Разглядывая толпу вокруг себя, Сарри пытается пару раз пройти через нее, но ничего не выходит, путь закрыт: «Конечно, я могу всех растолкать, чтобы они меня потом до работы проводили. Вот уже и Полномочия показываются. Нет. Надо придумать что-нибудь другое. Я окружен со всех сторон». Йаген осматривается по сторонам… закрывает глаза и, вдохнув холодного воздуха в легкие, задерживает дыхание, расслабляет плечи и, слегка приподнимая подбородок, выпрямляется. Затем совершает быстрый оборот вокруг своей оси, в котором успевает просунуть руки между рюкзаком и спиной. Следом делает второй оборот уже с распростертыми руками, и с торможением тела, напрягая мышцы груди и брюшного пресса, с отстающими руками падает на одно колено и ударяет ладонями о снег вплотную, пальцами образуя упругий свод. При помощи рук передав всю набранную энергию бумаге, он разбрасывает ее мощными порциями через множество рукавов на один ближайший километр. Туман, еще одно Айахаао Сарри, состоящее из легких темно-бордовых бумажек, похожих на нежные лепестки роз, густым облаком расстилается в высоту до пяти метров над поверхностью земли, не позволяя видеть даже человека рядом находящегося. Это помогает Сарри, подобно дикой кошке, срочно бежать с остановки, не давая шанса Полномочиям или людям Смола приблизиться к нему. Также оставив остальных в полном изумлении с открытыми ртами и вытянутыми руками ловить бумагу, которая, плавно кружась, медленно опускается вниз на белый снег.

Диалог в голове: Ангел и Сарри

«– Гм, неплохо!

– Знаю.

– Использовал до этого?

– Пару раз, ребятишек во дворе повеселить»

Люди с интересом трогают бумагу, заодно проверяя ее на прочность. А когда через три минуты вокруг проясняется, а Туман полностью ложится на снег, заинтересованные в Сарри и Полномочия, и люди Смола, и обычные свидетели потихоньку принимаются за свои дела, понимая, что дальше ничего интересного не произойдет.

Неподалеку на одной из соседних улиц в это время прячется Сарри. Он очень ловок – может незаметным и тихим пробраться куда угодно. У него неплохо получается карабкаться по стенам зданий, цепляясь за любой, даже очень гладкий выступ. Шаги его легкие, бесшумные. Когда он ходит, будто пританцовывает на носочках… Но сейчас он, уставший, глубоко дышащий, сидит на голом снегу и, склонив голову набок, размышляет, как поступить с работой… Сарри живет обычной жизнью: много сидит дома и мало выходит на улицы. Такие ситуации, как сейчас, обычно выбивают его из колеи. «Необходимо время, чтобы вернуться в привычный строй. Но скоро начнется рабочий день. Надо срочно бежать на работу, а для этого необходимо вернуться на остановку, где сейчас и Полномочия, и люди Смола… ну уж нет! Вероятнее всего, меня сегодня ждет первое замечание в жизни… или же увольнение?»

Отчитываться перед кем-то Сарри ненавидит: «Всем сердцем терпеть этого не могу. Всё свое детство отчитывался – перед родителями, как, по их мнению, не за такого хорошего сына; перед посторонними людьми, которые считали мое поведение неправильным и не подобающим их обществу. Легче развернуться и уйти, чем объяснять причину не умышленного опоздания, полностью не зависящего от меня в этот день. Хоть нимб пропал, – Сарри смотрит на свое отражение в экране телефона. – Через тридцать четыре минуты начнется рабочий день, а я еще в Ярчире. Следующий красный автобус приедет только через пятнадцать минут. Ехать надо будет минут двадцать. При первом раскладе я проиграю и опоздаю на работу. А если пойду пешком, это займет минут сорок. При втором раскладе я также проиграю и опоздаю на работу. Плюс надо добираться с первого на последний этаж, что также займет немало времени. Есть только одна возможность успеть вовремя – поднапрячься и, как следует, сломя голову, бежать со всех больных ног. Другого выхода нет. Времени думать тоже нет!»

Сарри поднимается на ноги, стряхивает с задницы снег, снимает маску, капюшон, поправляет два синих хвоста на голове и начинает скорее бежать вперед, в город Хастр.

