– Я уже сто раз тебе говорил, что пьяным в универе не место! – шипит Блэк, хотя у него изо рта вот-вот полезут клыки от ярости.

Он один раз и на меня так среагировал: я тогда от нечего делать привязалась к нему, предлагая придумать подходящее прозвище. Клыки полезли на варианте «Лаки». Выглядело довольно жутко, хотя я почему-то рассмеялась. На нервной почве, наверное. Мне кажется, староста тогда даже обиделся.

– С чего ты взял, что можешь мной командовать? – басит Миллз.

В нормальном состоянии он ничего, но в пьяном – готов подраться даже с нашей гардеробщицей бабой Леной. В этой схватке я бы поставила на второй вариант: у бабЛены острый язык, сорок лет опыта за плечами и прицельный удар шваброй.

Миллз размахивается и бьет. Бьет не прицельно, но все же задевает скулу вампира. Ну все, сейчас здесь будет труп.

– Миллз! – зову я, отвлекая все внимание на себя. – Ты что, сволочь, опять пьяный приперся? А если я цену на контрольные подниму, что делать будешь?

Трогать меня Миллз опасается: кроме того, что я девушка, так за меня еще и старшекурсники нагнуть могут.

– А че он ко мне цепляется… – бубнит он, сразу утрачивая весь боевой задор. – Он мне кто, мать?..

– Вали домой! – я шарю вокруг взглядом, но вижу только спину вампира, который быстро удаляется куда-то. – Еще раз увижу в таком состоянии – клянусь Шибой, подниму цену в два раза для всех и скажу, что из-за тебя!

Миллз бледнеет и поспешно сваливает. Я бегу догонять старосту. Зачем? Ну, наверное, заразилась от сестры донкихотством. Тем более в такой ярости вампир может сделать все что угодно, так что можно считать, что я выполняю общественно полезное деяние, верно?

Парень скрывается в мужском туалете. Я сомневаюсь всего пару минут. Звучит звонок, и я захожу в туалет.

Знакомые звуки – удары об стену. У меня самой после смерти родителей целый год ссадины на костяшках не проходили. Хотя я лупила в основном по столбам: дом у нас старый, вполне мог и рухнуть, если где не там ударить. Тут, кстати, тоже возможно такое развитие событий.

– Ты там полегче! – советую я. – Здание старое, может и развалиться!

Наступает тишина, нарушаемая только взбешенным дыханием вампира.

– Эй, ты там жив? – начинаю я беспокоиться.

Ответа нет. Ладно, футболку, конечно, жалко, но пол тут куда чище, чем в женском туалете. Меня всегда это удивляло: вроде девушки считаются более чистоплотными, но в дамский туалет просто заходить страшно.

Судя по ногам, парень сидит, упираясь спиной в стену. Ладно, подлезем с другой стороны.

Долбаный человеческий ублюдок! Посмел ударить!

Меня! Перегрызть бы ему горло и оставить умирать, как последнюю паскуду…

Так, Блэк, успокойся. Не хватало только влипнуть в драку – для вампира это ничем хорошим не закончится, не те времена.

Поспешно ухожу в туалет, едва заслышав голос Эвер – только ее сейчас не хватало! Запираюсь в кабинке и несколько раз впечатываю кулак в стену, пытаясь выплеснуть агрессию. Плитка крошится прямо мне под ноги, костяшки кулаков разбиты в мясо, но легче не становится. Внутри все бурлит.

– Ты там полегче.

Ну вот откуда она здесь?

– Здание старое, может и развалиться!

Уйди, ради всего Мрака, уйди…

Падаю на пол, прислоняясь спиной к стене, запуская пальцы в волосы, и закрываю глаза.

– Ты там жив? – в голосе реальное беспокойство.

Потом раздается какое-то шебуршание, меня обдает запахом человека, и, когда я открываю глаза, передо мной садится взъерошенная Эвер.

– Ты что тут делаешь? – цежу я.

– Решила составить компанию, – как ни в чем не бывало отвечает она и роется в карманах своих черных джинсов, расшитых непонятными цветочками. – Вчера одну классную песню вспомнила, вторые сутки на повторе стоит. Слушаешь Рамов?

– Я никого не слушаю, – я все еще надеюсь, что она уйдет.

– О, тогда тебе понравится.

