болит душа, чуть не убил кулаком тогда, на матраце, или как ты в сумерках гонял меня по снегу взад и вперед, так что я потом целый час не мог отдышаться.

Я ведь не так уж молод.

— Дорогой Иеремия, — сказал К., — ты во всем прав, только излагать все

это надо не мне, а Галатеру. Он вас послал по своей воле, я вас у него не выпра-шивал. А раз я вас не требовал, значит, я мог отправить вас обратно и охотнее

сделал бы это мирным путем, чем силой, но вы явно на это не шли. Кстати, почему вы с самого начала, когда вы ко мне только что пришли, не поговорили со

мной так же откровенно, как сейчас?

— Потому что я был на службе, — сказал Иеремия. — Это же само собой

понятно.

— А теперь ты больше не на службе?

— Теперь уже нет, — сказал Иеремия. — Артур оформил в Замке наш уход

со службы, или по крайней мере там сейчас идет оформление, чтобы нас от

этой должности освободили.

— Но ты меня разыскиваешь, как будто ты еще у меня служишь? — сказал К.

— Нет, — сказал Иеремия. — Разыскиваю я тебя, только чтобы успокоить

Фриду. Ведь, когда ты ее оставил ради сестры Варнавы, она почувствовала себя

очень несчастной, не столько из-за потери, сколько из-за твоего предательства; правда, она уже давно предвидела, что так случится, и очень из-за этого

страдала. А я как раз подошел к окну школы посмотреть, не образумился ли

ты наконец. Но тебя там не было, только Фрида сидела на парте и плакала.

Тогда я зашел к ней, и мы договорились. Все уже сделано. Я теперь служу ко-ридорным в гостинице, а Фрида опять там, в буфете. Для Фриды так лучше.

Ей не было никакого смысла выходить за тебя замуж. Кроме того, ты не сумел оценить жертву, которую она тебе принесла. А теперь это доброе существо все еще иногда сомневается, справедливо ли мы с тобой поступили, может

быть, ты вовсе и не сидел с семейкой Варнавы. И хотя насчет того, гдé ты, никаких сомнений и быть не могло, я все же отправился сюда, чтобы подтвердить

это раз и навсегда; потому что после всех волнений Фрида заслужила право

замок

371

наконец спокойно заснуть, да и я тоже. Вот я и пошел, и не только нашел тебя

тут, но и увидел, что эти девчонки идут за тобой, как на поводке. Особенно та, чернявая, вот уж дикая кошка, до чего она за тебя заступалась! Что ж, у каждого свой вкус. Во всяком случае, тебе нечего было лезть в обход, через соседский

сад, я тут все дороги хорошо знаю.

21.

Значит, все-таки случилось то, что можно было предвидеть, но нельзя было

предотвратить. Фрида его бросила. А вдруг это не окончательно, может быть, дело обстоит не так скверно; Фриду надо было снова завоевать, правда, на нее

легко влияли посторонние, особенно эти помощники, считавшие, что у них

с Фридой положение одинаковое, и теперь, когда они отказались от службы, они и Фриду подбили уйти, но стоит К. только приблизиться к ней, напомнить ей обо всем, что говорило в его пользу, и она снова с раскаянием вернется к нему, особенно если он сможет оправдать свое пребывание у девушек

тем, что они помогли ему достигнуть какого-то успеха. Но несмотря на все эти

соображения, касавшиеся Фриды, которыми он пытался себя успокоить, он

не успокаивался. Только что он хвалился перед Ольгой отношением Фриды

к нему и называл ее своей единственной опорой, — оказывается, опора эта не

из самых крепких, не нужно было вмешательства высших сил, чтобы отнять

Фриду у К., достаточно было этого довольно неаппетитного помощника, этого куска мяса, который порой казался безжизненным.

Иеремия отошел было от К., но тот позвал его назад.

