— Зачем столы?
— А на завтра. Людям же где-то сидеть надо…
Только теперь я замечаю два ряда выстроившихся под деревьями сада столов, и еще один ряд не закончен. Ага, вот и Александр, он с каким-то незнакомым человеком тащит новый стол. Я отвожу его в сторонку и напоминаю про калачи.
— Господи, — вздыхает брат, — еще и этим я должен заниматься. Мне целую ночь не спать… Может, не поедешь? Авось Ион и Андрей их захватят!
— Во-первых, все в машине не поместятся, во-вторых, у Иона и Андрея своих забот хватит. К тому же и у них есть семьи.
— Хоть бы догадались нанять автобус!
— А если не догадаются? Откуда нам знать, что там делается? Я как вышел вчера из дому, так и забыл про своих. Им, наверно, даже не сообщили, когда похороны.
— О чем спор? — вмешивается невесть откуда взявшийся Владимир. — Бросьте, я завтра съезжу за калачами…
8
Моя жена расстроена донельзя:
— Как же ты мог оставить меня одну? Я здесь сижу как дура, ничего не знаю… Когда похороны?
— Завтра… то есть сегодня. Который час?
— Не знаю. Вчера я глаз не сомкнула, ждала тебя. Никто не приходит, никто ничего не говорит… а я одна с четырьмя детьми… один грудной на руках… Три часа ночи!
— Похороны сегодня, а я приехал за вами…
— Что ж ты, папа, два дня не показывался? — упрекает меня старший сын. — Мы тоже хотим посмотреть на дядю Володю.
Жена обрывает его:
— Не слышал, что ли? Отец затем и приехал, чтобы нас взять! — Она поворачивается ко мне: — Хорошо, что приехал, уж не знаю, как бы мы управились. Понимаешь, тебе на работе выделили машину, маленькую «Латвию». Приходили, сказали, что завтра, то есть сегодня, машина пойдет за тобой в село!
Она явно что-то путает.
— В село — за мной?!
— Удивляешься? Я сама удивилась, когда услышала, но товарищ, который приходил, сказал, что знать ничего не знает. Явился вечером: так и так, все, говорит, организовано. Понимаешь, они решили, что машина нужна, чтобы вывезти тебя из села… Это ты им сказал?
— Я?! — И вдруг вспоминаю: — Ах да, только я не говорил, чтобы в село. Когда Андрей и Ион решили вернуться, я просил их позвонить ко мне на работу…
— Он и сказал, что звонил кто-то, будто бы ты просишь прислать за тобой машину… шофер уже в курсе.
— А вы?
— Что — мы?
— Где его теперь искать?
— Об этом-то я и думаю весь вечер! На работу тебе звонить поздно, а домашнего адреса водителя тот товарищ не знал.
— Стой, я знаю!
— Погоди, куда? Скажи мне: как мама?..
Наконец мы едем, вернее, сели в машину и отправляемся. Как я искал водителя, как нашел, как будил, как мы вместе искали сторожа в гараже, как он отыскался, вдрызг пьяный и без ключей, потому что он, когда напивается, прячет ключи от греха подальше, зато когда протрезвеет, не может их найти дня три кряду… словом, обо всем этом излишне рассказывать. Так или иначе — едем.
— Постой, — вспоминает жена, — а как быть с Ионом и Андреем?
— Что делать, уже светает.
— То есть как — что делать? Узнать, где они и что с ними, может, им надо помочь, может, они сейчас в морге…
— Не знаю, не знаю… голова раскалывается. Который час? Как, уже восемь?
— Ладно, только не опоздать бы. И потом… я ведь не помню, где живет Ион.
— Дан помнит.
— Папа, я помню! Я же помогал им переезжать в новую квартиру.
— Вот это здорово! Он знает, а я — нет!
— Не ссорьтесь, — слышится умиротворяющий голос водителя. В другой ситуации он бы жутко ворчал: как же, разбудили среди ночи, но сейчас ворчать неловко. Он смотрит на нас с сочувствием. — Постараемся успеть. А сейчас — куда ехать?
Едем к Иону — дверь заперта, на стук никто не отзывается. Мчимся к Андрею, а конец не близкий, город вырос, туда и обратно — это еще один потерянный час. Тем не менее — едем.
— Они уже час как отправились, — сообщает соседка по квартире.
Я кладу руку на плечо водителя:
— Гони, браток! Теперь мне только и не хватает — опоздать на похороны брата!
