– Мы нашли твой дом после того, как они тебя забрали. Потребовалось время, чтобы выйти на тебя по чеку, так любезно оставленному тобой на парковке. Мы опоздали всего лишь на сутки, – говорит Маркус. Его слова звучат как гром в ясном небе. – Мы забрали из дома твои вещи.

Я вскидываю голову. Вмиг оказываясь около него, хватаю его за свитер.

– Картины, – выдыхаю я, не в силах сказать что-то еще.

– Они здесь. Мы все перевезли, – тихо произносит он. В его глазах я вижу себя. Безумная, психованная девчонка. Это меня не волнует. Они здесь!!! Они живы. Я жива.

– Я хочу их видеть! – вскрикиваю я, не веря ему. Заламываю пальчики в нетерпении. – Я хочу их видеть сейчас же!

Лицо Маркуса превращается в маску. Мне даже кажется, что в его глазах мелькает страх.

– Я считаю, что ты еще слаба.

– Мне плевать, что ты считаешь!

Я направляюсь к двери. Тянусь к ручке, но он, обхватив меня за талию, поднимает на руки и несет к кровати.

– Я сказал, ты будешь лежать! – угрожающе произносит он. – Они все здесь! Они никуда не денутся!

Я брыкаюсь. Он ставит меня на пол около кровати. Я снова хватаю его за свитер, притягивая к себе.

– Хочу их видеть сейчас, ясно? – шиплю я, четко произнося каждое слово.

– Когда Я решу, тогда ты их и увидишь. А сейчас ты ляжешь и будешь отдыхать.

– Не указывай мне, что делать, – тыкаю я его пальцем в грудь. Я едва достаю ему до плеча. Он раза в два крупнее меня. Это безумие с моей стороны злить бегемота, но мне, как оказывается, плевать.

– Черт! Какая же ты…, – не заканчивает он, отходя в другой конец комнаты. Одной рукой он упирается в бок, другой проводит по волосам.

– Кто? Кто я? – кричу я на него. – Раз начал, договаривай!

– Сплошная неприятность!

Я втягиваю в себя воздух. Сжимаю кулачки до боли. Он меня бесит! Какой он мне брат? Дальний знакомый, которого я терпеть не могу.

– Поэтому ты бросил меня сто лет назад? – рычу я. Вот оно! Я сорвалась! Подруга довольна. Она сидит на диванчике, покачивая ножкой. Руки сложены на груди. Она прожигает в Маркусе дыру, так же, как и я. Он даже не удосуживается мне ответить. Я бросаюсь за ним, когда он направляется к двери. – Не смей убегать!

Поздно. Дверь захлопывается перед моим носом. Я хватаюсь за ручку. Заперто! Я бью ладонью по двери и кричу:

– Трус! Сукин сын! Ненавижу тебя!

Хватаю вазу со стола и запускаю ее в дверь. Я готова разгромить все. Ненавижу! Я их всех ненавижу! Оказалось, что ваза была единственной вещью, которую можно было разбить здесь. Я скидываю с себя простыню, потому что она жутко мешается, и расхаживаю по комнате как зверюшка в зоопарке. Я так себя и чувствую. Поднимаю голову и вижу камеру наблюдения. Вырываю ее с корнем и отправляю вслед за вазой. Мне уже легче.

Я хватаюсь за голову. Я схожу с ума. Комната кружится, или я слишком быстро передвигаюсь туда—сюда? Все становится таким нелепым. В ушах шумит, потом удары моего сердца все сильней и сильней. Я делаю шаг. Комната качается. Еще один. Все клонится в стороны. Еще один. Меня накрывает темнота, будто резко погас свет. Я открываю рот. Я хочу кричать. Темнота меня пугает, но она обхватывает меня, льнет ко мне, поглощает все.

***

Странная эта темнота. Вокруг меня будто пение ангелов. Я устремляюсь на их голоса, но никак не могу найти их источник.

Я раскрываю глаза. Снова этот белый потолок. Я поворачиваю голову и вижу Роксану.

– Льдинка, – шепчет она, поглаживая меня по лбу, – ну что ты творишь?

– Ненавижу, – пытаюсь произнести я, но язык еле шевелится. – Ненавижу его.

– Он беспокоится о тебе, – неуверенно шепчет она. Я смотрю в потолок. Не знаю, что я испытываю к нему. Он меня раздражает. Его объятья, может, и были приятны, но это длилось всего несколько секунд. Я не привыкла к заботе, защите. Я сама по себе. Я люблю свободу.

– Тебе стоит больше отдыхать, – продолжает Роксана. – Я принесла одежду.

