Называя свое сообщество Ноевым ковчегом, ортлибарии утверждали, что оно, основанное якобы еще при Адаме, будет существовать всегда; причем Христос был одним из членов их сообщества, и все Его отличие от прочих членов заключается лишь в том, что Он явился реформатором их общины («Item dicunt, quod area Noe nihil aliud sit quam secta ipsorum, et quod extra sectam ipsorum omnes perierunt, usque ad octo, qui servabant earn. Item dicunt, quod Christus filius fuerit Ioseph et Mariae et quod fuerit peccator; et ipse Christus eorum sectam reparaverit et quod fuerit de numero illorum octo et quod per sectam ipsorum salvus factus sit»). Проявляя крайний аллегоризм в истолковании текста Священного Писания, касающегося земной жизни Спасителя («Omnes articulos qui de humilitate Christi exponent moraliter nihil credentes ad literam. - Ad literam de passione, resurrectione et caeteris articulis nihil credunt»), ортлибарии воспринимали исторического Христа лишь в качестве символа для обозначения духовного состояния какого-либо члена их секты. То есть, по их воззрениям, на самом деле Христос не страдал, не умер и не воскрес, но описанные в Евангелиях Его страдания, смерть и воскресение означают разные моменты указанного духовного состояния: страдание и смерть Его бывают тогда, когда кто-нибудь из них впадает в смертный грех или отпадает от секты, а воскресение Его совершается тогда, когда кто-нибудь кается («De passione dicunt, quod Filius Dei suscipit crucem vera fide, vera confessione, communi consilio, hoc est veram poenitentiam sive vitam ipsorum, in quam non cadit mortale peccatum. Tunc autem crucifigitur Filius Dei et flagellatur, male tractatur vel offligitur vel occiditur, tunc moritur Filius, quatenus aliquis ipsorum cadit in mortale peccatum vel redita secta; resurgit autem per poenitentiam»). При этом нельзя также говорить, что тело Христово присутствует исключительно в евхаристических Святых Дарах, но всякий хлеб и даже тело всякого члена их секты есть Христово тело («Corpus Christi dicunt esse purum panem. Corpus autem proprium appellant verum corpus Christi»). Потому необходимо во всем руководствоваться трлько откликами заключенного в теле духа как единственными указаниями на то, что следует делать и чего не следует («Dicere hominem debere sequi responsa spiritus intra se»).
Далее, согласно ортлибариям, Бог, Который имманентно присутствует во всем, манифестирует Себя в людях когда Отцом, когда Сыном, когда Святым Духом. Отцом является тот человек из их секты, кто своею проповедью привлекает кого-либо в их сообщество; Сыном — тот, кто привлекается этой проповедью; а Святым Духом — тот, который помогает проповедывающему привлекать другого в секту и самому привлекаемому содействует оставаться в ней («Pater, qui aliquem trahit praedicatione sua in sectam; Filius, qui trahitur; Spiritus Sanctus qui cooperatus est trahenti, confortando tractum ut in secta permaneat»). С этим связан был и обычай ортлибариев молиться втроем: когда один при этом представлял собою Отца, другой — Сына, а третий — Святого Духа.
Полагая, что мир никогда не имел своего начала («mundus non habet principium»), ортлибарии в то же время выступали резко против всякого проявления телесности: так, они даже в браке осуждали плотскую любовь («...opus carnale conjugatorum damnant»), предавались крайне строгому аскетизму («...in se austere vivunt... multi quoque ex eis alternis diebus jejunant») и отрицали воскресение тел («resurrectionem corporum negant»). Отрицая также Римскую церковь (как «царство сатаны»), ее иерархию и таинства, ортлибарии пророчествовали, однако, что в конце времен папа и император обратятся к их секте, а все не принадлежащие к ней будут уничтожены (это, собственно, и подразумевается, когда говорят о Страшном суде); после чего вечное блаженство будет даровано в этой, земной жизни — с ее рождениями и смертями, - но протекающей уже в совершенном покое («cum maxima tranquillitate»).
39.
Пантеизм Давида Динанского
Давид Динанский (лат. David de Dinanto [de Dinando, de Dinant], David Dinantenensis [Mantenensis]; фр. David de Dinant): род. втор. пол. XII в., Динан, Намюр или Динан, Бретань — ум. после 1215. Мыслитель валлонского или бретонского происхождения, который, согласно анонимной Ланской хронике («Chronicon Laudunense», или «Chronicum universale anonymi Laudunensis», ок. 1218), в течение некоторого времени пребывал при Римской курии, пользуясь при этом расположением папы Иннокентия III (1198-1216), назвавшего Давида в одном из своих посланий 1206 г. «наш капеллан» («capellanus noster»). В дальнейшем он являлся магистром искусств Парижского университета, однако ок. 1215 г., вероятно, бежал из Франции, дабы не понести наказание вследствие церковного осуждения его еретических построений.