— Но, может, они еще не выехали из города?
— Думаешь, в морге? Снова, значит, возвращаться в центр? И что мы там узнаем?.. Нет, поехали. Давай жми!
Водитель «жмет», деревья на обочинах летят назад, жена задумчиво сидит на заднем сиденье, обняв детей, тоже примолкших, а мои мысли устремляются к Володе. Где-то на другой дороге, а может, и на этой же, впереди нас, а может, и сзади едет другая машина, и в ней трясется он, мертвый. Я еду в село, чтобы потом вернуться в город; он едет туда же, но уже не вернется.
Оглядываюсь на жену. По ее щекам текут слезы.
— Если бы вы не оставили его… — бормочет она и горестно качает головой.
Я уже слышал эти слова. Кажется, мама, а может, одна из сестер произнесла их вчера там, в селе:
— Если бы вы его не оставили…
Нет, это говорили женщины, которые готовили голубцы. Одна сказала другой:
— Они все ученые, а он нет… вот и отбился от братьев…
Кусаю губы.
Глупости, глупости! Какое отношение имеет диплом к смерти? Разве смерть спрашивает об образовании?!
— Еще бы! Они были заняты своими учеными делами, за братом не смотрели… Что же ему оставалось? Начал прикладываться к стаканчику…
— Да разве он от пьянства?
— Нет, от сердца, но это, считай, одно и то же: свободно мог помереть и от пьянства. А вот если б они его берегли…
Да, правда, Володя искал нас. Но что выходило? Придет к Андрею — Андрей на лекциях. Прибежит к Иону — Ион на совещании, ко мне — я в городе. А сколько раз мы с ним говорили по-человечески, без спешки и раздражения? На пальцах можно пересчитать. Да что на пальцах! Если по совести, то я могу точно припомнить только один случай. Это было в ту пору, когда я решил жениться. Шел с женой, тогда невестой, и мы встретили его на улице. Он подошел, протянул руку.
— Колян, это верно — то, что я слышал?
— Верно… — я представил ему свою будущую жену.
Он улыбнулся и ей. Боже, какая у него была улыбка!
— Только не ерундите, — сказал он нам обоим и добавил отдельно для меня: — Как Ион…
Ион уже был однажды женат, потом развелся. Именно это имел в виду Володя.
Водитель «жмет», а я твержу про себя одно и то же: Володя просто устал бегать от одного брата к другому. Он казался неутомимым в своем упрямом стремлении собрать нас, противостоять центробежным силам быта, и вот — устал, надорвался…
— Если бы вы хоть чаще встречались… — бормочет сзади моя жена.
— Если бы вы хоть чаще встречались… — слышу я голос женщин во дворе.
— Сыночки мои милые, как же вы его потеряли?!
«Андрей, Ион, Александр, братья и сестры, ведь это мы с вами потеряли Володьку, слышите?!»
— Приехали, — водитель плавно тормозит у колодца, и я вдруг вижу полный двор людей. Чуть не половина села собралась вокруг нашего дома. Все поднимаются и медленно идут к нам. Лицо водителя внезапно покрывается крупными каплями пота. Они думают, что мы привезли тело…
Но нет, люди минуют нас и идут дальше. Я выскакиваю, прикрываю за собой дверцу.
Прямо позади нашей «Латвии» остановилась другая машина. Володя догнал нас. Володя, ты собрал нас наконец вместе.
9
Много лет мама ждала минуты, когда мы, все пятеро ее сыновей, вместе войдем в ворота. Дождалась — мы, четверо живых, вносим во двор пятого. На плечах, в гробу.
Я не вижу, куда ставлю ноги, не слышу ничего, только обрывки слов, чьи-то вопли — это рыдает одна из сестер, но которая именно — не знаю. Все смешалось в моей голове, все скользит мимо, одна фраза сверлит мой мозг. Я вдруг обнаруживаю, что сижу на какой-то доске в глубине огорода, во дворе гремит оркестр, медленно гремит, тягуче, а фраза эта стучит в моей башке как молоток. Кто произнес ее? Может быть, никто? Я пытаюсь прогнать ее — не получается. Нет, кто-то все-таки произнес, кто-то из тех, кто стоял у ограды, какая-то женщина. Мы как раз вносили гроб в ворота, и тут она сказала… Как бы забыть это? Хочу — и не могу, пробую — и не выходит. Мне даже совестно: в доме такое несчастье, а я вожусь с этой навязчивой фразой, брошенной бог знает кем.
