Кульминации же рационалистическое направление в лингвистике достигает по опубликовании «Общей и рациональной грамматики, содержащей основы искусства речи, изложенные ясно и естественно» («Grammaire generate et raisonnee contenant les fondemens de Part de parler, expliquds d’une maniere claire et naturelle», 1660), созданной Антуаном Арно и Клодом Лансло - янсенистами, отшельниками (les Solitaires) из монастыря Пор- Рояль-де-Пари (Portus Regius Parisiensis, Иль-де-Франс), основанного в 1626 г., упраздненного 16.07.1705 г. буллой папы Климента XI (1700-1721) «Vineam Domini Sabaoth», окончательно закрытого 29.10.1709 г. королем Людовиком XIV (1643—1715) и физически уничтоженного по его же приказу в 1711 г. Характерно, что главной задачей упомянутого труда, ставшего образцом для всех последующих «универсальных грамматик», было описание «операций рассудка», с помощью которых человек воспринимает и осмысляет окружающую действительность, притом что те, в свою очередь, полагаются постижимыми и выразимыми исключительно через язык, являющийся, таким образом, «средством анализа мысли»; слова же в таком случае суть «звуки отчетливые и членораздельные, из которых люди составили знаки для обозначения своих мыслей». В дальнейшем сходные идеи развиваются в работах ученых Франции — Н. Бозе («Всеобщая грамматика, или Рациональное описание необходимых элементов языка, служащих основой изучения всех языков»: «Grammaire generale ou Exposition raisonnee des elements ndcessaires du langage, pour servir h Petude de toutes les langues», 1767), С.Ш. Дюмарсе, считавшего, что «во всех языках мира существует только один необходимый способ образования смысла при помощи слов» («Логика, или Рассуждение об основных действиях ума»: «Logique ou Reflexions sur les principales operations de Pesprit» и «Начала грамматики»: «Principes de grammaire», 1769), Э.Б. де Кондильяка («Язык исчислений»: «La Langue des calculs», 1798); и Англии - Дж. Харриса («Гермес, или Философское исследование относительно языка и универсальной грамматики»: «Hermes or A Philosophical Inquiry Concerning Language and Universal Grammar», 1751), Дж. Пристли («Основы английской грамматики»: «The Rudiments of English Grammar», 1761), Дж. Битти («Теория языка»: «The Theory of Language. Part I. Of the Origin and General Nature of Speech. Part II. Of Universal Grammar», 1788).
Что же касается языкознания XX в., то основополагающие интуиции представителей средневековой спекулятивной грамматики оказались созвучными и структурно-семиотическому подходу Ф. де Соссюра («Курс общей лингвистики»: «Cours de linguistique generale», 1916), различавшего лингвистику языка (структуру его возможных и реальных норм) и лингвистику речи (совокупность ее действительных актов), и фонологической концепции Н.С. Трубецкого («Основы фонологии»: «Grundzuge der Phonologie», 1939), отводившего фонетике место среди естественных наук, и глоссематической теории Л.Т. Ельмслева, в рамках которой как то, что относится к сфере внешнего выражения, так и то, что относится к сфере смыслового содержания, выводится за пределы языка как такового («Пролегомены к теории языка»: «Omkring Sprogteoriens Grundlaeggelse», 1943). Сходство с учением модистов можно обнаружить также в трансформационной порождающей — генеративной — модели языка А.Н. Хомского («Язык и мышление»: «Language and Mind», 1968), выдвинувшего гипотезу о существующем от рождения в глубинных пластах сознания каждого человека «универсальном грамматическом ядре» как наборе «правил грамматики» (общих для всех языков и аналогичных аксиомам и правилам вывода в формально-логических системах) и «правил интерпретации» для конкретного естественного языка (чья грамматика определяется как реализация того или иного набора параметров, предопределяющих все его существенные характеристики). Непосредственно же «Трактат о способах обозначения, или Спекулятивную грамматику» Фомы Эрфуртского, считая данное сочинение принадлежащим перу Иоанна Дунса Скота, читали и интерпретировали как один из основоположников семиотики Ч.С. Пирс, так и М. Хайдеггер, посвятивший его анализу с точки зрения постулатов феноменологии часть своей докторской диссертации «Учение Дунса Скота о категориях и значении» («Die Kategorien- und Bedeutungslehre des Duns Scotus», 1915), которую он защитил во Фрайбургском университете (Universitas studiorum Friburgensis Brisgaudiae), основанном 21 сентября 1457 г. будущим первым официальным, de jure, австрийским эрцгерцогом Альбрехтом VI (1462—1463). В то же время нельзя не заметить - пусть и неявное — влияние традиции спекулятивной грамматики на творчество Дж. Оруэлла, в романе которого «1984» («Nineteen Eighty-Four», 1949) описывается так называемый новояз (Newspeak), официальный язык страны Океании: «Единственный на свете язык, чей словарь с каждым годом сокращается».
XII. Английская средневековая мысль (XIII—XIV вв.)
57.
