Но во времена, когда жила Нелли Блай, все это была просто Австро-Венгрия с её многочисленными коронными землями.

– Значит, вы часто путешествуете, – заключила журналистка.

– Не то, чтобы часто, но путешествую.

– Обычно американцы ездят в Париж или Лондон, а вы в Загреб. Почему?

– Мама любила путешествовать по Австро-Венгрии и познакомилась там с моим отцом. Он тоже путешествовал, и они стали путешествовать вместе. Отец пропал, когда я был маленьким, и теперь в поездки мама берет меня. Мне кажется, что мы ездим по всяким славянским странам – то есть коронным землям, – потому что так мама вспоминает свою молодость. А вообще, у нас родственники в Париже, поэтому мы, как и все остальные, обычно ездим в Париж. – В этом рассказе не было ни слова лжи, и Дэнни остался доволен тем, как у него складно получилось все изложить.

– Как вы считаете, должны ли эти земли бороться за независимость? – неожиданно спросила Нелли, словно это было единственное, что она услышала из его объяснения.

Дэнни вскинул брови и в какой-то степени даже оскорбился от такой резкой смены темы. Он тут выложил о себе нечто личное, а ее больше волновали какие-то чертовы коронные земли.

Ну ладно, земли, может, и не чертовы, но все равно обидно.

– Простите, это интервью? – спросил Дэнни. – Да и какая разница, что я думаю по поводу независимости этих стран… то есть коронных земель.

– То есть вы считаете, что все эти коронные земли должны быть самостоятельными странами?

– Вы решили написать политическую статью? – язвил он в ответ.

– Просто скажите. Или вы боитесь выразить своё мнение? – сказала Нелли, явно провоцируя.

– Я журналист, и вот чего-чего, а мнение своё выразить не боюсь! – повелся Дэнни. – Я считаю, что национальная культура этих земель подавляется. Например, в Королевстве Богемия только недавно был разрешён их же родной чешский язык наравне с немецким. Мы, как американцы, боровшиеся за независимость от британцев, должны понимать, каково приходится этим народам жить под угнетением других.

– Да, думаю, я с вами согласна, – проговорила девушка, и Дэнни испугался, что в репертуаре Нелли Блай может появиться ещё какая-нибудь статья или книга об Австро-Венгрии.

– Зачем вы это спрашивали?

– Проверяла, умный вы человек или нет.

– И я прошел проверку?

Нелли не ответила, только загадочно улыбнулась и повернулась к окну.

– Ох, поглядите, мы уже подъезжаем.

– Ох, hvala bogu5, – пробормотал он себе под нос.

– Что?

– Говорю, неужели так быстро? А я и не заметил, как мы проделали весь этот путь.

– Посмотрите в окно, вон туда, – попросила Нелли, указав рукой на пустое пространство по левую сторону от здания «Нью-Йорк Трибьюн». – Здесь будет построено шикарное здание Нью-Йорк-Уорлд-билдинг. Оно будет просто огромным! Этажей двадцать шесть, не ниже. А венчать его будет золотой блестящий купол со шпилем. Сравните: здание «Трибьюн», если со шпилем, дотягивает до двадцати этажей, а «Таймс» и того ниже – пятнадцать. Вы только представьте, что здесь вырастет такое высокое здание! Самое высокое здание в мире!

До 1894 года, – про себя подметил Дэнни. – Недолго оно будет высоким. Его переплюнет Манхэттен-Лайф-Иншуранс-Билдинг.

– В это просто трудно поверить, – решил подыграть Дэнни. Высокими зданиями его, конечно, было не удивить, но вот отсутствию Нью-Йорк-Уорлд-билдинг он, конечно, удивился, особенно если учитывать, что видел его почти каждый день.

Экипаж остановился, и они вышли на улицу. Когда нужно было расплачиваться с извозчиком, Дэнни вывернул карманы своего пальто и с ужасом воскликнул:

– О боже, кто-то украл мои деньги!

Деньги у него были – 100 долларов 1914 года выпуска. Вряд ли они устроят людей в 1889 году.

– Наверное, стянули, пока я стоял ни жив ни мертв посреди Пятой авеню! – продолжил причитать он.

– Как так? – тоже с ужасом воскликнула Нелли. – И много у вас было?

