С 29 августа 1070 г. Ланфранк — архиепископ Кентерберийский, возведенный в сан по настоянию самого римского папы взамен смещенного Стиганда (в 1093 г. на этом посту его опять-таки сменит Ансельм). Как примас английской церкви и советник Вильгельма I Ланфранк управлял страной в его отсутствие, сыграв, в частности, существенную роль в подавлении «мятежа трех графов» (Вальтеофа, графа Нортумбрии, Ральфа, графа Восточной Англии и Роджера, графа Херефорда); он же короновал по смерти Вильгельма его сына — Вильгельма II Рыжего (1087-1100). На соборе в Винчестере 1072 г. ему удалось в споре с архиепископом Йоркским Фомой (1070-1100) отстоять - с помощью сфальсифицированных документов (в подлинность которых он, впрочем, по-видимому, искренне верил) — примат своего, Кентерберийского архиепископства в английской церковной иерархии. Хотя и не разделяя политику Григория VII (1073—1085) по вопросу об инвеституре, Ланфранк, в целом поддержавший его реформы (запрет симонии и непотизма, утверждение целибата и др.), проводил многие из них в своем архидиоцезе, отделив, в частности, ок. 1076 г. церковные суды от светских, чем обеспечил судебную независимость английской церкви и заложил в Англии основы континентального канонического права (и благодаря чему также серьезно поссорился с Вильгельмом II). Кроме того, Ланфранк является основателем Кентерберийской библиотеки. Беатифицирован католической церковью (день памяти — 28 мая).
К произведениям Ланфранка Бекского, помимо писем Александру II, Григорию VII и др., относятся: комментарии к Псалтири и к Посланиям ап. Павла («In omnes Pauli Epistolas commentarii»), впоследствии использованные Ансельмом Ланским («Малые глоссы»: «Рагѵа glossatura»), примечания к некоторым из «Собеседований Святых Отцов» Иоанна Кассиана («Adnotatiunculae in nonnullas Johannis Cassiani Collationes Patrum»), a также «Книжица о тайной исповеди» («Libellus de celanda confessione»), «Слово, или Сентенции» («Sermo sive Sententiae»), сочинения по церковной политике и монашеской практике («Decretales epistolae», «Decreta pro Ordine Sancti Benedicti», «Pericope orationis»). Однако наибольший теолого-философский интерес предс'гавляет опирающаяся на труды Святых Отцов, Амвросия Медиоланского и Пасхазия Радберта «Книга о теле и крови Господней против Беренгария Турского» («Liber de corpore et sanguine Domini adversus Berengarium Turonensem», 1059—1063) - работа, написанная Ланфранком в ответ на направленное ему в Рим утраченное послание «О священной Трапезе против Ланфранка» («De sacra coena adversus Lanfrancum», 1049), авторство которого принадлежало Беренгарию, ученику Фульберта Щартрского, ставшему ок. 1031 г. главой основанной в 796 г. длкуином школы при монастыре Св. Мартина в Туре, а в 1040 г. архидиаконом церкви Св. Маврикия (Ecclesia Sancti Mauricii) в Анже.
Дело в том, что в этом трактате Беренгарий Турский, активно превозносивший диалектику как «искусство искусств» и со ссылкой на Августина утверждавший, что «во всем надо прибегать к диалектике, потому что прибегать к ней — значит прибегать к разуму», т.е. к самому образу Божьему в человеке, попытался, прилагая рациональные аргументы к осмыслению таинства Евхаристии, по-своему объяснить факт реального присутствия в Святых Дарах тела и крови Христа, что привело к отвержению им - как «вздора» (ineptia) и «неразумия толпы» (vecordia vulgi) — толкования причастия, восходящего к «Книге о теле и крови Господних» («Liber de corpore et sanguine Domini», 831, 844) Пасхазия Радберта. С его точки зрения, поскольку «нет ничего реального, помимо субстанций, а субстанция [в свою очередь] есть принадлежность только того, что доступно ощущению внешних чувств (по крайней мере, здесь, в земной жизни)», изменение субстанций (corrupto subjecto) хлеба и вина невозможно без одновременного изменения соответствующих им акциденций (quod erat in subjecto), в отрыве от которых никакие субстанции существовать не могут (как и наоборот). Следовательно, если акциденции хлеба и вина при причастии остаются неизменными, то и субстанции их не пресуществляются (сущностно не превращаются) в тело и кровь Спасителя. Однако в Евхаристии субстанции тела и крови при освящении Святых Даров сверхъестественным образом присоединяются к субстанциям хлеба и вина (consubstantiatio), так что изменяются не эти последние, но их действия на вкушающих, в душах которых и происходит истинное обращение. Таким образом, изменение Св. Даров происходит не чувственно (sensualiter), но мысленно (intellectualiteг) через восприятие (per assumptionem) их Самим Христом: «Все, что освящается, не истребляется, не устраняется, не разрушается, но остается (sed manere)»; «хлеб, освященный на алтаре, при сохранении своей сущности (salva sua substantia), есть тело Христово, Не теряя того, чем он был, но воспринимая то, чем он не был (поп amittens quod erat, sed assumens quod non erat)... Итак, сам хлеб есть сущность тела Христова (ipse panis substantia corporis Christi) Для очей твоего сердца, а не телесных очей, рук и зубов».
