— Понятно.
— А добычу он расчленил и упаковал в переносной холодильник, который я ему привезла.
— А вот это можно было и не упоминать, — девушка резко повернулась к Игле и зло сверкнула глазами. Как ни странно, описание участи собрата по несчастью не вызвало новой волны страха, а напротив, привело в гнев. — Мы вам ни какие-то вещи, чтобы обращаться с нами подобным образом!
— Привыкаешь, — улыбнулась колдунья, — это хорошо. Можешь мне не верить, но все мы — и охотники, и монстры в одной корзине. Для нашего нанимателя нет разницы, на ком ставить опыты. Все зависит от того, где ты сможешь принести больше пользы. И Гештальт мыслит точно так же.
— Хочешь сказать, он оставил меня в живых, так как счел полезной?! — пленница уселась на кровати и злобно уставилась на Иглу. Та сидела на стуле с настолько невозмутимым видом, что гнев девушки начал утихать, сменяясь тихим изумлением:
— Насколько же вы далеки от нормальных людей…
— Примерно так же, как и ты, — ответила колдунья. — Просто нам дали лицензию на охоту и убийство себе подобных, вот и вся разница.
— И если я продолжу быть полезной, — Вспышка поморщилась, произнося последнее слово, — то тоже стану охотницей?
— Вполне возможно. Внутри каждого из нас кроется монстр, — с улыбкой подмигнула ей колдунья.
Гештальт
Лаборатория Лупы находилась в подвальном помещении под аптекой, в которой она работала. Прямой путь от квартиры охотников до лаборатории занимал десять минут на маршрутке. Однако Гештальт редко им пользовался. Вот и сегодня, прихватив чемодан-морозильник с образцами, он в десятый раз сменил маршрут, используя утренний наплыв людей как прикрытие. Сталкер сильно сомневался, что за ним действительно кто-то следит, но в том, что касалось Лупы, никакая предосторожность ни была излишней.
Лупа была уникальна. Ее уникальность складывалась из трех необычных фактов, каждый последующий был куда страннее предыдущего. Во-первых, Лупа была чародейкой. Сам по себе данный факт не заслуживал бы малейшего внимания, если бы способности исследовательницы удивительным образом не совмещались с техникой. В отличие от большинства своих коллег, практиковавших «чистую магию», Лупа весьма охотно и успешно прикладывала свои способности к лабораторным приборам, получая уникальную информацию, и даже конструировала новые примочки с учетом собственных возможностей. Так что Лупа была совсем не типичной чародейкой.
Во-вторых, для нелюдя Лупа была необычайно стара. Ей было уже за сорок, в то время как возрастные рамки пораженных излучением людей колебались от шестнадцати до двадцати четырех. Лупа же умудрилась воспринять и измениться под действием излучения в возрасте тридцати трех лет! Случай для текущего потока уникальный.
Ну и в-третьих, Лупа была единственным известным Гештальту нелюдем, которому удалось сбежать из-под контроля Организации. Не без его помощи, естественно. А там, где что-то делается вопреки правилам Организации, никакая осторожность не будет лишней. Скрывшись, женщина не стала покидать город. С помощью гипнотических воздействий, которые тоже давались ей неплохо, она взяла на крючок владельца местной фармацевтической сети и получила в свое полное распоряжение не только одну из аптек, но и подвальное помещение. Там Лупа, не без помощи Гештальта, организовала собственную лабораторию. Исследования мутантов, которыми она занималась еще будучи в составе Организации, стали для женщины настоящей страстью. Гештальт же рассматривал лабораторию Лупы как независимый источник информации, куда как более подробный и оперативный, чем скупые сводки из центральных исследовательских центров.
Охотник привычным движением открыл дверь и вошел в аптеку. За прилавком скучала Женя — молодая девушка, которую Лупа пустила в свою вотчину лишь от того, что не могла работать в аптеке все семь дней в неделю.
— Привет. Хозяйка у себя?
— Сейчас позову, — Женя отвлеклась от косметического журнала и открыла дверь в подсобку. — Лупаина Ивановна, к вам пришли!
Гештальт фыркнул. Имя, придуманное себе исследовательницей, жутко его смешило.
