24.12.1994.

23:07. Большой Зал.

Директор школы чародейства и волшебства Альбус Дамблдор вёл разговор с Борджиа о поставке редких растений с территории Хогвартса, когда его виски заломило.

— Извините, Чезаре, — сказал глава Визенгамота, — дела школы не ждут.

— Да-да, я понимаю, — ответил зельевар, заметивший внезапные перемены в состоянии директора.

— Морозова! — шепнул Снегг, оказавшись рядом с директором, спешившим выйти из Большого Зала.

Профессор Стебель нервно оглядывалась, ища кого-то глазами, МакГоннагал решительно направлялась к выходу, Каркаров распихивал локтями танцующих и рвался покинуть помещение. Школьники и гости не обратили внимания на разволновавшуюся администрацию, и только Аластор Грюм бросил встревоженный взгляд на уходящих преподавателей.

23:08. Коридор цокольного этажа.

Предплечье обожгло — дела плохи. Альбус понимал, что девочка в большой опасности, и, если она погибнет, то большая часть персонала школы, а также некоторые ученики до Нового года не доживут.

— Северус, — сказал Дамблдор, — в классе истории. Она там.

Снегг, Каркаров и МакГоннагал бросились со всех ног в указанном направлении, а директор надсадно закашлял. Стоящая рядом профессор Стебель успела подхватить его, и они вдвоём медленно побрели в сторону кабинета.

23:09. Класс истории магии.

Так бегать ему ещё не приходилось никогда — ни Лорд, ни Мародёры, ни Дамблдор не могли дать повода для хорошего бега. Северус Снегг сходу вынес дверь кабинета истории и с палочкой наизготовку забежал в аудиторию.

Первое, что бросалось в глаза — это ноги. Маленькие детские ножки в изящных голубых туфельках и белых колготках, по которым текла ярко-красная кровь. Дальше, верхом на детском тельце, сидел огромный дурмстранговец в бордовой форме и яростно втыкал нож в грудь маленькой девочки. Светло-голубая мантия, платье и нижнее бельё на верхней части тела было разорваны, а на груди и животе маленькой пуффендуйки ярко алели раны от ножа.

— Профессор! — послышался крик слева. Северус бросил заклинание в парня и повернул голову. Слизеринка Булстроуд яростно отбивалась от ученика Игоря Каркарова, который пытался зажать ей рот рукой, а второй рвал одежду. Невербальный Петрификус, и парень упал на студентку.

— Энни! — пытаясь сбросить с себя тело дурмстранговца, закричала Милли. — Энни!

Так страшно, как сейчас, профессору зельеварения школы чародейства и волшебства не было никогда. Даже у Лорда на допросе, даже когда просил за жизнь любимой женщины, ему не было так страшно. Маленькая Анна Морозова одним своим словом может наказать бОльшую часть магов, находящихся в Хогвартсе, а в случае её смерти до Рождества не доживёт более половины профессоров, около двенадцати учеников и директор. Маленькое худенькое тельце девочки лежало в луже крови, яркие красные пятна колотых ран на светло-голубой мантии пугали своей обширностью. Ребенок уже не дышал.

— Сука! Что ты наделал! — закричал Каркаров и, продолжая материться, подскочил к парню.

— Игорь! Прекрати! — пытаясь переорать мат директора Дурмстранга, сказала МакГоннагал.

Ещё через секунду в кабинет не вошёл, а буквально влетел Альбус Дамблдор, справившийся с откатом. Директор широкими шагами подошёл к бездыханному телу ребёнка, опустился на колени и стал что-то шептать. Девочка открыла глаза, моргнула, а потом закричала. От этого крика кровь стыла в жилах, а кожа покрывалась мурашками и в голове селился противный и липкий страх. Крик прекратился, и наступила тишина. Та самая мрачная, ужасающая тишина.

— Курлык, — раздалось под потолком, — курлы.

— Феникс, помоги! Она жива! — отчаянно крикнула девочка-подросток в разорванной мантии.

— Курлы, — Фоукс вопросительно посмотрел на просящую, а затем, подлетев к телу маленькой девочки, начал ронять слезы на её раны.