«Ну хоть один бой я выиграла». Потом до меня доходит, что я была голой, когда падала в обморок. Мне становится жарко. Кровь приливает к щекам.

– Что случилось? – тихо произношу я, стараясь придать голосу спокойствие.

– Ты в обморок упала. Маркус…, – она запинается. – В общем, когда ты разбила камеру наблюдения, мы прибежали, а ты без сознания. Я никогда не видела его в таком… эм… состоянии.

Ее голос успокаивает. Мне нравится, как он окутывает меня.

– Можно тебя попросить?

– Конечно, – быстро отвечает Роксана. «Наивная».

– Побудь со мной. Только ты. Пожалуйста. Не хочу его видеть и разговаривать с ним не хочу.

Сажусь в кровати. Рокси охает и пытается пролепетать что-то про постельный режим. Я останавливаю ее жестом руки, будто взмахом волшебной палочки. Подруга уже в костюме крестной феи.

Снова обматываюсь жалким кусочком ткани, хватаю вещи с диванчика, попутно замечая, что в комнате прибрались. Мне стыдно. Скорей всего это пришлось делать Роксане. «Король такими вещами не занимается», – язвлю я про себя.

Добираюсь до ванны быстрей, чем в прошлый раз. Кидаю вещи на пол. Туда же отправляется простыня.

– Прости, подруга, но наша встреча была ошибкой, – шепчу я ей.

От одной мысли о душе я растекаюсь лужицей по полу. Очень хочется вымыться. Не то, чтобы я была грязной. Огонь уничтожил грязь… вместе с кожей. «Как печально…» Сарказм так и лезет из моих ушей.

Я подхожу к зеркалу и снова рассматриваю себя. Мое тело стало другим. Его кровь меня не просто вылечила, но дала силы, свежесть. Она меня оживила. Это одновременно приятно и нет. Он пришел за мной, спас. Я встряхиваю головой. «Нет-нет-нет».

Провожу руками по своей талии, кручусь перед зеркалом и так и сяк. От побоев и ожогов не осталось и следа. Кожа немного зудит, но я сдерживаю свои порывы почесаться. Я вижу, как подруга подходит ко мне. Мы обе смотримся в зеркало. Она улыбается мне, снимает с себя корону и надевает мне на голову. Она меня благословляет. Не успеваю я опомниться, как ее образ меркнет, но я понимаю то, что она шепчет одними губами: «Теперь ты не одинока». У меня наворачиваются слезы на глаза. Это конец. Моя бесконечно одинокая жизнь закончилась. Новая жизнь ждет меня. Я опираюсь на раковину и приближаюсь к зеркалу. От моего дыхания оно запотевает. Я всматриваюсь в свои глаза. Ищу подругу, но она ушла. Она меня не бросила – она меня отпустила. Я свободна.

Бреду к душу, встаю под струи воды и плачу. Просто стою и плачу. Слезы стекают по щекам, подбородку, капают на грудь и вместе с водой омывают мое тело, снимая с меня слой за слоем боль. Соль слез разрушает мое одиночество, выедает в моем коконе дыры, которые разрастаются вширь.

Намыливаю тело. Как змея сбрасываю с себя умершие воспоминания. Представляю, как я становлюсь новой, живой, будто только что родившейся. И вот я уже стою обновленная. Улавливаю каждое движение, запах, звук. Все стало очень ярким.

Белая футболка и синие джинсы. Балетки. Я выгляжу симпатично и неброско – так, как я люблю. Одежду они забрали из моего дома. Она пахнет красками. Я вспоминаю о картинах – они моя прошлая жизнь. Пока расчесываю волосы, обдумываю свои дальнейшие действия. У меня есть дом на севере. О нем, конечно, не хочется упоминать. Да и возвращаться туда пока что не горю желанием. Мысль об одиночестве теперь меня пугает. Если я снова окажусь одна, меня могут опять легко поймать. Страх. Раньше я смеялась над этим словом.

Я должна поговорить с Маркусом. Может не сегодня, но в ближайшее время. Нужно установить границы. Я пойду на уступки, если и он уступит мне… «В конце концов, он уступит».

– Роксана, у тебя нет резинки для волос. Ненавижу, когда волосы лезут в глаза, – произношу я, выходя из ванной. В комнате Маркус. Ну что ж. Выглядит он каким-то другим. Сколько я его не видела? Час? Два?

– Спасибо за одежду, – равнодушно произношу я. Он молчит и только разглядывает меня.

– Я не хочу, чтобы ты меня ненавидела, – его голос скрипуч, будто ему больно произносить каждое слово. – Я хочу, чтобы ты знала, я не бросал тебя…