— Иеремия, — сказал он, — я буду с тобой совершенно откровенен, но

и ты честно ответь мне на один вопрос. Теперь мы с тобой уже не господин

и слуга, и этим доволен не только ты, но и я, значит, у нас нет никаких оснований лгать друг другу. Вот у тебя на глазах я ломаю розгу, предназначенную

для тебя, потому что пошел я через сад вовсе не из страха перед тобой, а чтобы

застать тебя врасплох и вытянуть хорошенько этой розгой. Но ты на меня не

обижайся, теперь этому конец, и если бы власти не навязали мне тебя в слуги, то мы с тобой наверняка поладили бы, хоть меня немножко раздражает твоя

внешность. Теперь-то мы с тобой уже можем наверстать все, что упущено.

— Ты так думаешь? — сказал помощник и с широким зевком прикрыл

усталые глаза. — Я бы мог тебе подробнее объяснить, что случилось, но времени у меня нет, надо идти к Фриде, крошка меня ждет. Она еще не приступила

к работе, я уговорил хозяина дать ей короткий отдых, она, видно, хотела сразу погрузиться в работу, чтобы тебя забыть, и теперь нам хочется хотя бы немного побыть вместе. Что же касается твоего предложения, то у меня, разумеется, нет ни малейших оснований лгать тебе, но еще меньше оснований тебе

доверять. Пока я находился с тобой в служебных отношениях, ты, разумеется,

372

ф. кафка

был для меня важной персоной, не из-за твоих достоинств, а по долгу службы, и я охотно сделал бы для тебя все, чего бы ты ни захотел, но теперь ты мне безразличен. И то, что ты сломал розгу, меня тоже не трогает, только напоминает

о том, какого грубияна мне дали в господа, но расположить меня к тебе такое

поведение никак не может.

— Ты со мной разговариваешь, будто уверен, что тебе уже никогда не придется меня бояться. А ведь, в сущности, это не так. Должно быть, тебя еще не

освободили от службы, тут так скоро решения не принимают.

— А бывает, что и скорее, — сказал Иеремия.

— Бывает, — сказал К. — Но пока нет никаких указаний, что в данном

случае так оно и будет, во всяком случае, ни тебе, ни мне документа на руки не

выдали. Значит, разбор дела только начался, а я еще не использовал свои связи и не вмешался, но непременно вмешаюсь, непременно. Если все обернется для тебя неудачно, значит, ты не особенно старался расположить хозяина

в свою пользу, и, быть может, я вообще зря сломал розгу. Фриду ты, правда, увел, потому-то от важности и распушил перья, но при всем уважении к твоей

особе — а я тебя уважаю, хоть ты меня и нет, — достаточно мне сказать два-три слова Фриде, я это отлично знаю, чтобы изничтожить всю ту ложь, которой ты ее опутал.

— Эти угрозы меня ничуть не пугают, — сказал Иеремия, — ты же не хочешь, чтобы я был твоим помощником, ты боишься меня как помощника, да

и вообще ты помощников боишься, только из страха ты побил доброго Артура.

— Возможно, — сказал К. — А разве от этого ему было не так больно?

Может статься, что я и свой страх перед тобой смогу выразить таким же образом, и не раз! Если только увижу, что тебе должность помощника не по нутру, так никакой страх не сможет испортить мне удовольствие заставить тебя насильно служить мне. Больше того, я приложу все усилия, чтобы заполучить одного тебя, без Артура, тогда я смогу уделять тебе больше внимания.

— Неужели ты думаешь, — сказал Иеремия, — что я тебя хоть немножко

боюсь?

— Да, думаю, что боишься, хоть немного, но боишься, а если ты умен, то очень боишься. Иначе почему ты сразу не пошел к Фриде? Скажи, ты ее

любишь?

— Люблю? — переспросил Иеремия. — Она добрая, умная девочка, быв-шая возлюбленная Кламма, значит, во всяком случае, заслуживает уважения.

И если она меня непрестанно умоляет избавить ее от тебя, почему же не оказать ей эту услугу, тем более что и тебе я никакого вреда не приношу, ведь ты

уже утешился с этими проклятыми варнавовскими девками.

— Теперь мне ясна твоя трусость, — сказал К., — твоя жалкая трусость.

Вот такой ложью ты пытаешься меня опутать! Фрида просила меня только об

одном — избавить ее от взбесившихся помощников, от этих похотливых кобе-лей, а у меня, к сожалению, времени не было выполнить ее просьбу, и вот что

теперь вышло из-за моего упущения!

замок

373