Смотря на слаженную работу директора и феникса, все, кто находился в классе истории магии — три декана, представители Дурсмстранга и одна студентка, поняли, почему Альбус Дамблдор — Великий Волшебник. Именно так, с большой буквы. Перед ними, на коленях, возле тела пуффендуйки сидела мощь, сила, воля. Из палочки и рук волшебника выходили заклинания друидов, считающиеся давно утерянными, чары кельтов, волшебство сидов. Песнопения волхвов, которые проговаривал Дамбдлор, гнули к полу своей мощью, сила заклинаний больно резала глаза, но оторваться от потрясающего зрелища возвращения ещё не ушедшей души и излечения бездыханного тела с бьющимся сердцем, стук которого набатом бил в ушах, они не могли.

Вспышки заклинаний мелькали всё реже, а голос директора становился всё тише.

— Всё, — поднимаясь, сказал Дамблдор. Он легко поднял маленькую пуффендуйку на руки, уцепился за алый хвост феникса и исчез вместе с Анной во вспышке огненного перемещения.

Первым очнулся Снегг. Декан Слизерина связал заклинанием двух парней, бросил какие-то чары на учительскую кафедру и исчез в проёме, который открылся прямо в полу, левитируя Мобиликорпусом связанных студентов.

— Мисс Булстроуд, — сказала МакГоннагал, — думаю, вам нужно в Больничное крыло.

Она применила чары восстановления на одежду Милли, взяла под локоть шокированную школьницу и повела её в сторону выхода, следом за ними из класса вышла декан Пуффендуя, и лишь Игорь Каркаров, директор школы Дурмстранг, остался в кабинете истории. Мужчина ещё раз осмотрел место преступления, поднял с пола кинжал и, глядя на огромную лужу крови на полу, сказал:

— Synok, chto ze ty nadelal!

Глава 14. Четвёртый курс, или «Забирай меня скорей, увози за сто морей и получишь десять лет, восемнадцати мне нет», часть вторая

Выплывать из вязкого марева сна не хотелось — болело всё тело. Ощущения были схожи с теми, когда я попала в этот мир — так же плохо и охота сдохнуть. А что, собственно говоря, произошло? Насколько я помню, мы с Милли отправились в туалет, но не дошли до него. Нас перехватили пьяные дурмстранговцы и пытались изнасиловать, затащив в класс. Видимо, о том, что в школе помещения зачарованы, им никто не сказал. Потом Вадим Каркаров начал тыкать в меня ножом, я пыталась закричать, но почему-то не получилось — из горла вырывался лишь хрип. Было очень больно, грудь и живот горели огнем, как вдруг всё прекратилось и мне стало хорошо. Боль ушла, а тело получило легкость и воздушность, но насладиться полётом мне не дали — кто-то или что-то с силой тянул меня назад, к земле. Боль вернулась, а с ней вернулся голос, и я закричала.

— Мисс Морозова, мисс Морозова, — сквозь туман в сознании прорывался голос мадам Помфри, а её руки держали меня. — Северус, Северус!

— Держи здесь! — послышался голос Снегга, а я продолжала кричать, но уже в этой реальности, и никак не могла остановиться.

Чьи-то руки держат мою голову, другая пара — ноги, и что-то тяжёлое навалилось на моё тело, не давая тому биться в конвульсиях.

— Мав! — сквозь пелену боли и крика послышался кошачий бас.

— Брысь!

— Мав!

— Позволь…

Тёплый урчащий комок устроился у меня на груди, боль притупилась, крик исчез, добавилось урчание где-то в ногах, а затем возле головы и на животе. Кошачье мурлыканье заполнило сознание — мне не хотелось открывать глаза, да и сил не было. Волны тепла и темноты унесли меня в царство Морфея, который очень сильно смахивал на большого рыжего кота.

Мне сложно сказать, сколько я спала. Будильником послужил голод — пришлось открыть глаза и попытаться приподняться.

— Мисс Морозова, — послышался голос мадам Помфри, — не двигайтесь, я вам помогу, подождите.

Школьная целительница помогла приподняться, подложила под спину подушку. Женщина вызвала домового эльфа, и через пять минут на специальном подносе мне принесли штук пять зелий и ароматный бульон.

— Ну и напугала же ты всех, — сказала Помфри, смотря, как я, морщась, пью зелья и поглощаю бульон. — Я никогда не видела Дамблдора таким злым.