Наверное, она и сама не до конца понимает своих эмоций.

Я предлагаю Джин пройти в гостиную.

Она не отказывается.

В гостиной вокруг большого тёмно-синего кальяна сидит группка подростков, преимущественно на год младше нас. В самом центре – рыжеволосая десятиклассница с громким голосом. Лесли «Тэ-Тэ». Девчонка бурно рассказывает какую-то историю, пускает клубы дыма и успевает выпить бокал вина. Все вокруг тянутся к ней, увлеченно слушают и внимают всем её словам.

Я видел тут всех уже не впервые: это самые близкие друзья самой Гейз. Они не упускают возможности осушить лишнюю бутылочку вина в её доме, притащить с собой своих приятелей, попустить дыму в просторной квартире, а сама хозяйка лишь рада этому – под градусом всё тайное становится явным.

Ро Гейз – глава информационного центра нашей школы.

В компании Гейз я оказался совершенно случайно – на её ноутбуке операционная система, выражаясь простым языком, «полетела», а ей срочно нужна была рабочая техника. Я как раз был рядом. Не скажу, что я прямо-таки гений в компьютерных науках, но людей таких знаю, они прятались со мной в раздевалке вместо пробежек на физкультуре. В их числе был Фриман, и он с радостью переустановил ей «винду», и в качестве благодарности Розмари Гейз позвала меня к себе выпить «вечером», обещая алкоголь на любой вкус.

Я сразу же согласился.

Фримана она не позвала, кстати.

Гейз знала, что я тусовался в различных компаниях и вполне много с кем общался.

Но Гейз не знала одного – у меня ужасная память.

Особенно под градусом.

Мы со спутницей проходим по порочному кругу, ловим приветственные рукопожатия среди сидящих и садимся в укромном месте подальше от выхода. Я замечаю, что Джин не в духе. Я пытаюсь спросить, всё ли в порядке, но в комнате слишком громко спорят подростки.

Гостиная заполнена живой речью «Тэ-тэ».

– Боже-е, она нереально скучная! – «Тэ-тэ» размахивает руками. – Ей кто права химию вести давал? Так она ещё и – о, Прэзар, милый, здравствуй, – и одевается так: лосины, юбочка и каб-лу-ки!

Лесли не упускает из виду новое лицо в компании и удивлённо восклицает:

– Боже мой! Что за малышка в нашей тусе? – рыжая поправляет волосы. – Добрый вечер, милая, я девушка с самым лучшим «Инстаграмом», но уверена, он у вас гораздо лучше.

С первого дня нашего знакомства и до сих пор я не могу точно различать сарказм и полную серьёзность в речи «Тэ-Тэ» и чаще гадаю смысл её слов. Но сейчас, глядя на резко положительный настрой в её ухмылке, я вроде как понимаю, что Джин ей приглянулась.

Бэттерс прыскает:

– Нет, ваш лучше.

Подростки в кругу улюлюкают.

Лесли ошарашенно вскидывает бровь.

– Прэзар, милочка, – тянет она. – Неужели ты научился выбирать девушек?

«Я их особо не выбирал», уже готовлюсь съязвить я, но Лесли опрокидывает очередной бокал вина и продолжает историю.

В меня по очереди стреляют взглядами и колкими замечаниями, и я усердно пытаюсь отвлечься от раздражения. Раньше они себя так не вели. Мне передают трубку кальяна, и я тут же предлагаю её Джин.

Она мотает головой.

Я вскидываю брови.

– Не заходят кальяны, – оправдывается она и трёт пальцем у виска.

Кажется, ей не очень хорошо.

Я уже наклоняюсь к ней, собираясь предложить что-нибудь – в гостиную с грохотом заваливается еще одна фигура. На этот раз мне нет нужды его представлять – Джин в недоумении щурится, указывая на него, а я лишь киваю.

Розмари заходит следом и бьёт высокого кудрявого парня по спине.

– Полански, блин! – ворчит азиатка. – Грёбанный онанист!

Виктор тоже случайно попал в эту компанию.

Флиртовал с Розмари, пока забирал с тусовки в доску пьяного меня.

Полански бежит по кругу под хохот окружающих и приземляется между мной и Джин – меня не замечает. Зато моя спутница тут же бросается ему в глаза, и он, пытаясь отмахнуться от наездов Гейз, заводит с ней диалог.