– Не то, чтобы очень много, но мне не оставили совсем ничего! Теперь я не смогу помочь вам расплатиться за экипаж.

– Ничего страшного. Я заплачу сама. Но как же вы поедете потом обратно?

– Об этом не беспокойтесь, я сейчас все равно иду в офис. Попрошу у своего друга в долг.

– Ну ладно, смотрите сами, – ответила Нелли и отдала свои деньги извозчику.

Дэнни было стыдно позволять девушке платить не то, что за себя, но и за него самого, но никак иначе он поступить не мог. Деньги же не могли появиться у него из воздуха. А садясь в экипаж с Нелли Блай, он не подумал о том, как будет расплачиваться.

– Что ж, мистер Готтфрид, – проговорила журналистка. – Думаю, теперь нам с вами стоит разойтись. Мой путь лежит в нашу старую редакцию. Жду не дождусь, когда же будет построено здание Нью-Йорк-Уорлд-билдинг…

– Что ж, мисс Блай. Желаю вам удачного дня. Быть может, мы с вами ещё когда-нибудь пересечемся.

– Отчего-то мне кажется, что так и будет.

Дэнни попрощался и пошел дальше, не особенно задумываясь, куда именно идет. Ему просто хотелось прогуляться по старому Нью-Йорку и почувствовать этот дух прошлого. Это было невероятно. Небоскребы, которые раньше Дэнни видел каждый день, ещё даже не существовали. А те здания, что существуют здесь, в его времени уже давно сравняли с землёй. Как же, однако, быстро Нью-Йорк стал расти ввысь. И неудивительно – куда на острове Манхэттен ещё расти?

Встреча с Нелли Блай заставила Дэнни задуматься о многом. Журналистка поднимает серьезные вопросы, и, наверное, оттого ее работы стали столь популярны и так будоражат общественность. Надо бы поучиться у неё искать сенсацию.

Дэнни бродил по улицам города, размышляя о своём предназначении в этом мире. Он ещё не знал, каким образом добьётся своих целей, но был уверен, что добьётся. После этого небольшого приключения что-то в нем переменилось.

Она не побоялась отправиться в сумасшедший дом, – думал Дэнни. – А я боюсь собственного прошлого. Может, и не нужно его бояться. Может, стоит написать о войне. Война – одна из главнейших тем. Если я напишу о ней и напишу правдиво, то, быть может, у людей в будущем отпадёт желание затевать нечто подобное вновь.

Вневременное полицейское отделение находилось в XIV округе на втором этаже старинного особняка, расположенного недалеко от катакомб Парижа. Первый этаж снимала частная клиника «Триаль», что было очень удобно, потому что иногда кто-то мог вернуться из прошлого покалеченным. Правда, как оказалось, чаще сотрудники возвращались из прошлого мертвыми, и помощь клиники была уже ни к чему.

Когда Жаклин рассказала Жерару Жиллену, основателю и главе вневременного отделения, о случившемся, он выскочил из своего кабинета, оставив собеседование с новой сотрудницей, и собрал всех участников сегодняшней миссии за отдельным столом в уголке.

Все сотрудники работали в одном огромном зале, поделённом на несколько секторов. Здесь было много металла, стекла и голографии, и все светилось голубым светом, исходящим от огромных сенсорных мониторов.

– Еще год назад вы были группой из четырёх человек. А что теперь? – шипел Жерар Жиллен, расхаживая туда-сюда и нервно вскидывая руки. – Вас осталось только двое. Двое! Эдвард, ты – капитан. Жизни этих людей – твоя ответственность! – Начальник остановился и яростно указал пальцем на Эда. – Твоя, черт подери! Половина людей из твоей команды мертвы. Это – на твоей совести.

Эдвард сидел рядом с Жаклин. Его лицо было напряжено, а руки впивались в подлокотники кожаного кресла так сильно, что костяшки пальцев налились белым цветом. Жаклин боялась, что ещё чуть-чуть и Эдвард вскочит и врежет Жиллену – её дедушке, между прочим, – по его морщинистому лицу. Но Эд сидел, не шевелясь, словно замороженная статуя.

Бедный Эдвард, – думала Жаклин. – Это ужасно несправедливо.