«Плач Природы» построен как ее диалог с Аланом Лилльским, к которому Природа в виде царственной жены является в сновидении и, отвечая на его вопросы, рассказывает о себе, «наместнице» Бога в сотворенном космосе, и о Венере, своей «заместительнице» на земле, которая от мужа Гименея (Брака) родила Купидона (Влечение), любовь естественную, законную, а от любовника Антигама (Противобрака) - Йокуса (Развлечение), любовь противоестественную, преступную, т.е. гомосексуализм. Однако сам гомосексуальный акт описывается Аланом сугубо метафорически: «Бьет по наковальне, на которой семя ни одно не отчеканивается, / И ужасается сам молот своей наковальни; / Идея не оставляет отпечатка в материи матрицы, / Но скорей по бесплодному брегу лемех идет (Cudit in incude que semines nulla monetat, / Horret et incudem malleus ipse suam, / Nullam materiem matricis signat idea, / Sed magis in sterili litore vomer arat)» («De pi. Nat. », I, 27—30). Для борьбы с этим и прочими смертными грехами, удаляющими человека от его места в царстве Природы, последняя и низошла со своими спутниками-добродетелями на землю; и призванный в конце поэмы священнослужитель Природы Гений, управляющий ее естественными таинствами, прибыв со своей дочерью Истиной, оглашает отлучение от Природы и божественной Любви всех погрязших в грехах и преступающих естественные законы.
При этом около четверти объема всего произведения занимает у Алана Лилльского непосредственно сам портрет Природы, включающий в себя подробное описание ее одежд, на которых изображено все, что ей подчиняется, а именно многочисленные небесные, водные и земные твари; характерно, что в одном месте эти одежды порваны — как раз там, где на них изображен человек. Венец же на голове Природы представляет собою мир надлунный; так, украшающие его драгоценные камни являют двенадцать знаков Зодиака, а самоцветы - семь планет, которые, обращаясь, производят музыку сфер: «Под этими домами двенадцати драгоценных камней скопление из самоцветов, извечно совершая кругообразное движение, чудесным образом играя, водило достойный хоровод. Сей хоровод не был лишен сладостной гармонии, то полутонами резвясь, то умеренную звучность тонов привнося, то возросшим звуком в музыкальную октаву мелодично переходя. Он предлагал нашим глазам спать, своей тимпанизацией возбуждая вожделение наших ушей (Sub hiis autem duodecim lapidum domiciliis septena gemmarum pluralitas, motum circularem perhennans, miraculoso ludendi genere choream exerce bat plausibilem. Nec ipsi choree sua deerat suauitas armonie, nunc semitoniis lasciuiens, nunc mediocri tonorum sonoritate iuuenescens, nunc maturiori tuba in diapasoneum melodiama procedens, que, sua timpanizatione nostrarum aurium excitando libidinem, nostris oculis offerebat dormiendi preludia)».
В «Антиклавдиане», название коего отсылает к инвективе позднеантичного латинского поэта Клавдия Клавдиана («Іп Rufinum», конец IV в.), направленной против изображенного как вместилище всех пороков Флавия Руфина, регента первого восточно-римского императора Аркадия (383—408) и противника Флавия Стилихона, регента первого западно-римского императора Гонория (395—423) и покровителя Клавдиана, Природа уже не обличает преступления против нее, но одолевает их путем сотворения нового, идеального человека (homo divinus), вместилища всех добродетелей. Так как Природа не может сама создать его душу, она на совете с пятнадцатью сестрами-добродетелями решает обратиться с этой просьбой к Богу и посылает к Нему на колеснице (изготовленной семью свободными искусствами, ведомой пятью конями-Чувствами и управляемой возницей-Рассудком) Благоразумность (Prudentia), чье путешествие описывается как аллегория восхождения к Богу человеческого разума. Поскольку при переходе из небесных сфер в область эмпирея Чувства и Рассудок утрачивают способность вести далее Благоразумность, ее путеводителем становится Богословие, а опорой - Вера; они подводят Благоразумность к престолу Святой Троицы, где в ответ на ее моление божественный Ум (Noys) творит совершенную идею человека (синтез добродетелей библейских героев), по которой и создается далее душа совершенного человека, доставляемая Благоразумностью во дворец Природы. Природа творит тело, Согласие (Concordia) соединяет его с душой, а добродетели и искусства одаряют своими богатствами нового человека, сотворенного, таким образом, совместно: Богом и Природой, Богословием и философией, добродетелями и свободными искусствами. Однако фурия Алекто поднимает против него воинство пороков, и происходит война, описываемая Аланом по образцу «Психомахии» («Psychomachia», начало V в.) Пруденция: т.е. каждая добродетель в ней борется с противоположным ей пороком. После победы над последними в мире воцаряется новый золотой век.
