барабан не будет простаивать зря. Едва рассвело, я к нему отправился, конечно переодетый. Я прикинулся хромым стариком Николае и весь день ходил за ним следом. Он туда — и я туда, он сюда — и я тоже. И что бы он ни делал, с кем бы ни здоровался, кому бы что ни говорил — я все на ус мотал, все записывал. И знаешь, на первый взгляд ничего особенного как будто не произошло. А ночью барабан загремел снова. Я как знал, интуиция не подвела меня. Но в чем же, черт побери, причина? Давай-ка, думаю, еще раз вспомню весь день: так и сяк прикидываю — все обычно, все как всегда. Почтальон принес газету, он развернул ее, бегло просмотрел и положил рядом на завалинку. Сначала я не придал значения этому факту, и вдруг меня осенило, что дело именно в газете. А что же выписывает Митаке? «Сельскую жизнь», нашу, республиканскую. Так-так, говорю я себе… Наутро бегу в библиотеку, хватаю вчерашний номер. Читаю раз, читаю два… от передовой статьи до адреса редакции. Ни-че-го! Все хорошо, все прекрасно, все лучше и лучше. Газета как газета. Пишут об успехах одной доярки, о награждении одного тракториста, об агрокомплексах, о пионерах, которые вырастили две тысячи кроликов, и… о клубе с дырявой крышей. Как сейчас помню, заметка называлась: «Когда же покроют клуб?» Стой, думаю, а не связан ли вчерашний барабанный бой с этим самым делом? У нас ведь, ты знаешь, клуб тоже не очень…
— И ты спросил Митаке?!
— Ха! Митаке никогда не скажет, он человек замкнутый. Но он знает, что делает! Я сам догадался. С того дня я стал за ним поглядывать и, между прочим, внимательнее читать газеты. И пришел к простому выводу, простому, как закон сохранения энергии: если Митаке чем-то расстроен — жди барабана… Вот посмотри, у меня тут все записано, можно открыть на любой дате. Пожалуйста. Двадцать третьего марта. Барабан. Причина — двадцать второго, в день весеннего равноденствия, кто-то бросил ему во двор дохлую кошку. Едем дальше. Двадцать восьмого марта. Барабан. Причина — Фетеску выгнал старуху мать из дома и поселил ее в сарае. И так далее, и так далее, и так далее… А знаешь, почему он грохотал в ту ночь, когда только купил эту штуку? Не представляешь? А я знаю доподлинно. Он был сердит на водителя автобуса: заплатил, а тот не дал ему билета. Денежки, понятно, в карман… Вот так, моя дорогая. Он бумкает, грохочет, стучит в барабан, чтобы мы наконец поняли. Он до нас достучаться хочет… Но я теперь о другом думаю: ведь если обо всем стучать, так никакой жизни не хватит. Недавно он взялся уже за соседнее село. Представляешь, до чего так можно дойти?.. О, слышишь? Опять! И, кажется, не один? Нет, все еще один. И как грохочет! Что ж это опять в мире стряслось? Ты лично ты ничего сегодня не натворила, а?..