Несут Сарри усталые ноги, которые вот-вот свалятся в горочку тонких костей. Через нос трудно дышать, приходится широко открывать рот и глотать холодный воздух. «Попробуй еще в кого-нибудь и куда-нибудь не врезаться по пути. Или не застрять где-нибудь на неизвестной улице». Верхняя часть тела успела отлично вспотеть. «Но пальцы ног сильно замерзли. Все-таки на улице мороз – тридцать градусов, а на мне легкие летние кроссовки, совсем неподходящие под такие суровые погодные условия. Значит, оставшуюся часть дня буду и в туалет гонять. Кто ж знал, что сегодня мне придется по сугробам больше получаса до работы добираться». Но о пальцах ног можно больше не беспокоиться, Йаген пребывает в Хастр.

Герой работает ассистентом-помощником в юридической компании, занимающейся делами должников; является самым главным местом в Байсии по досудебным делам и насчитывает более двух тысяч серых сотрудников. Работа подразумевает взыскивать с людей имущество, а не способных платить и погасить кредиты направлять в суд для дальнейшего разбирательства. «Не очень приятное место. Лично мне оно напоминает те самые огненные места пыток. Здесь разбирают дела людей, которые захотели жить лучше, но теперь вместо райского наслаждения их ждет тюремное заключение, пусть даже их райским наслаждением был обычный дешевый телефон. Три года я здесь работаю. В мои обязанности входит: принести, внести, унести, распечатать, напечатать… обычные обязанности рабочего робота. Это и есть работа робота! Что тут может понравиться человеку с сердцем? Мне не нравится моя работа, в ней нет романтики. Я же не робот жить без романтики, – третий год думает Сарри, пытаясь отсюда уволиться. – От одного слова «юрист» меня начинает тошнить».

Когда Сарриша выбирал будущую специальность, то полагался на прибыльную зарплату, а не на личные желания. Личные желания он считал детской прихотью, а во взрослой жизни нужно быть серьезным и заниматься серьезными вещами. «Считал человека равным роботу, который немного поработает и под вечер довольным отдохнет настоящим человеком. Но как же я ошибался! Понял после того, как натворил миллион ошибок. На деле всё не так просто, как говорили в детстве. Жизнь случилась ровно наоборот, чем меня готовили к ней. Ведь на подростков часто этим давят. Теперь приходится до конца дней расхлебывать. А начать жизнь с чистого листа сложно, практически невозможно, ибо в этом мире есть еще люди. Да и сил нет, и лет много».

Прозрачные стены шестидесятиэтажного стеклянного строения прямо перед глазами. Тяжело дыша через открытый рот, Йаген останавливается и вытаскивает из кармана телефон: «Рабочее время началось… черт, четыре минуты назад, – расстроенным ударяет себя по лбу. – И что теперь делать? Четыре минуты опоздания недопустимы, почти что – увольнение, – Сарри грубо кладет телефон в карман, со злобой уставившись на здание… – Мне всем сердцем не хочется туда идти. – Осматриваясь по сторонам, юноша замечает еще опаздывающих, как он, людей, но своих коллег среди них не обнаруживает. – Один я не пришел. Один я умудрился опоздать, – оскалив зубы, Сарри хватается за грудь – начинается паническая атака. – Ну не готов я сейчас туда идти! Тем более, прошло семь… восемь минут, что я им скажу? Байку несуществующую придумывать?» Йаген берется за телефон и открывает Личную Замету; на немного это помогает справиться с тонной каши в голове. «Бывают дни, когда ничего не записывается, но таких дней мало, как и выходных в году».

Личная Замета. Запись 2110.

Я всегда всё контролирую, по крайней мере, я стараюсь всё по нескольку раз перепроверять. Я не хочу подводить себя, поэтому стараюсь не совершать ошибок. И вот у меня первая ошибка за три года работы, и что мне теперь делать?

Была б моя воля, я б такого не допустил, но не всегда всё зависит от меня. Там могла случиться авария, могли погибнуть люди. Я никогда не видел мертвых людей. Я не хочу видеть мертвых людей. Как я могу допустить этому свершиться, когда у меня есть возможность это предотвратить? Не важно, десять жизней или одна?