Ему на голову тут же сваливается кирпич с привязанной к нему запиской:

ПОПРОБУЙ ВОЙТИ — ЕЩЕ НЕ ТО БУДЕТ!

— Ишь ты! — удивляется Илие.

Кирикэ, ощупывая шишку, осторожно открывает калитку и входит, выставив перед собой барабан.

Барабан, конечно, застревает.

Совместными усилиями друзья заталкивают Кирикэ во двор.

Там, между двумя деревьями, вывешен огромный транспарант с надписью:

ПРОВАЛИВАЙТЕ! ВАС ЗДЕСЬ НИКТО НЕ ЖДЕТ!

— Э-хе-хе, — говорит Аристел, пятясь к воротам, — а я и не знал, Кирикэ, что у тебя жена такая художница.

Он тянет Илие за рукав, подмигивает ему, и оба испаряются.

Кирикэ подходит к крыльцу.

Над дверью — новая надпись:

БЕГИ К СВОЕЙ МАРУСЕ!

УЖЕ НЕ ТВОЯ — ДУСЯ.

Барабанщик, маленький барабанщик грустно опускает голову.

Вечереет.

Аристел сидит на пороге.

Скрипит калитка, и во дворе появляется смуглый большеглазый Григ.

— Аристел, — просит он робко, — дай дунуть пару раз в твой тромбон… душа горит!

Аристел не отвечает.

Молчание затягивается.

Григ садится рядом с Аристелом.

— Вот, — говорит он, вытаскивая из кармана шесть конвертов и раскладывая их, как карты. — Еще шесть адресов осталось.

— Что это? — безучастно спрашивает Аристел.

— Понимаешь, я взял список всех молдавских сел… и всем разослал… может, кто-нибудь откликнется…

— Да что разослал-то?

Григ молча извлекает из другого кармана старый снимок. На потрепанной фотографии — все наши знакомые: Аристел, Кирикэ, Илие, Грэкилэ, Григ, беглый трубач и волынщица Каталина. Все молодые, красивые, с инструментами в руках.

Оживает фотография. Льется мелодия… старинный «хангул».

— Может, пригласят нас… хоть кто-нибудь.

Григ умоляюще смотрит на Аристела.

— Ладно, — сдается тот. — Бери тромбон, играй.

Но только Григ успевает прижать губы к мундштуку, во двор врывается сосед Аристела — Игнат, тот самый, что все время забывает мелодию песни.

— Пиши! — кричит он. — Пиши скорее! Тащи тетрадь!..

Григ заливается соловьем.

— Замолчи, убью! — накидывается на него Игнат. — Если собьешь меня — все!

— Давай, — говорит Аристел, — пишу.

Григ выводит совершенно невероятный пассаж.

— Забыл, — просто говорит Игнат. — Опять забыл. Вот из-за него… — он показывает на Грига и начинает засучивать рукава.

Аристел невесело усмехается.

Григ, чувствуя, что дело может кончиться для него плохо, осторожно кладет тромбон на крыльцо и отступает во тьму.

Игнат молча устремляется за ним.

Аристел снова один.

— Пойдешь ты сегодня спать или нет? — это жена.

Аристел молчит, и только ему одному слышна сейчас трепетная мелодия «хангула».

И снова раннее утро.

— Раз-два… — на площади перед Домом культуры дирижер стучит палочкой по пюпитру.

Двадцать два музыканта, все как на подбор молодые, красивые, в ярких костюмах, поднесли к губам трубы, тромбоны, флейты.

— …три! — скомандовал дирижер.

Через площадь шествуют в колонне по одному двенадцать девочек — сестер-погодков. Все они празднично одеты, с бантами на головах и в красивых туфельках (право, я не знаю, как описать нарядно одетую девочку, а здесь их целая дюжина). У каждой в руках — по блюду, а на каждом блюде — жареная рыбешка, от крошечного пескаря до огромного карпа. Медленно, как в сказке, движется этот необыкновенный кортеж.

Сопровождают его Каталина с волынкой и маленький барабанщик Кирикэ с большим фингалом под глазом.

Бум! бум! бум!

Пулей вылетает из своих ворот Аристел с тромбоном, пристраивается к друзьям.

Играют…

Дирижер большого оркестра «впадает в пассию»:

— Все! Не дают работать! Провален фестиваль!.. Дед Лисандру! Дед Лисандру! Да где ж его черти носят!..