— Ой, а вы слышали про вчерашнее убийство? — накинулась девушка на сталкера, явно радуясь возможности обсудить последние новости. — Жуть-то какая, правда? Я сама репортаж не видела, но народ говорит, от жертвы вообще ничего не осталось, прям все по стеночкам размазали. И куда только полиция смотрит?
— Кто размазал-то? — лениво поинтересовался Гештальт.
— Да ясно же, сектанты это! Сатанисты проклятые! Говорят, на месте убийства они и знаки свои бесовские кровью оставляют, а полиция все замалчивает, а все потому… — Женя уже сделала страшное лицо, готовясь выдать самую жуткую тайну, как из подсобки появилась Лупа:
— А все потому, Женечка, что телевизор надо меньше смотреть, да всякие сплетни собирать!
— Но как же, — не сдавалась девушка, — мне вот Валентина Федоровна еще после прошлого раза про знаки рассказывала и говорила, что продолжится это мракобесие, до тех пор, пока…
— Пока рак на горе не свистнет, — прервала ее начальница. — Или пока мэра с места не скинут, что более вероятно. Все, хватит досужих разговоров, человек по делу пришел.
Женечка демонстративно возвела глаза к небу и вернулась к косметическому журналу. Гештальт протопал вслед за Лупой в подсобное помещение. Там за одним из шкафов пряталась дверь на лестницу в подвал. В лаборатории Лупа позволила себе расслабиться и снять строгую начальственную маску. На ее лице тут же появилось выражение крайнего любопытства и предчувствия чего-то увлекательного.
— Ну с чем пожаловал? — спросила она, пожирая глазами чемоданчик.
— Образцы, как ты и просила, — ответил Гештальт, передавая ей морозильник.
Исследовательница осторожно приняла чемодан, взвесила его в руке, и не торопясь, положила на стол.
— Только не говори мне, что это вчерашний маньяк-сатанист, — хитро улыбнулась чародейка.
— Он самый и есть, — ритуальные расспросы, которыми Лупа сопровождала всякий материал, доставляемый Гештальтом, изрядно утомляли. Периодически сталкер и вовсе удивлялся, как эта женщина, страсть к исследованиям которой переросла в извращенно-болезненную потребность, вообще решилась бежать из Организации. Ведь как научный сотрудник она была на хорошем счету. Впрочем, ответ на вопрос был самый что ни на есть прозаический: Лупа, как и сталкер, не собиралась сама становиться материалом для экспериментов.
— А ты точно уверен, что он родственник твоей малышки? — все еще медитируя над морозильником уточнила она.
— Он был довольно стар для нелюдя. В этом отношении ты все-таки исключение из правил.
— Ну знаешь, — Лупа злобно свернула глазами поверх очков. — Это еще не повод для оскорблений.
Обидевшись, исследовательница без лишних вопросов открыла-таки чемодан и приступила к осмотру содержимого.
— К тому же его происхождение подтвердил первый объект исследований.
— Ооо, ты брал девочку с собой на охоту? Или предложил ей опознать дядюшку по мелко нарезанным останкам? — когда речь шла об исследовании, Лупа моментально забывала обо всем. Даже о намеках на возраст.
— Я взял ее с собой, — Гештальт не стал пускаться в подробности. Как ни парадоксально это звучало, он не слишком-то доверял Лупе. Ради исследований женщина была готова положить на хирургический стол и мать родную. Сам сталкер, по неоднократным признаниям исследовательницы, представлял для нее серьезный интерес в качестве подопытного кролика. Другое дело, что сейчас Лупа была вынуждена сотрудничать с ним, ибо больше поставлять ей материал для экспериментов было просто некому. Но давать лишнюю информацию Гештальт не собирался.
— Ты как всегда сама сдержанность, — тоном капризной девочки отметила Лупа, любуясь отсеченной головой вчерашней жертвы. Она держала ее тремя пальцами правой руки, в то время как еще три пальца активно обследовали препарат. Своей родной руки исследовательница лишилась семь лет назад, Гештальт предоставил ее в центр, как доказательство гибели сотрудника. Вместо нее Лупа вырастила себе новую, используя клетки шестипала. На публике женщина надевала специальную перчатку из человеческой кожи.
