Дождевые струи подобно бичам хлестали в оконные стекла, порывы северного ветра завывали, словно лишившиеся рассудка валькирии[7]. Ночь была угольно-черной, мокрой, как царство Нептуна, холодной и туманной. Пытаться что-либо предпринять сейчас было бы чистейшим безумием.
Точно таким же безумием, как попробовать пробраться в замок Харботтл, подумалось лэйрду Равснсби. В связи с обострением англо-шотландских отношений и принятия парламентом Шотландии Акта о безопасности, поставившего две страны на грань войны, англичане решили усилить защиту замка, укрепив его гарнизон еще одной драгунской ротой. А это означало, что если Робби и можно как-то спасти, то уж, по крайней мере, не с помощью лобовой атаки. Нужно было искать какие-то иные способы.
Джон Кэрр, лэйрд Равенсби, глава роксбургских Кэрров, одиннадцатый эрл Грейден, медленно повернулся к своим друзьям и кровным родственникам. Его движения, как и голос, уже были сдержанными, эмоции – под контролем, а мозг перебирал все возможные варианты действий.
– Сколько коней мы потеряли?
После того как лэйрду сообщили о похищении его брата Робби, они немедленно бросились в погоню – несмотря на Дожди, беспрестанно лившие целую неделю, поздний час и почти непроходимые места, образовавшиеся в результате этого потопа.
– Восемь.
– Окончательно?
– Ред Рован будет знать это к утру. Хуже других пострадал неаполитанский жеребец. А что ты задумал?
– Мы должны захватить что-нибудь очень ценное, на что можно было бы… выменять Робби. – Тон эрла был сухим и деловитым. – Пошевелите мозгами.
Произнесенное им самим слово «выменять» заставило мозг Джонни работать еще активнее, прокручивая все новые и новые варианты возможных действий.
– Разве ты можешь предложить лорду Годфри что-нибудь достаточно интересное, чтобы заставить его поторговаться? – недоверчиво приподняв бровь, спросил один из мужчин.
– Может быть, торговаться и не придется. – В голосе молодого предводителя роксбургских Кэрров послышалась едва заметная насмешливая нотка.
Приграничные набеги, история которых тянулась с незапамятных времен, для скоттов[8] всегда совмещали в себе элементы игры, работы и драмы, но неизменно веселили кровь жителей Приграничья. Что же касается англичан, то они относились ко всему в этой жизни куда более серьезно и прагматично.
– Первым делом мы направим сиятельному королевскому смотрителю границы вежливое послание с просьбой освободить Робби.
Джонни уже полностью взял себя в руки и теперь выстраивал необходимую последовательность действий, которые следует предпринять для вызволения младшего брата.
– А когда он выбросит это твое «вежливое послание» в выгребную яму… – с насмешкой начал один из соратников лэйрда.
– …Тогда мы предложим ему что-нибудь, что его очень и очень заинтересует, – спокойным тоном закончил за говорившего темноволосый лэйрд Равенсби. Разрозненные мысли, бродившие в его голове, уже выкристаллизовались в конкретный план.
– Что именно? – Этот вопрос был задан Адамом Кэрром, но говорил он от имени всех сидевших в зале. Глаза каждого из мужчин были устремлены на высокую поджарую фигуру лэйрда, одетого на манер флибустьера: в пламени свечей тускло поблескивали стальные наплечники на его кожаной куртке, за широкий пояс из дубленой кожи до сих пор были заткнуты два пистолета, на бедре болтались ножны, из которых торчала янтарная рукоять кинжала. Поскольку лэйрд отказался надеть головной убор, его длинные черные волосы были все еще мокрыми, через одно плечо переброшен зеленый охотничий плед, что так надежно скрывал своего хозяина в зарослях листвы, на коричневых – цвета земли – сапогах для верховой езды позвякивали шпоры.
Он родился и вырос в Приграничье, и с самого детства ему суждено было стать настоящим воином.
Приграничье… Здесь никто и никогда не передвигался в одиночку, тем более не имея при себе откупных – денег, которые в любой момент могли потребовать за проезд через чьи-то владения. До сих пор здешние предводители могущественных кланов в течение считанных часов могли собрать под свои знамена до двух тысяч всадников. Честолюбивый, отважный и мужественный юноша мог достичь здесь всего… Именно таким был Джонни Кэрр.