– Каки-ие лю-юди, – хитро протягивает Полански. Джин ухмыляется. – Какими путями сюда попали?

Девчонка указывает на меня и говорит:

– Его путями.

Виктор удивленно смотрит на меня и горделиво кивает. Его рот открывается с целью пустить подкол, я уже придумываю ответ, но Гейз бьёт Полански по спине.

Тот мычит от боли:

– Прости же меня, милая Ро.

– Тебя и Бог не простит, – ворчит она в ответ. – Даже если ты попросишь прощения через Прэзара.

Виктор сдавленно хохочет.

Гейз приземляется в порочный круг рядом с «Тэ-Тэ». Кто-то из поклонников Лесли приносит бутылку водки, и Виктор, чувствуя аромат родины, деловито тянется к их паре. Полански садится на своё место с довольной миной и бутылкой, а Джин тут же обращается к нему:

– Как Прэзар связан с Богом?

Виктор с таким воодушевлением, с такой радостью выслушивает этот вопрос, что бутылка водки становится для него вещью второго плана – ненадолго, правда.

– Ита-ак, – Полански победно хлопает ладонями. – Пришло время интересный историй.

Юноша оглядывает меня и Джин и как-то резко вскакивает с места.

Бутылку он забирает.

– Садись сюда, – говорит он Джин. – А то я как-то разделил вас, нехорошо.

Девчонка садится поближе ко мне.

Виктор перемещается на её место.

Все в круге резко затихли, ожидая повествования – продолжала играть только музыка. Подростки внимательно наблюдали за телодвижениями будущего рассказчика и терпеливо, с улыбками ждали, когда он заговорит. Они знали историю. Они хотели увидеть реакцию новоприбывшей.

Неинтересно, по всей видимости, было только Розмари.

Она лишь язвительно выдала:

– Про свои туалетные приключения расскажи.

– Позже! – крикнул в ответ Полански. – Сейчас у нас основы.

– История про Бога – это далеко не основы, – замечаю я.

Я тоже хотел увидеть реакцию Джин.

Виктор тянется за кальяном и долго затягивается, подрывая общественное терпение.

– Да, – Полански выпускает клуб дыма. – Но человек попросил.

– Человек ждёт, – Джин ухмыляется.

Мой русский друг затягивается ещё раз и начинает историю.

– Дело было так, – говорит он. – Этот придурок, – он указывает на меня трубкой кальяна. – Решил попробовать традиционный русский напиток yorsch2. Но то по-заморски, по-вашему же – водка с пивом.

– Бо-оже, – тянет Джин.

– Он выхлестал всю водку и всё пиво из горла в одно рыло, – продолжает Полански. – Напился, как чёрт. Ушёл курить, а там трещал с кем-то полчаса на улице. Зимой. В своём несчастном худи.

Виктор выпивает немного водки, оттирает лишнее со рта и говорит:

– Привожу его обратно, сюда, – тут он быстренько стреляет сигарету у мальчишки напротив, закуривает и продолжает: – Спрашиваю: «Это что сейчас было, друг мой?». А теперь внимание: с кем Коул Прэзар мог говорить полчаса у подъезда, учитывая, что время за полночь, а зимой особо не гуляют?

Я сдавленно ухмыляюсь.

Весь порочный круг давится диким хохотом.

Виктор чуть наклоняется к соседке и объясняет:

– С Богом, Джин.

Девчонка шокировано вскидывает брови.

Сквозь дрожащую от смеха улыбку я произношу оправдание:

– Он выглядел как Аль Пачино.

– Слышала его? – вскрикивает Полански, отпивая глоток своего напитка. – Он это помнит!

– Я твои русские рецепты пробовать больше не стану, – тут же вставляю я. – Даже не алкогольные. Что мы там готовили?

Подростки в кругу начинают улюлюкать и хохотать.

Виктор судорожно улыбается и пытается выговорить название «того самого» блюда.

Розмари раздражённо прячется в ладонях и цедит:

– Только не э-это.

Лесли, сидящая рядом с ней, громко смеётся:

– Я это помню!

– Bluyni! – вдруг кричит Полански под общий хохот.

Единственный, кто был способен сдерживать себя в этом комедийном цирке, – это я. Джин лишь непонимающе хмурится и ждёт хотя бы чьего-то краткого ответа.