А девочки уже возвращаются назад, только теперь вместо рыбок на блюде у каждой — цветок!

Позади идут счастливые отец и мать. Отец несет новорожденную — тринадцатую дочку. Следом за ними — наши музыканты, в тем числе и Илие. Он опять опоздал: слушал, видать, последние известия — и заслушался!..

Вид у музыкантов счастливый — им, кажется, наконец повезло. Они играют! Играют!

Кирикэ, изнывая от блаженства, подбегает к рации:

— Алло! Лисандру! Передай председателю, что мы играем. Человек родился! Праздник! Неделю будем играть! Нас наняли!..

— Постой, Кирикэ, — мягко останавливает его счастливый отец. — Постой… мы ведь только из роддома. И… вы уж не взыщите, ребята, но это праздник особый — для узкого семейного круга…

— Что значит — для узкого круга? — Кирикэ берет «француза» за галстук. — Это тебя в Париже так научили — без музыки радоваться?!

Кто знает, чем бы закончился этот разговор, если бы в ход нашего правдивого повествования не вмешалось новое лицо. Это Аурел Сфынту, лучший местный бегун на длинные дистанции.

— Дядя Аристел! Дядя Аристел! Выручайте!

Долговязый Аристел недоверчиво оглядывает спортсмена в трусах и кедах, с платочком на голове.

— Чего тебе?

— Завтра решается моя судьба! Трехкилометровка! Финал! Я поклялся победить…

— Ну и побеждай!

— Понимаете, в районе появился новый бегун, и я опасаюсь… Короче, мне нужна поддержка!

— Допинг? — вмешивается усатый Илие.

— Допинг не допинг, но если вы увидите, что я начинаю сдавать, сыграйте «мэрунцику». Ту, вашу, помните… та-та-та… быструю-быструю!

— Тьфу! Это уже профанация искусства, — образованный Илие делает брезгливую гримасу.

— Погоди… — Аристел кусает губы. — Тут есть о чем подумать. Где проводятся соревнования, Аурел?

— Как всегда, на районном стадионе.

— А народ будет?

— Навалом!

— Так ведь это же здорово, братцы! — говорит Аристел. — Вот вам и счастливый случай: праздник, зрители… Раз народ к нам не идет, мы пойдем к народу. Согласны?

Конечно, они согласны.

— Только есть одна тонкость, — предупреждает Аурел. — Судьи не должны вас видеть, а то дисквалифицируют меня…

Райцентр.

Неподалеку от стадиона Сфынту рассаживает музыкантов в кустах.

— Вот отсюда и играйте!

— А как мы узнаем, когда начинать?

— Пацана на заборе видите?

— Видим.

— Вот он вам и подаст знак.

— Ладно… А много народу на стадионе?

— Есть… Так я побежал. Не выдайте, дядя Аристел…

— Будь спокоен.

…Поединок на беговой дорожке в полном разгаре. То один, то другой бегун вырывается вперед.

Наши музыканты играют быстрый танец. Мальчишка на заборе вдохновенно подбадривает их:

— Шпарьте! Шпарьте! Дядя Аурел отстает!

Яростно пляшет колотушка в руке маленького Кирикэ. Тромбон, скрипка и волынка еле поспевают за ним.

— Поменяемся! — Каталина передает Кирикэ волынку, а сама хватает колотушку. — Давно я не играла перед такой толпой!

— Шпарьте! Шпарьте! — подбадривает мальчишка.

Аурел Сфынту, идущий на втором месте, зубами вцепился в майку соперника. Тот отбивается.

— Последний круг! — кричит мальчишка. — Шпарьте!..

Быстрее, чем это можно вообразить, играют наши музыканты. И еще быстрее…

— Ура-а-а! — надрывается мальчишка. — Финиш! Новый мировой рекорд!

Видимо, прямо с гаревой дорожки выбегает к нашим музыкантам разгоряченный и счастливый Аурел Сфынту. Он обнимает и целует их:

— Спасибо вам! Спасибо, дядя Аристел!

— Что ты, сынок! Это мы тебе благодарны!.. Много там было болельщиков? Тысяч пять? — Аристел поднимается из кустов и, подтянувшись, заглядывает через забор.

И надо при этом видеть его лицо!

Стадион пуст. Только грустно переодевается у финиша побежденный бегун. И больше — ни души.

Крутится на магнитофоне лента. Ревут болельщики.

Побледневший Аристел поворачивается к Аурелу: