Два человека из клана Кэрра опрометью бежали по коридору первого этажа. Перепрыгивая сразу через три ступеньки, они поднялись на второй этаж и помчались по коридору западного крыла поместья. Их заносило на поворотах, но они продолжали нестись по узким коридорам старинной башни, не сбавляя скорости. Сердца их, словно боевые барабаны, стучали в такт этой бешеной гонки.

Джонни велел, чтобы его не тревожили, но сейчас обстоятельства складывались так, что они были вынуждены нарушить приказ. В той части Голдихауса, что была построена еще в средние века, потолки были низки, а коридоры – так узки, что в них едва бы смогли разойтись двое людей. В свое время такое строительство диктовалось соображениями обороны. И вот один за другим мужчины подбежали к двери маленькой комнаты, расположенной в самом конце узкого прохода.

«Боже мой, что же это за женщина! Настоящий огонь!» – такие мысли лихорадочно проносились в мозгу Джонни, пока на него раз за разом накатывали волны нестерпимого наслаждения. Его тело билось, словно в агонии, и в эти секунды весь огромный мир замкнулся в маленькой хрупкой девушке, дарившей ему подобное блаженство.

Ей просто не было равных!

О том же думала Мэри Холм, когда, лежа рядом с Джонни, без устали ласкала его тело. «Как же он прекрасен! И… уже в который раз!» Мэри лизала его, как ластящаяся к хозяину кошка. Ее теплый язычок оставлял влажные полоски на мускулистом плече мужчины, и она чувствовала, как он напрягается от этих прикосновений любви. На секунду Джонни приподнял голову, и девушка тут же оказалась в его объятиях. Этот неутомимый мужчина был вновь готов к любовным подвигам.

Тут до их слуха донесся наконец дробный топот бегущих ног. Шаги раздавались все ближе. Джонни понял, что их с Мэри уединению пришел конец. Одним быстрым движением он положил девушку на подушку, галантно прикрыл ее смятой простыней, и в тот же момент дверь отворилась нараспашку. Джонни еще не успел повернуть к ней голову и лишь боковым зрением увидел, что в комнату ворвались двое. Один из них грубым голосом прокричал короткую фразу, которая тем не менее ошеломила Джонни не хуже удара по голове:

– Они похитили Робби!

Джонни не было нужды выяснять, кто эти «они». На протяжении последней тысячи лет у Кэрров из Роксбурга был один и тот же враг.

Он спрыгнул с постели и потянулся к оружию, которое предусмотрительно повесил на спинку кровати. С незапамятных времен Приграничье представляло собой театр военных действий, и мужчина тут никогда не расставался с мечом и кинжалом.

Вошедшие торопливо пересказывали подробности того, как был похищен его брат, а Джонни тем временем одевался. Лежавшая в постели женщина была уже забыта. Лишь время от времени он бросал короткие отрывистые вопросы и, слыша ответы, лишь сильнее хмурил свои черные брови. В считанные секунды он натянул кожаные штаны, затем – сапоги, плечи его обтянула рубашка, за ней последовала кожаная куртка. Сунув одному из своих клансменов пояс с мечом, Джонни выскользнул из двери, на ходу застегивая рубашку и короткими, резкими движениями заправляя ее в штаны.

Уже спускаясь на первый этаж, он вспомнил о Мэри Холм, которую оставил в спальне, и коротко бросил:

– Проследите за тем, чтобы девушку отправили в Келсо и дали ей провожатых. – В этот момент он закончил застегивать куртку и протянул руку за перевязью с мечом и кинжалом. Накинув ее на плечо, Джонни приказал: – Дайте ей кошелек с деньгами и скажите, что я ей очень благодарен. Кони оседланы?

Один из мужчин кивнул, и Джонни засунул за пояс кинжал. Затем он наполовину вытащил меч – для того, чтобы проверить, насколько легко тот выходит из ножен, – рывком бросил его обратно и прорычал голосом, хриплым от ненависти:

– Проклятый Годфри! Проклятые англичане! Как же я ненавижу этих подлых червей!

Легкими прыжками спускаясь по лестнице, ведущей с широкой балюстрады, он перешел на бег сразу же, как только спрыгнул с последней ступеньки.

– Как давно это произошло? – не оглядываясь, спросил он у мужчин, которые старались не отстать от своего предводителя.

Услышав ответ, Джонни пробормотал проклятье.

Пятью часами позже, тряся головой, чтобы стряхнуть воду, что текла по волосам и попадала в глаза, Джонни Кэрр вошел в свою оружейную комнату. Усталый и растерянный, он расстегнул пояс с мечом, повесил его в нишу в стене и принялся мерить комнату шагами.

Его промокшие до нитки помощники, которые вошли в зал вслед за ним, также освободились от своего оружия и устало расселись по стоявшим здесь деревянным скамьям и стульям. Никто не произнес ни слова. Над всеми ними довлела ярость, которой был охвачен их начальник. Пять часов провели они в седлах – в такую-то мерзкую погоду – и все равно опоздали, не успев перехватить англичан, которые похитили младшего брата лэйрда Равенсби. Поскольку похитители имели преимущество в два часа, шотландцы и так понимали, что их шансы на успех весьма призрачны и только плохая погода может сыграть им на руку. Однако группа англичан-похитителей сумела добраться до Харботтла раньше их и, по всей видимости, Робби Кэрр в настоящее время уже томился в сырых подземельях замка Харботтл.

– Если по вине Годфри хоть один волос упадет с головы Робби, я живьем сдеру с него кожу! – прорычал Джонни Кэрр. В гулкой тишине оружейной комнаты его низкий голос звучал отчетливо и внятно, а зловещее звяканье шпор словно подчеркивало произнесенную им угрозу и придавало ей дополнительный вес.

Дойдя до стены, могучий воин и гроза Приграничья резко развернулся на каблуках и двинулся в обратную сторону по выложенному плиткой полу. С промокшей кожаной куртки Джонни Кэрра падали капли воды, оставляя позади него мокрую дорожку.

– Будь прокляты эти чертовы англичане! – Ярость и отвращение звучали в его голосе. – Если подворачивается возможность схватить шотландца, для них сгодится любое оправдание.

В прошлом году в шотландском парламенте господствовали яростные антианглийские настроения, а учитывая также войну, полыхавшую на континенте[5], у Шотландии впервые в этом веке появилась реальная надежда на обретение независимости. Страсти разгорались по обе стороны границы.

Пламя свечей в тяжелых серебряных подсвечниках трепетало, когда могучая фигура Джонни Кэрра в очередной раз быстро проходила мимо тяжелого дубового стола. Танцующие огоньки боязливо освещали его резко очерченное лицо, полное мужественной красоты.

– Мы сможем вызволить Робби? – раздался встревоженный голос одного из молодых клансменов, и глубокая озабоченность вновь омрачила лица всех сидевших в зале. Замок Харботтл – английская цитадель на Срединных землях – охранялся мощным гарнизоном. В последнее время, учитывая твердое намерение шотландцев добиваться независимости, Англия усилила защиту своих северных границ.

Несмотря на владевший им гнев, Джонни пребывал в растерянности. Он думал о том, как бесславно окончилась устроенная ими погоня за похитителями его младшего брата, и поначалу не ответил на прозвучавший вопрос. Казалось, он его просто не услышал. Молодой человек откинул голову на высокую резную спинку деревянного стула, до блеска отполированную руками эрлов[6] Грейденов, снова открыл рот, намереваясь повторить свой вопрос, но тут Джонни Кэрр тихо произнес:

– Нет. Если он в Харботтле, то нет.

И в этот же момент его осенила какая-то мысль, и молодой лэйрд словно вкопанный остановился у одного из неоклассических окон. Такими его отец украсил их хорошо укрепленный замок после того, как вернулся с Дугласом из Феррары в семьдесят девятом году.

Когда умолк звук его слов, в комнате повисла тишина – еще более гнетущая, нежели прежде. Оружие, висевшее в стенных нишах, развешанные по стенам мишени, мечи с чашеобразными гардами на эфесах, мушкеты и пистоли своим блеском, казалось, опровергали мрачное пророчество Джонни Кэрра.