Метафизика света Роберта Гроссетеста
Роберт Гроссетест, или Роберт Линкольнский (лат. Robertus Grosseteste, Robertus Grossum Caput [Grossum Capito, Grossecapitis], Robertus Lincolniensis; англ. Robert Grosseteste [Grossetete, Grosthead, Greathead]): род. ок. 1168/75, Стрэдбрук близ Ипсуича и Бери-Сент-Эдмендс - ум. 09.10.1253, Бакден близ Хантингдона. Английский церковно-государственный деятель, философ, теолог и переводчик, «муж, прекрасно знающий латынь и греческий (vir in latino peritissimus et graeco)», как о нем сообщает «Великая хроника» («Chronica majora», 407; 1240-1253) Матфея Парижского, оказавший наибольшее влияние на интеллектуальную жизнь Англии ХІІІ-ХІѴ вв. и потому зачастую именовавшийся своими многочисленными последователями и почитателями просто «Линкольнцем» (Lincolniensis). Учитывая то, что прозвище Роберта (Grosseteste) в переводе со старофранцузского означает «Большая Голова», они говорили в его адрес: «Велик головою, но тонок умом (grossi capitis, sed subtilis intellectus)».
Ученый (математик, астроном, оптик), теоретик и отчасти практик экспериментального естествознания, Роберт Гроссетест известен как фактический основатель Оксфордской школы и главный вдохновитель ее естественно-научных традиций. При этом особое влияние им было оказано на Адама Марша и Роджера Бэкона, считавшего, что «один лишь господин Роберт сведущ в науках превыше всех остальных людей (solus dominus Robertus... prae aliis hominibus scivit scientias)», а также уверявшего, что тот «благодаря собственному опыту, с помощью других авторов и иных наук разобрался в мудростях Аристотеля и в сто тысяч раз лучше знал и писал о том, о чем говорят книги Аристотеля (per experimentiam propriam et auctores alios et per alias scientias negotiatus est in sapientialibus Aristotelis et melius centies milesies scivit et scripsit ilia de quibus libri Aristotelis loquuntur)» («Compendium studii philosophiae», VIII; 1271/72). Причем, по мнению Роджера Бэкона, из всех мыслителей XIII в. («золотого века» схоластики) только «господин Роберт» и Адам Марш достойны встать в один ряд с величайшими мудрецами человечества, т.е. с первыми ветхозаветными авторами (primi compositores), Соломоном, дристотелем и Авиценной («Opus tertium», XXII; 1267-1268). Уникальной же спецификой научно-философского творчества роберта, в котором ощутимы влияния и августиновского платонизма, и аристотелизма, и греко-арабского натурализма, является характеризующее его гармоничное и нерасторжимое единство теории познания (включая эмпирическую методологию), учения о физико-математической природе универсума и представления о космогоническом процессе в рамках общей концепции метафизики света. Опираясь как на наследие Василия Великого, Боэция, Ансельма Кентерберийского, Бернарда Клервоского, так и на труды Авиценны (Ибн Сины) и Аверроэса (Ибн Рушда), он в то же время, в отличие от многих других схоластов, уделял минимальное внимание дискуссиям со своими современниками.
Выходец из незнатной англо-нормандской семьи («humili de patre et matre sum natus»), Роберт Гроссетест, ставший, вероятно, в Линкольне к 1192 г. магистром искусств, сблизился ок. 1195 г. с епископом Херефорда Уильямом де Вере (1186-1198) благодаря направленному в адрес последнего рекомендательному письму от Геральда Камбрийского («Topographia НіЬегпіса», 1187; «Expugnatio Hibernica», 1189; «Itinerarium Cambriae», 1191; «Liber de principis instructione», ок. 1193; «Descriptio Cambriae», 1194; etc.): в нем Роберт был охарактеризован Геральдом как добропорядочный человек, сведущий не только в свободных искусствах, но и в областях права и медицины. После смерти епископа 24 декабря 1198 г. Роберт, вероятно, сначала преподавал свободные искусства в Оксфорде, а с 1209 г. — во время наложенного на Англию Иннокентием III (1198—1216) папского интердикта 1208—1214 гг. — получал богословское образование в Париже, став к 1214 г. доктором теологии. По возвращении в Англию он приступает — сразу же, в 1214 г., или позднее, в 1225 г., - к чтению лекций на теологическом факультете Оксфордского университета и, по всей видимости, исполняет обязанности университетского канцлера (вероятно, первого), хотя и носит при этом титул magister scholarium. В 1229/30 г. Роберт — по приглашению Атнелла Пизанского (1224-1236), первого провинциального министра францисканского ордена в Англии, - становится, не будучи членом ордена, первым ректором францисканской орденской школы, основанной при университете вскоре после появления миноритов в Оксфорде в 1224 г., события, которое Роберт горячо приветствовал: «Сидящие во тьме узрели великий свет»: в этой школе его учениками, помимо прочих, являлись четвертый министр Английской провинции францисканского ордена Уильям Ноттингемский (1240-1254), преемник Альберта Пизанского (1236—1239) и Хаймо Фавершемского (1240), а также вышеупомянутый Адам Марш.
