Пришедшая в брак девушка, не являющаяся девственницей, может развестись, не принадлежит роду, не получает поддержки во время беременности. К примеру, мать Крэбба не смогла пережить беременность — ребенок вытянул из неё все силы: как магические, так и жизненные. Винсент родился глубоко недоношенным. Почему Лорд Крэбб не помог супруге — загадка. Ещё один пример — Андромеда Тонкс, Блэк в девичестве, сбежавшая из-под диктатуры Лорда Флинта и вышедшая замуж за магглорождённого, да ещё и отсудившая себе пару тысяч галлеонов. Ей за это не было ничего — ни откатов, ни наказаний.

Чистокровные стараются взять в жены девственницу, без разницы — чистокровная она или нет, чтобы жена точно никуда не ушла, смогла выносить и родить и не могла чего-то требовать. Были, конечно, исключения, по типу Рудольфуса Лейстриджа, который, как честный человек, женился после интрижки с Беллой Блэк (а по слухам, ему ну очень понравилось приданое девушки).

О том, что произошло, вряд ли кто-то знает — Дамблдор не захочет огласки. Осталось дождаться подписания контракта, и можно спать спокойно. Размышлять об интригах директора, причинах и следствиях не хотелось — разговор слишком сильно меня вымотал. Зелье сна без сновидений, выданное мадам Помфри, было как нельзя кстати.

* * *

Даниэль, Большой Отец и юристы из той самой конторы, которая занималась составлением договора с Вилкост и Диггори, прибыли камином в больницу Святого Мунго, а оттуда в Больничное крыло.

— Дэн! — закричала я и буквально повисла на мужчине.

— Живая! — только и сумел сказать Уилсон. Видимо, ему наговорили ужасов о моём состоянии. Даниэль отнёс меня на кровать и сразу же взял на руки Василия.

— Мисс Морозова, — мужчина-латинос сразу приступил к делу, — пока сюда не дошла администрация школы, в двух словах, что произошло?

— Меня и мою подругу затащили в класс два парня из Дурмстранга и попытались изнасиловать. Я плюнула в лицо одному из них, и он стал бить меня ножом, а потом я вроде как умерла. Дамблдор не дал уйти.

— Вас изнасиловали?

— Нет. Но они не в курсе — были пьяны и почти ничего не помнят. Все думают, что проникновение было, а директор не опроверг.

— Оч-ч-чень хорошо, — ответил всё тот же мужчина.

— Здравствуйте, Большой Отец. Я думала, что прибудет мистер Малесс.

— Здравствуй, Анна, — ответил индеец в национальном костюме. — Эдриан сейчас очень занят, поэтому отправили меня…

Договорить он не успел — в палату вошёл Дамблдор в сопровождении МакГоннагалл и Каркарова.

— Альбус…

— Кваху…

Видимо, эти двое знакомы, и очень хорошо. Большой отец застыл, словно изваяние — казалось, что его лицо высечено из камня. Директор Хогвартса тоже отбросил маску чудаковатого старичка — теперь в Больничном крыле стоял Великой Волшебник с холодными глазами-льдинками, прямой спиной и гримасой ненависти на лице. Стало страшно. Ужас буквально сковывал по рукам и ногам, не давая возможности пошевелиться. За что же эти двое так не любят друг друга?

— Директор Дамблдор, — вмешался Дэн, — спешу вас уведомить о том, что вы, как глава школы, нарушили контракт, заключённый с моей подопечной. Мы здесь для выяснения всех деталей произошедшего и дальнейшего разбирательства.

— Что-то конкретно требуется?

— Мы бы хотели пригласить ту девочку, что была вместе с Анной, а также побеседовать наедине. Вы позволите?

— Да, конечно, — ответил Альбус и, развернувшись, покинул Больничное крыло.

Следующие два часа меня дотошно допрашивали, заставляя вспоминать каждую деталь, каждый взгляд, брошенный Каркаровым-младшим или Шнайдером в мою сторону. Милли, которую привёл Снегг, довольно быстро рассказала о произошедшем и так же быстро сбежала, опасливо поглядывая на Большого Отца и моего опекуна.

— Мисс, — сказал спустя два часа латинос, — спасибо, что уделили время и рассказали всё без утайки. Позвольте откланяться.