При этом, сравнивая евангельское Рождество Христово с явлением Христа евхаристического, Беренгарий утверждает, что «как тело Христово родилось вопреки известному всем обычному способу [зачатия и] рождения, так и хлеб на алтаре обращается (convertitur) в тело Христово, чтобы быть хлебом, которым он был, и телом Христовым, которым он не был, вопреки тому известному всем превращению (conversionem), согласно которому вместо того, что есть, устанавливается бытие того, чего не было, через разрушение (per corruptionem) того, что было. Ведь это превращение (haec conversio) хлеба в тело Христово умопостигаемо (intelligibilis), [и] оно известно не всем» («Rescr.», 2, 1497). Благодаря подобной интерпретации хлеб, на который в совершительной формуле «Сие есть тело Мое (Hoc est corpus meum)» указывает местоимение «сие», сохраняется (panis superesse) и, хотя и становится священным «образом (figura), знаком (signum) и залогом (pignus)» тела Христова, не отождествляется все же с действительным телом Христа, рожденным Девой Марией, но, в передаче Ланфранка, «священнодействуется в Церкви в воспоминание распятой плоти». Ведь так как неделимое тело Христово ранее уже вознеслось, ему, следовательно, невозможно частично (как «portiuncula carnis») присутствовать в причастии, ибо нельзя вкушать устами то, что «в прославленном виде находится на небесах» и уже не может быть оттуда отозвано («соеіо devocari non poterit»). К тому же даже «если бы тело Христово было таким громадным, как громадна башня, которая здесь перед нами стоит, то оно все- таки давно было бы съедено, если бы так много людей его вкушало». Интересно, что отстаивая свою точку зрения, Беренгарий ссылается при этом на приписываемое в то время Иоанну Скоту (Эриугене) сочинение «О Евхаристии» («De Eucharistia»), которое в действительности было создано под названием «О теле и крови Господних» («De corpore et sanguine Domini», ок. 844/850) Ратрамном Корбийским в полемике с Пасхазием Радбертом. Однако делает он это не вполне корректно, ибо спор Ратрамна и Пасхазия касался вопроса не о том, являются ли хлеб и вино, приемлемые в Евхаристии, телом и кровью Христовыми, а о том, как следует осмыслять сам акт превращения Святых Даров и как понимать отношение тела и крови в Евхаристии к воспринятой Христом индивидуальной человеческой природе: Ратрамн не менее, чем Пасхазий, признавал действительность изменения хлеба и вина в тело и кровь Спасителя.
Что же касается Ланфранка Бекского, то он, не будучи оппонентом рационального познания вообще и даже признавая полезность использования диалектических средств как вспомогательных при разъяснении и обосновании догматики, видел проблему не в самой природе диалектики как таковой, но лишь в неправильном ее употреблении в качестве судии в вопросах веры. Обвиняя Беренгария Турского в дерзкой попытке понять «вещи, которые не могут быть поняты», Ланфранк заявляет: «Ты, оставивши священные авторитеты, прибегаешь к диалектике. Что же касается меня, то я, конечно, если бы вознамерился что- либо слушать относительно таинства веры или отвечать по поводу того же, предпочел бы лучше слушать и высказывать истины, основанные на священных авторитетах, чем диалектические тезисы (Relictis sacris auctoritatibus ad dialecticam confugium facis. Et quidem de mysterio fidei auditurus ac responsurus, quae ad rem debeant pertinere, mallem audire ac respofldere sacras auctoritates quam dialecticas rationes)» («Liber de corp.»). Потому Ланфранк описывает изменение Святых Даров в Евхаристии как чудесное и непостижимое преображение сущности хлеба и вина в подлинное тело и кровь Христа: «Credimus terrenas substantias, quae in mensa Dominica per sacerdale mysterium divinitus sanctificantur, ineffabiliter, incomprehensibiliter, mirabiliter, operante supema potential, convert! in essentiam Dominici corporis, reservatis ipsarum rerum speciebus, et quibusdam aliis qualitatibus, ne percipients cruda et cruenta horrerent, et ut credentes fidei praemia ampliora perciperent, ipso tamen Dominico corpora existente in coelestibus ad dexteram Patris, immortali, inviolate, integro, incontaminato, illaeso: ut vere dici posset, et ipsum corpus, quod de Virgine sumptum est, nos sumere, et tamen non ipsum». Он учит также, что недостойные причащающиеся (indigne sumentes) принимают те же самые пресуществленные Дары таинства, что и верующие, но только с противоположным результатом: «Est quidem et peccatoribus et indigne sumentibus vera Christi caro, verusque sanguis, sed essentia, non salubri efficentia».