В ответ на вопрос своего соплеменника он любезно произнес:
– Я слышал, что самым дорогостоящим имуществом английского смотрителя границ является его сказочно богатая дочь. Старый Хотчейн Грэм умер, и теперь дочь Годфри – вдова. Очень богатая вдова. Так вот, ходят слухи, что лорд Годфри присматривает для дочери другую выгодную партию. – На тонко очерченных губах Джонни Кэрра заиграла лукавая улыбка.
– Ее берегут как зеницу ока. Подумай только, как тщательно ее охраняют! – в один голос воскликнули несколько клансменов, не скрывая изумления и растерянности, вызванных словами предводителя. На память им пришли изумительные платиновые волосы Элизабет Годфри. Каждый житель Приграничья прекрасно помнил, как обошелся Харботтл с заявившимися в город людьми из Ридсдейла и как отчаянно защищал Гарольд Годфри, эрл Брюсиссон, свою бесценную дочку. Пусть в свои двадцать четыре года она уже не могла считаться молоденькой, но приданое, которое Элизабет принесла бы своему второму супругу, было огромным. И даже если она являлась бесплодной – а это вполне могло быть, учитывая, что ее длившийся восемь лет первый брак не принес супругам ни одного ребенка, – несметное приданое Элизабет вполне компенсировало этот изъян.
– Может, Годфри и стережет свою бесценную дочку, но не заточил же он ее в подземелье Харботтла под охраной двух драгунских рот! – ответил молодой лэйрд, снимая свои промокшие перчатки из зеленой замши. Наконец-то он нашел способ вызволить своего брата и испытывал от этого огромное облегчение. – Так что, – продолжал он, одарив соплеменников ослепительной улыбкой, – я думаю, мы можем готовиться к пирушке по поводу возвращения Робби домой.
– Для начала отправь послание Годфри, – посоветовал Джонни его как всегда практичный кузен Кинмонт, понявший по блеску в глазах двоюродного брата, что тот уже принял решение. – Об увеселениях подумаем позже, времени для этого у нас еще будет предостаточно.
– Конечно. – На лице молодого эрла появилось просто ангельское выражение, голос его стал мягче бархата. – Мы напишем этому скоту и иноверцу что-нибудь чрезвычайно любезное… И даже не станем упоминать о том, что Робби похитили противозаконно.
В течение многих десятилетий, начиная с 1603 года, когда Англия и Шотландия были объединены, видимость мира в Приграничье обеспечивалась сначала высылкой мятежных кланов, а также резней и бойней, которую превосходящие силой англичане устраивали применительно ко всем, кого считали мятежниками. Затем стали применяться более цивилизованные методы: кому-то даровали английские титулы и жалованье, кого-то гноили в лондонском Тауэре и эдинбургском Толбуте. Весьма эффективными также считались такие меры, как лишение всех прав или изгнание, а самым строптивым просто отрубали головы. Однако похищение Робби, даже несмотря на царившую в Приграничье военную лихорадку, являлось вопиющим беззаконием.
– Учитывая, что представляет собой этот человек, состоящий на службе у английской королевы, – мягко продолжал Джон Кэрр, – а также принимая во внимание понятия Годфри о чести, свидетельства нежной привязанности, оставленные покойным Хотчейном своей супруге, которые оцениваются примерно в шестьдесят тысяч английских фунтов, – губы лэйрда Равенсби растянулись в ухмылке, – я не отказался бы от того, чтобы Элизабет Годфри Грэм нанесла нам короткий визит. Это стало бы не только справедливой расплатой за похищение Робби, но и весьма выгодным финансовым предприятием. Вопросы есть?
– Когда мы выступаем? – сверкая глазами, горячо воскликнул молодой клансмен.
– Сначала Кинмонт отправит им послание с вежливой просьбой освободить Робби. Годфри получит его завтра к вечеру. Через день-другой они пришлют нам ответ. Итого – три дня отсрочки. – Эрл с улыбкой хлопнул перчатками по ладони, словно он всего лишь перечислял продукты, которые необходимо закупить для кухни. – Затем еще два или три дня на подготовку операции «Вдова». – На последнем слове он сделал ударение. – Нам необходимо выяснить распорядок дня леди Грэм.