К прочим произведениям Алана Лилльского относятся комментарии к Священному Писанию: «Разъяснение на Песнь Песней» («Elucidatio in Cantica Canticorum»), «О шести крыльях херувимов» («De sex alis cherubim»); моральные сочинения: «О добродетелях и пороках и о дарах Святого Духа» («De ѵіrtutibus et vitiis et de donis Spiritus Sancti»), «Законы небесной справедливости» («Regulae caelestis juris»), «Книга о покаянии» («Liber poenitentialis»); сентенции: «Liber sententiarum», «Dicta mirabilia seu Memorabilia»; проповеди и руководства к ним: «Sermones», «Против иудеев» («Contra Judaeos»), «Искусство проповеди» («Ars praedicandi», или «Summa de arte praedicatoria»), в котором он, советуя проповедникам — по примеру ап. Павла — использовать в своей работе цитаты из языческих авторов, предлагает вниманию отдельные специфические модели духовного наставления для различных слоев общества (например, для рыцарей, адвокатов, судей, государей, вдов, дев и др.); а также поэтические труды: «Стих о воплощении Христа» («Rhythmus de incarnatione Christi»), возможно, состоящая из трехсот девятнадцати дистихов «Книга парабол» («Doctrinale minus, alias Liber parabolarum»), в коей обнаруживается изречение («Mille ѵіае ducunt hominem per saecula Romam»), вероятно, послужившее первоисточником для пословицы «Все дороги ведут в Рим (Omnes viae Romam ducunt)», и другие стихотворения, в том числе чрезвычайно популярный эталон средневекового символизма — «Стих о непрочном и бренном естестве человека» («Rhythmus alter, quo graphice natura hominis fluxa et caduca depingitur»), опирающийся на образ увядающей розы и начинающийся со слов «Omnis mundi creatura / Quasi liber et pictura / Nobis est et speculum... (Всякое творение в мире есть для нас как бы книга, картина и зеркало...)»
IV.
Рационализм, антирационализм, скептицизм (XI—XII вв.)
16.
Ланфранк Бекский и Беренгарий Турский
Ланфранк Бекский, или Ланфранк Кентерберийский, Ланфранк Павийский (лат. Lanfrancus Beccensis, Lanfrancus Cantuariensis, Lanfrancus Papiensis): род. ок. 1005, Павия —
ум. 28.05.1089, Кентербери. Видный церковный и государственный деятель герцогства Нормандия и Английского королевства; теолог, философ и правовед.
Будучи сыном судьи Ганбальда (Ganbaldus), Ланфранк учился праву и свободным искусствам в Павии и Болонье, после чего занимался юридической практикой и преподаванием предметов тривиума (грамматики, диалектики, риторики) в городах Северной Италии. Затем он предположительно мог учиться и преподавать в Туре в школе диалектика Беренгария Турского (ок. 1035), но в 1039 г. основывает собственную кафедральную школу в Авранше и становится ее главой и магистром. Однако в 1042 г. Ланфранк удаляется в бенедиктинский монастырь Бек (Вес, Abbatia Sanctae Mariae Matris Dei, Верхняя Нормандия) близ Эврё под начало основавшего его в 1034 г. бывшего рыцаря — аббата Херлуина, который позднее назначил Ланфранка приором (1045). Там им также была организована школа, где теологию, тривиум и, возможно, право изучали: Гвитмунд (будущий епископ Аверсы), Ансельм из Баджо (будущий папа Александр II, 1061 — 1073), вероятно, Иво Шартрский, а также Ансельм из Аосты (будущий архиепископ Кентерберийский), ставший монахом в Беке в 1060 г. В 1049-1050 гг. он пребывает в Риме, где участвует в церковном соборе (1050), а в 1063 г. по приглашению герцога Нормандии Вильгельма (будущего короля Англии Вильгельма I Завоевателя, 1035—1087) Ланфранк, помогший ему в деле признания Святым престолом состоявшегося в 1052 г. брака с Матильдой Фландрской (1052-1083), становится первым аббатом основанного герцогом в 1059 г. монастыря Св. Стефана (Сен-Этьен, Monasterium Sancti Stephani) в Кане (при этом Ансельм из Аосты наследует его должность настоятеля в Беке).
