В его сладком, как мед, голосе слышался легко читаемый намек, и только сейчас Элизабет поняла, почему женщины так безоглядно бросались в его объятия, – этот человек умел дарить обещания счастья, как никто другой.

– Сейчас моя жизнь занята одной только работой, милорд, и лишена каких бы то ни было развлечений, – осторожно ответила она. Вежливая улыбка, которой Элизабет сопроводила свои слова, не выдала владевших ею чувств.

– В таком случае вам полагается отпуск. – Высокое искусство обольщения, которым в совершенстве владел Джонни Кэрр, предусматривало также и умение быть беспредельно вежливым.

– Для этого у меня нет времени.

– А он и не займет у вас слишком много времени.

– Об одном ли и том же мы говорим с вами, милорд? – Элизабет уже стала получать своеобразное удовольствие, сохраняя самообладание в таком рискованном диалоге.

– Я полагаю – да.

– Какая самоуверенность, Равенсби!

Ответом ей была обаятельная и – на самом деле – уверенная улыбка.

– С вами никогда нельзя быть ни в чем уверенным, леди Грэм, ибо вы – женщина удивительной твердости и выдержки.

– Вот и не забывайте об этом, Джонни.

То, что Элизабет произнесла его имя, было ошибкой с се стороны. Прозвучав приглушенно и интимно, оно тут же всколыхнуло в них обоих самые сокровенные воспоминания. Джонни и Элизабет одновременно припомнили, когда и при каких обстоятельствах она в последний раз произнесла его имя, и обоих захлестнуло горячее чувство.

– Я думаю, не заставит ли вас изменить свое решение перспектива полюбоваться видами Эдинбурга, – низким приглушенным голосом заговорил Джонни Кэрр. – Это отвлечет вас от ваших строительных забот всего на несколько дней. И… вам это понравится.

– Я знаю, что мне это непременно понравится, – честно отвечала Элизабет, мечтая только об одном: обвить его шею руками и целовать – дни и ночи напролет, не обращая внимания на глазеющую толпу. – Однако вы потом снова исчезнете, Джонни, а моя жизнь будет продолжаться. И, признаюсь, мне не хочется перенимать свойственное вам непостоянство. Так что благодарю вас за приглашение, но я вынуждена отказаться.

– Вы, по-моему, не страдаете от излишней застенчивости. Так, может, вы все же передумаете, и тогда мне удастся убедить вас в том, что вы не правы относительно моего непостоянства?

– Да, у меня не было возможности познать тайны искусства застенчивости, поскольку на протяжении всей моей жизни я была лишена женского общества. И все же я не передумаю, поскольку в противном случае, учитывая вашу репутацию, стала бы последней дурой. Вы не согласны? – спросила она, с полуулыбкой поднимая на него глаза.

– Вас и впрямь невозможно соблазнить, – с грустью признался Джонни, смущенный ее прямотой. – Монро был прав.

– В отношении чего?

– В отношении того, что вы, видимо, действительно не развлекаетесь со своими телохранителями.

– Вот тут вы правы, милорд. Что бы вы обо мне ни думали, я оставалась достаточно целомудренной.

Никакая – даже самая изощренная – женская уловка не могла сравниться по своей сексуальности с этим простым и бесхитростным признанием. Джонни с огромным трудом удалось сдержаться, чтобы тут же не схватить Элизабет на руки и не унести ее в комнату на втором этаже. Черт бы побрал этих гостей!

– А вот у меня с целомудрием отношения складываются гораздо сложнее, – полушепотом проговорил Джонни, одновременно размышляя, насколько велик будет ущерб Для его чести, если ему все же не удастся выполнить свое обещание и вести себя по-джентльменски.

– В этом я ни на секунду не сомневаюсь, милорд, но, в конце концов, мы живем в мире, где мужчину и женщину судят по разным критериям. – В этом Элизабет убеждалась на протяжении всей своей жизни.

– Вдовы, однако, пользуются гораздо большей свободой, – заметил Джонни. Он был прекрасно осведомлен о двойной морали, существовавшей в их обществе, но ему все же хотелось, чтобы были расставлены все точки над «i».

– Возможно, но все же и эта свобода не безгранична.

– С тех пор как вы уехали из Голдихауса, вы стали чересчур благонравны, – пробормотал Джонни, снова вспомнив ночь безумной страсти, что предшествовала отъезду Элизабет из его дома.

– Нет, я думаю, что расстояние научило меня лучше чувствовать.

– Расстояние, отделившее вас от меня.

– Да, – ответила Элизабет, но в ее улыбке Джонни почудилось некоторое лукавство.

– Я умею быть настойчивым, – подыграл он ей. Улыбка Элизабет воодушевила его, и, ощутив себя в привычной атмосфере любовной игры, он начисто забыл о любых соображениях здравого смысла, которыми могла руководствоваться его собеседница.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.