Мужчина и женщина отправились к камину и исчезли в вихре зелёного пламени.

— Большой Отец, — решила спросить я, — откуда вы знаете директора?

— Когда-то, — сказал старик, — мы были друзьями.

— Энни, малышка, — перевёл внимание на себя Дэн, — тебе придётся остаться в школе на все рождественские каникулы, пока не подпишем договор. Не грусти, я принёс тебе подарки.

Даниэль выудил из своего дипломата большой швейный набор, несколько книг и чёрный кошачий ошейник.

— Спасибо.

Уилсон и Большой отец откланялись, а я осталась в Больничном крыле на весь месяц. Меня не выпускали и никого ко мне не пускали, кроме Василия и учителей. Пришедшая Стебель рассказала, что по школе ходят слухи о нападении на девушек Хогвартса, но подтверждения этому так и нет. Декан очень просила не говорить о том, что произошло, другим ученикам. На мой вопрос — когда же меня выпустят из Больничного крыла она пожала плечами и ответила, что не знает. Я кое-как уговорила её принести мне мой сундук, и всё время, что провела «в заточении», мастерила очередные заколки-перчатки-кошельки.

Все каникулы меня продержали у мадам Помфри, раз в два-три дня ко мне наведывались юристы и Даниэль для уточнения деталей и переговоров с Каркаровым и Шнайдером-старшим, который прибыл из Берлина. Мужчина очень хотел со мной поговорить, но его не пустили. Свободное время скрашивали Василий да Воровка, приносившая мелкие записки от Милли. Подруга писала, что с ней всё в порядке, рассказывала мелкие сплетни и избегала писать о том, что произошло в ночь на Рождество.

Из Больничного крыла меня выпустили двадцатого января. Профессор Стебель лично отвела меня к директору для подписания контракта.

Круглый кабинет абсолютно не изменился — всё то же «логово хомяка» с кучей непонятных штук и феникс на насесте.

Игорь и Вадим Каркаровы хмуро смотрели на портреты бывших директоров и директрис школы, Шнайдеры о чём-то переговаривались в одной из пустых ниш, а Дэн и юристы поглощали сладости из вазочки на столе, запивая чаем.

— Мисс Морозова, — сказал Вольфганг Шнайдер, — приветствую и приношу свои извинения за поведение своего потомка. Род Шнайдер признаёт ваши требования вполне обоснованными.

— Здравствуйте, — скромно поздоровалась я.

— Анна, — поднялся со своего места Дэн, — вот контракт. Прочитай, пожалуйста, внимательно и, если что-то непонятно, спроси, я разъясню.

Мужчина протянул мне свиток из тонко выделанного пергамента, и я, присев на стул, углубилась в чтение. В принципе, ничего нового — три миллиона галлеонов на счёт в течение года. Кто будет платить — без разницы: хоть Каркаровы, хоть Шнайдеры. Если сумма не будет перечислена, то откат шарахнет по всем участникам. Вместо головы на серебряном блюде в случае невыплаты в моё распоряжение переходит волшебный дом Шнайдеров, куча артефактов Шнайдеров, одна шестая части Дурмстранга и Каркаров-младший в качестве магического раба, а также контакт содержал пункты о непричинении вреда, неприкосновенности и открытый вопрос о компенсации от школы. В принципе, меня всё устраивало. Я не стала говорить, что треть суммы — это для Милли. Дэн по секрету рассказал, что Булстроуд с бабушкой выбили себе оплату шестого и седьмого курсов в Хогвартсе (пятьсот галлеонов каждый курс), а также небольшую компенсацию, которой хватит на школьные принадлежности.

— Мне всё понятно. Где подписать?

— Прошу, — чернокожая женщина в белоснежной тоге протянула мне «кровавое» перо для подписи документа. Пергамент засветился зелёным и исчез. — Ваши копии появятся в указанных местах через три часа, а ваша, мисс Морозова, в ячейке швейцарского банка.

Присутствующие нестройно поблагодарили женщину, и юристы, попрощавшись, исчезли в зелёном пламени директорского камина.

Даниэль обнял меня, потрепал по макушке и тоже шагнул в зелёное пламя. Следом отправились Шнайдеры и Каркаров-младший.

— Директор, — сказала я, — можно идти?

— Да, — задумчиво ответил Дамблдор. — Помона, проводи ученицу.