– А с какой стати ей слоняться по саду! – Реплики Джонни звучали грубовато и коротко, словно он был часовым, допрашивающим незваного гостя.
– Ради всего святого, Джонни! – напряженным шепотом взмолился Монро. – Ты говоришь о ней, как хозяин о своей собаке. Она же не является твоей собственностью! Может, ей захотелось насладиться летней ночью.
– В таком случае я тоже пойду и погляжу, чем и с кем она наслаждается. – запальчиво проговорил Джонни, поворачиваясь к двери. Он уже был на взводе. Монро поспешил вслед за своим кузеном. Он знал, что от этого необузданного человека, который к тому же уже успел влить в себя три бутылки бренди, можно ожидать чего угодно. Вот только как остановить его в случае чего?
Словно раздвигаемая исполненным решимости взглядом Джонни, толпа расступилась, освобождая проход для главы роксбургских Кэрров, и он двинулся по этому коридору, время от времени кивая, улыбаясь или поднимая руку в ответ на слышавшийся отовсюду хор приветствий. Однако он ни разу не остановился и не перекинулся ни с кем ни словом.
Куда он шел? Кого искал? Видимо, он уже успел выпить, поскольку за ним шлейфом тянулся аромат, который может дать только хорошее бренди. Что заставило Джонни Грэма приехать в такую даль на церемонию бракосочетания при том – и это знали все, – что он никогда не посещал никакие свадьбы? Любопытный шепоток, подобно легкой волне, бежал вслед за Джонни, продолжавшим уверенно вышагивать между двумя шеренгами гостей, которые не сводили с него взглядов.
Внезапно он остановился.
Он увидел ее.
Великолепная, в платье из вишневого жоржета с кружевами и украшенной драгоценностями тесьмой, Элизабет вошла в зал для танцев с террасы. Рядом с ней шел молодой человек, не спускавший с нее заинтересованного взгляда.
В тот же миг танец прекратился.
Лэйрд Равенсби как вкопанный замер перед Элизабет Грэм, и в зале повисло гнетущее, выжидающее молчание. Теперь каждый из присутствующих в зале понял, что заставило Джонни Кэрра забраться так далеко на юг.
– Не хотите ли потанцевать, леди Грэм? – тихо спросил Джонни, чуть наклонившись в учтивом полупоклоне.
Элизабет подняла ошеломленный взгляд на лицо возвышавшегося над нею мужчины. Не в силах прийти в себя от удивления, почувствовав, как бешено заколотилось сердце и горячая волна прокатилась по всему ее телу, она изо всех сил пыталась сохранить самообладание перед этим лощеным лэйрдом. Он был даже прекраснее, чем сохранился в ее воспоминаниях. Красоту его подчеркивал великолепный парчовый кафтан, руки его казались еще больше, плечи – шире, а в глазах читалась просьба о чем-то гораздо большем, нежели один танец.
Элизабет бросила быстрый взгляд на своего спутника, но тот, словно поняв бессмысленность конкуренции, уже отступил в сторону.
– Может, чуть позже, милорд, когда вновь заиграет музыка, – тихо ответила Элизабет. Ей нужно было время, чтобы окончательно взять себя в руки. Любой джентльмен воспринял бы ее отказ с пониманием, но не таков был Джонни Кэрр.
– Мы начнем танцевать сейчас же, – проронил он и взмахнул рукой, давая знак музыкантам. – Вот видите, – любезно проговорил он, – музыка снова играет.
«Какому другому мужчине было бы наплевать на то, что глаза всех присутствующих в зале устремлены на него. – подумалось Элизабет. – Какой другой мужчина мог бы так властно – и без единого слова – приказать целому оркестру? Никто, кроме лэйрда Равенсби, смотревшего на весь мир как на свою вотчину». Испытывая непреодолимое физическое влечение к этому человеку, Элизабет все же старалась соблюдать между ними некоторую дистанцию. За всю жизнь ни один мужчина, кроме этого, не заставлял ее испытывать возбуждение, и теперь она размышляла, кого в этом надо винить – его или саму себя. В последнее время бывало даже такое, что Элизабет оценивающим взглядом окидывала своих телохранителей. Она думала: а случись ей оказаться в постели с кем-нибудь из них, может, хотя бы это поможет ей прогнать от себя образ Джонни и избавиться от воспоминаний той ночи?