Из работ Давида Динанского известно лишь упоминаемое в «Сумме теологии» Альберта Великого («Summa theologiae», I, tr. 4, q. 20, m. 2, quaestio incidens) сочинение «О частях, или О делениях» («De tomis, hoc est De divisionibus»), по всей видимости, идентичное труду, фигурирующему в документах Парижского университета («Chartularium Universitatis Parisiensis», I, 70) под названием «Тетради», или «Тетрадки» («Quaterni», «Quaternuli»), чье содержание дошло до нас в виде обнаруженных в 1933 г. фрагментов, а также в пересказах непосредственных оппонентов и заочных критиков Давида: вышеназванного Альберта Великого, Фомы Аквинского, Николая Кузанского и некоторых др.
Естественно-научная информация, заключенная в указанных фрагментах и касающаяся областей метеорологии, оптики, биологии и медицины (включая физиологию, анатомию и психологию человека, а также учение о человеке как микрокосме), указывает на знание Давидом Динанским соответствующих аутентичных текстов Аристотеля (вероятно, «Физики», «О душе» и «Метафизики») и на его знакомство с научным наследием Гиппократа и Галена, из чего можно сделать предположение о возможном посещении им Греции или, по крайней мере, основанной ок. 1080 г. медицинской школы в Салерно. Что же касается теолого-философских воззрений Давида, то уже само заглавие созданного им сочинения недвусмысленно указывает на Иоанна Скота (Эриугену), автора трактата «Перифюсеон, или О разделении природы» («Periphyseon sive De divisione naturae», ок. 862—867), как на его главного идейного предшественника и вдохновителя. Кроме того, на мысль Давида мог оказать влияние натурализм Шартрской школы и традиция арабо-еврейского платонизма, а именно: работы Авиценны; «Книга о причинах» («Liber de causis»), переведенная ок. 1187 г. на латынь толедским ученым Герардом Кремонским; «Источник жизни» («Fons vitae») Авицеброна, чей перевод - в сотрудничестве с Иоанном Севильским (Иоанном Испанским) — был осуществлен Домиником Гундиссалином, написавшим, помимо прочего, собственный труд «О единстве» («De unitate»), который также мог послужить источником для метафизических построений Давида.
При этом Альберт Великий («Summa theologiae», II, tr. 12, q. 72, m. 4, a. 2, n. 4), лично, по его собственным словам, вступавший в спор с учеником Давида Динанского, неким Бальдуином (Balduinus), указывал, что концепция Давида восходит к учению автора «Силл» («Silli»), или «Сатир» («Satirae) в пяти книгах, Ксенофана из Колофона, изложенному в сочинении Александра Афродисийского «О Нусе, то есть об уме, о Боге и первоматерии» («De Noi, hoc est de mente, et Deo et materia prima», или «De principio incorporeae et corporeae substantiae»). Причем последний, согласно интерпретации Альберта, отождествлял привходящий деятельный разум (intellectus agens) с Божеством, а Божество, в свою очередь, — с материальным началом (ргіпсірium materiale) всех вещей. Несмотря на то что ныне неизвестна ни одна работа данного автора, которая имела бы вышеупомянутое заглавие, - существует лишь неаутентичный трактат «Об уме» («De intellectu») из второй, дополнительной книги («Mantissa») труда Александра «О душе» («De апіта»), его представление о врожденном человеческом разуме как чистой потенциальности (intellectus materialis) косвенно могло повлиять на характер мировоззрения Давида. В то же время в «Книге определений» («Liber determinativus ad Parisienses»), чье авторство также приписывается Альберту Великому, учение Александра Афродисийского (Экзегета) упоминается под 76-м номером в списке еретических заблуждений и Давид прямо называется последователем этого учения: «Dicere, quod omnis creatura sit Deus, haeresis Alexandri est, qui dixit materiam primam et Deum et vouv, i.e. mentem, esse unam substantiam, quem postea quidem David de Dinanto secutus est...». С другой стороны, при изложении позиции Ксенофана Аристотель утверждал, что тот, «имея в виду все Небо в целом, говорит, что единое есть бог» («Метафизика»: «Metaphysica», А 5, 986 b 18); Симпликий полагал, что под всеединством сущего «Ксенофан понимал бога» («Комментарий к “Физике” Аристотеля»: «In Aristotelis Physica commentaria», XXII, 22); Цицерон указывал, что Ксенофан учил, что «...все есть одно, что оно не подвержено изменению и что оно есть бог...» («Учение академиков II»: «Academica Ргіога», 118), и что он «приписал Вселенной не только сознание (mens), но и бесконечность и признал ее богом» («О природе богов»: «De natura deorum», I, 11, 28); а Псевдо-Гален передает, что Ксенофан «догматически утверждал лишь то, что все есть одно и это [одно] есть бог — конечный, разумный, неизменяемый...» («История философии»: «De historia philosophica», VII: «О философских школах»), т.е., другими словами, ксенофановское отождествление единого бога с универсумом действительно близко центральной идее философии Давида.