Она открывает футляр с наушниками и бесцеремонно запихивает мне один в ухо. Берет себе второй, потом достает из заднего кармана телефон и тыкает в него.

В ухе начинает играть негромкая музыка, потом раздается мужской голос. Эвер расслабляется и закрывает глаза, одними губами подпевая солисту. Я знаю немецкий, и от этого только хуже:

…Ты так красива, так прекрасна…

Да, это уж точно. К моему огромному сожалению.

…Я хочу лишь тебя, всегда видеть только тебя…

Да, и тут в яблочко. Третий месяц ни о ком, кроме тебя, думать не могу. Даже во снах от тебя нет спасения.

…Радуешь глаз, словно бриллиант, но, пожалуйста, отпусти меня…

На это надежды уже нет. Что я только ни делал – ты не идешь у меня из головы, дурында.

…Хотел прижать тебя к сердцу, но тому, что не умеет любить, суждено ненавидеть…

Если бы. Есть у кого-нибудь инструкция, как возненавидеть девчонку напротив?

Парень расслабляется, но глаз с меня не сводит, а я закрываю глаза и шевелю губами, мысленно подпевая Тилю. Жаль, не знаю немецкого, хотя перевод песни, конечно, мне знаком – я все же фанатка. Хотя это от родителей пошло: они познакомились на первом концерте Рамов в Москве.

Песня заканчивается. Парень сует мне в руки наушник:

– Забирай.

– Стало легче? – спрашиваю я.

– Почему ты не на паре?

Он игнорирует мой вопрос. Как предсказуемо.

Я пожимаю плечами и вру:

– В туалет захотелось.

– В мужской? – насмешливо спрашивает парень.

– Тут нет очередей, – усмехаюсь я и встаю. – На пару мы уже безбожно опоздали, так что я пойду домой. Поздравляю тебя с первой прогулянной парой! Еще несколько раз, и, может быть, перестанешь быть таким педантичным занудой!

– А сколько пар тебе надо посетить, чтобы ты перестала быть безалаберной дурындой? – кидает он.

Смеюсь:

– Боюсь, я такого числа не знаю! Давай руку обработаю, у тебя регенерация замедлилась.

Наверное, вампир пребывает в шоке, потому что спокойно протягивает мне руку, пока я копаюсь в рюкзаке в поисках аптечки.

– Зачем она тебе в универе? – только и спрашивает он.

– Часто с машиной вожусь, вечно себе что-то или порежу, или прищемлю, – объясняю я.

Старушка словно кровавых жертв требует – пока хоть каплю крови из меня не выдоит, не заведется.

Ее хоть что-то может обидеть? Одна реакция – смех. Все хиханьки да хаханьки, а я тем временем – педантичный зануда.

Прекрасно, просто прекрасно. Сначала она видит меня слабым, в состоянии, в котором ни один вампир, ни один парень быть не должен, а потом оказывается, что я для нее – педантичный зануда… Голова от нее кругом идет. И мысли по кругу…

А чего я ожидал? Чего я вообще от нее жду? У нее другая жизнь. Не как у меня: универ, дом, больше похожий на клетку с родителями в роли надзирателей, сон, полный кошмаров, – и дальше по кругу. Что я могу дать ей? Ничего.

Жаль, что это не делает ее менее желанной и привлекательной. Когда Ричардс вчера сунул руку ей под футболку, у меня от ярости в глазах потемнело. Как он смеет ее касаться! Как она позволяет! Они пара? А сегодня снова – и вот она рядом, касается меня, обрабатывает ссадины на руке, и я не останавливаю ее, хотя разбитые костяшки уже затягиваются.

Великий Мрак, я так скоро свихнусь.

В этот раз своими силами справиться со старушкой мне не удалось. Автосервис выкатил такой счет, что я едва не начала заикаться, вместо меня это начала делать Фина, с которой я потребовала сорок процентов.

Мы с Ричардсом решили собрать нашу компанию, чтобы отпраздновать Хэллоуин – подумаешь, что до него две недели! Когда хотим, тогда и празднуем.

Компания у нас разношерстная, с большинством ребят мы были знакомы еще до универа, и всех я нежно любила. Скам – оборотень, Томасин и Роверс – Охотники, Лоли – вампирша, даже Ноаэль – эльф, которого откуда-то притащил Рич, – все обещали быть.