И вот он здесь. Элегантный, мужественный, ждущий.
Встревоженная, растерянная, испытывая непреодолимое влечение, Элизабет отчаянно боролась со своей природой, желающей немедленно пасть жертвой великолепной мужественности этого человека. Каким образом у него это получалось? Как ему удавалось без всяких видимых усилий разжигать в ней такое неудержимое пламя желания? Ведь стоит ему всего лишь улыбнуться – вот так, и…
И все же трезвая натура Элизабет в итоге одержала верх. Нет, твердо решила девушка, после месяцев беспрестанных и опустошительно тоскливых воспоминаний о Джонни Кэрре она не подпадет снова и так поспешно под его чары. Она не имеет на это права, если только на самом деле ценит свою с таким трудом завоеванную независимость.
Но его сильные руки уже сомкнулись вокруг ее талии, и он усмехнулся, взглянув на нее с высоты своего роста.
– Мы не должны разочаровывать этих бедных зевак, – коротко бросил Джонни и увлек Элизабет на середину зала.
Отдаваясь сладкой греховной волне, Элизабет закрыла глаза и крепко прижалась к его широкой груди, чтобы устоять на ногах. Она обнимала его, и их тела начинали вспоминать друг друга, наливаясь теплой тяжелой истомой. Крепко прижавшись друг к другу, они кружились в танце – одни, и глаза всех остальных гостей были прикованы к этой танцующей паре. Сдерживая дыхание, толпа не отрываясь глазела на танец, который являл собою олицетворение чувственности, а они кружились по сияющему полу, не замечая ничего и никого вокруг себя – стройная бледная женщина в объятиях темноволосого полуразбойника – знаменитого воина и лэйр-да Приграничья, бесстыдного, соблазнительного и неотразимого.
– Откуда он знает вдову Хотчейна? – обратилась одна из местных матрон к своей подруге. Обе дамы пристально следили за танцем молодой пары, расположившись возле дверей, откуда открывался наилучший обзор. Первая, жена министра, выпрямилась в своем кресле, приложив к губам закрытый веер и застыв так, она была явно шокирована столь откровенным проявлением страсти.
– А разве вы не слышали о том, как он похитил ее? – откликнулась ее менее напыщенная собеседница, с улыбкой глядя на танцующих. – Я полагала, об этом знает все Приграничье.
– О-о! – воскликнула министерша. Услышав слово «похитил», она выронила свой веер и округлила от удивления глаза. – Как же она может общаться с этим дьяволом? – прошептала она, охваченная неподдельным ужасом.
– А разве было такое, чтобы кому-то из мужчин Ра-венсби отказывали? – Второй вопрос был исчерпывающим ответом на первый и утонул в возбужденном шепоте собравшихся вокруг сплетников. Еще более доходчивый ответ можно было прочесть в восхищенном взгляде только что говорившей кумушки, которая не отрывала глаз от могучей, затянутой в синий шелк фигуры Джонни Кэрра.
– А я и не знал, что вы умеете танцевать, – заметил Джонни, давно привыкший к скандалам и посему равнодушный к десяткам жадно следивших за ними глаз. – Выходит, Хотчейн все же позволял вам время от времени развлечься. Вы танцуете просто великолепно. – И в самом деле, Элизабет весьма умело выделывала сложные па танца. – Впрочем, вы великолепны и во многих других вещах… – шепотом добавил он.
Элизабет почувствовала, как жаркая волна побежала вверх по ее позвоночнику, а затем обдала всю ее. Ей потребовалось несколько секунд, чтобы восстановить дыхание и быть в состоянии хоть что-нибудь ответить. Впрочем, пройдя школу бесцеремонности у своего отца и в браке с Хотчейном, она была в состоянии противостоять даже вызывающему поведению Джонни Кэрра.
– Благодарю вас, – ответила она с нарочитой медлительностью, свойственной обычно старым девам, – танцы были одним из немногих доступных для меня развлечений.
Смущенный сухостью ее тона ничуть не больше, чем назойливым вниманием гостей, Джонни мягко осведомился:
– А сейчас, будучи вдовой, вы позволяете себе разнообразные развлечения?
