С тех пор при каждом посещении я выслушиваю какие-нибудь новости и постепенно составил себе некоторое представление об этом суде. Правда, Титорелли очень болтлив, и часто мне приходится его останавливать, не только потому, что он наверняка привирает, но главным образом из-за того, что

мне, человеку деловому, которому и свои заботы покоя не дают, некогда слишком много заниматься чужими делами. Но это я мимоходом. И вот я подумал: а вдруг Титорелли будет вам хоть чем-то полезен, он знаком со многими судьями, и хотя сам он особого влияния не имеет, но все же сможет дать совет, как

попасть ко всяким влиятельным лицам. И если даже эти советы сами по себе

ничего не значат, то вам, по моему мнению, они могут очень и очень пригодиться. Ведь вы сами почти адвокат. Я всегда говорю: «Прокурист К. почти

что адвокат». Нет, за исход вашего процесса я совершенно не беспокоюсь.

И все-таки не зайдете ли вы к Титорелли? По моей рекомендации он сделает

для вас все, что в его силах. Право же, я думаю, что вам стоит к нему пойти.

Не обязательно сегодня, а как-нибудь при случае. Разумеется — и я должен

вам это подчеркнуть, — вы ни в коем случае не обязаны следовать моему совету и идти к Титорелли. Нет, если вы можете обойтись без Титорелли, то лучше

оставить его в стороне. Может быть, у вас уже есть свой определенный план

и Титорелли только нарушит его? Нет, нет, тогда вам ни в коем случае к нему

ходить не надо! Конечно, от такого типа нелегко принимать советы. Впрочем, как хотите. Вот рекомендательное письмо и вот его адрес.

К. взял письмо и сунул его в карман — он был очень разочарован. Даже при

самых благоприятных обстоятельствах польза от этого знакомства была неизмеримо меньше вреда, который нанес ему художник, доведя до сведения

фабриканта слухи о процессе и распространяя сплетни.

К. с трудом заставил себя пробормотать какую-то благодарность вслед

фабриканту, уже выходившему из комнаты.

— Я зайду к нему, — сказал он, прощаясь с фабрикантом у двери, — или, пожалуй, так как я сейчас очень занят, напишу ему, чтоб он зашел ко мне сюда.

— О, я знал, что вы найдете наилучший выход, — сказал фабрикант. —

Правда, я думал, что вам лучше было бы не приглашать в банк людей вроде

этого Титорелли и не разговаривать с ним тут о процессе. Да и не очень-то полезно давать письма в руки таким людям. Но, конечно, вы все сами продумали, вам виднее, что можно делать и чего нельзя.

К. наклонил голову и проводил фабриканта через приемную. При всем

своем внешнем спокойствии он очень испугался за себя: в сущности, он говорил о письме к Титорелли, только чтобы показать фабриканту, что ценит

его рекомендацию и обдумывает, как ему встретиться с Титорелли, но вместе

с тем, если бы он счел помощь Титорелли полезной, он и в самом деле не пре-минул бы ему написать. Но слова фабриканта открыли ему опасность такого

106

ф. кафка

шага со всеми его последствиями. Неужели он уже не может надеяться на свой

здравый смысл, на свой ум? Если он способен письменно пригласить какую-то сомнительную личность в банк и в двух шагах от заместителя директора, отделенный от него одной только дверью, просить у этого проходимца советов насчет своего процесса, то не значило ли это, что он, по всей вероятности, а может быть, и наверняка, не видит и других опасностей и бросается в них

очертя голову? Не всегда же с ним рядом будет человек, который сможет его

предупредить. Как раз сейчас, когда ему надо собрать все силы и действовать, на него напали сомнения в собственной бдительности. Неужели ему будет так

же трудно заниматься своим процессом, как трудно вести банковские дела?

Сейчас он, конечно, сам уже не понимал, как ему могло прийти в голову написать Титорелли и пригласить его в банк.

Он еще в недоумении покачивал головой, когда к нему подошел курьер

и обратил его внимание на трех посетителей, сидевших в приемной на скамье.

Они уже давно ждали, когда их наконец пригласят в кабинет К. Увидев, что

курьер обратился к К., они встали и, пытаясь воспользоваться случаем, наперебой старались заговорить с К. Раз банк обошелся с ними так бесцеремонно, заставив их терять время в приемной, то они тоже никаких церемоний при-знавать не собирались.

— Господин прокурист, — начал было один.

Но К. уже велел подать свое зимнее пальто и, одеваясь с помощью курьера, обратился ко всем троим:

— Простите, господа, сейчас я, к сожалению, не могу вас принять. Очень

прошу меня извинить, но у меня весьма срочное дело и я должен сейчас же

уйти. Вы сами видели, как долго меня задерживали. Не будете ли вы так любезны прийти завтра или когда вам будет удобно? А может быть, мы обсудим

ваши дела по телефону? Или, быть может, вы сейчас вкратце изложите мне, что вам нужно, и я дам вам письменный ответ? Но лучше всего, конечно, если

бы вы зашли еще раз.

От этих предложений посетители совершенно онемели и только перегля-дывались друг с другом: неужели они столько ждали понапрасну?

— Значит, договорились? — сказал К. и обернулся к курьеру, который подавал ему шляпу.

Сквозь открытую дверь кабинета видно было, что за окном гуще повалил

снег. К. поднял воротник пальто и застегнул его у шеи.

И в эту минуту из соседнего кабинета вышел заместитель директора, с усмешкой увидел, что К. стоит в пальто, договариваясь о чем-то с посетителями, и спросил:

— Разве вы уже уходите, господин прокурист?

— Да, — сказал К. и выпрямился, — мне необходимо уйти по делу.

Но заместитель директора уже обернулся к посетителям.

— А как же эти господа? — спросил он. — Кажется, они уже давно ожидают.

— Мы договорились, — сказал К.

процесс

107

Но тут посетители не выдержали; они окружили К. и заявили, что не стали бы ждать часами, если бы у них не было важных дел, которые надо обсудить

немедленно, и притом с глазу на глаз. Заместитель директора послушал их, посмотрел на К. — тот, держа шляпу в руках, чистил на ней какое-то пятныш-ко — и потом сказал:

— Господа, есть очень простой выход. Если я могу вас удовлетворить, я с удовольствием возьму на себя переговоры вместо господина проку риста.

Разумеется, ваши дела надо разрешить немедленно. Мы, такие же деловые

люди, как и вы, понимаем, как драгоценно ваше время. Не угодно ли вам

пройти сюда? — И он отворил дверь, которая вела в его приемную.

Как этот заместитель директора умел присваивать себе все, от чего К. по

необходимости вынужден был отказываться! Но, может быть, К. вообще

слишком перегибает палку и это вовсе не обязательно? Пока он будет бегать

к какому-то неизвестному художнику с весьма необоснованными и — нечего

скрывать — ничтожными надеждами, тут, на службе, его престиж потерпит непоправимый урон. Вероятно, было бы лучше всего снять пальто и по крайней

мере заполучить для себя хотя бы тех двух клиентов, которые остались ждать

в приемной. Возможно, что К. и попытался бы так сделать, если бы не увидел, что к нему в кабинет вошел заместитель директора и роется на его книжной

полке, словно у себя дома. Когда К. подошел к двери, тот воскликнул:

— А-а, вы еще не ушли? — Он посмотрел на К. — от резких прямых морщин его лицо казалось не старым, а скорее властным — и потом снова стал

шарить среди бумаг. — Ищу договор, — сказал он. — Представитель фирмы

утверждает, что бумаги у вас. Не поможете ли вы мне найти их?

К. подошел было к нему, но заместитель директора сказал:

— Спасибо, уже нашел, — и, захватив толстую папку с документами, где

явно лежал не только один этот договор, он прошел к себе в кабинет.

«Теперь мне с ним не под силу бороться, — сказал себе К., — но пусть

только уладятся все мои личные неприятности, и я ему первому отплачу, да

еще как!» Эта мысль немного успокоила К., он велел курьеру, уже давно от-крывшему перед ним дверь в коридор, сообщить директору банка, что ушел