Помимо способности к рациональному постижению, душа человеческая обладает, по Альберту Великому, совестью, которая сообщает ей моральные нормы как всеобщие принципы нравственного поведения, ведущего к будущему вечному блаженству при посредстве добродетелей — в частности, добродетелей стойкости (fortitudo), умеренности (temperantia), справедливости (justitia) и благоразумия (prudentia), чьи определения и внутренние подразделения заимствуются из «О нахождении» («De inventione») Цицерона: так, например, благоразумие включает в свой состав память (memoria), разумение (intelligentia) и предусмотрительность (providentia). Душа обладает также и свободной волей («Sum. th.», II, 342а), которая, не подчиняясь никакой необходимости, способна совершать основанный на знании выбор (характерно, что из всех комментариев к «Никомаховой этике» Аристотеля именно комментарий Альберта, излагающий указанные положения его практической философии, считался наиболее авторитетным в средневековых европейских университетах). При этом в качестве причины, обусловливающей различение разума теоретического и разума практического, выступает различие в их объектах: в то время как теоретический разум имеет своей целью истину, разум практический направлен на достижение блага. Говоря же о господствующей в телесном мире естественной каузальности, Альберт подчеркивал, что ее субъектом является только тело человека, но душа его ей не подвержена. Потому астрология — как учение о зависимости земных событий от небесных феноменов — имеет отношение не к причинам человеческих поступков, а лишь к внешним условиям (благоприятным или неблагоприятным) проявления его свободного воления (liberum arbitrium). Следуя «Утешению Философией» («De consolatione Philosophiae libri V», ок. 524) Боэция, Альберт полагал также, что судьба выступает в качестве некоей посредницы между Провидением и происходящими событиями («De fato»). Кроме того, он проявлял специальный интерес к таким необычным психическим явлениям, как, например, феномен пророческого сновидения: с его точки зрения, знания, полученные во сне, не будучи ни теоретическими (ибо они не демонстративны), ни практическими (ибо не связаны с проявлениями свободной воли), имеют божественную природу; по мнению Альберта, ранее так полагал и Сократ («Sum. de creat.»).
Называя в качестве причины сотворения человека благость Божью: «Quare est creatus homo vel angelus? Brevi sermone, respondere potest. Propter bonitatem ejus» («Com. in quat. lib. Sent.», II, 1, E), или же необходимость компенсировать потери, возникшие вследствие отпадения части ангелов: «Adjunctus autem finis est qui secutus est ex isto: et ille est reparatio ruinae angelica» («Sum. th.», II, 12sq., 74), Альберт Великий видит цель этого сотворения в том, чтобы человек служил Богу своими поступками, восхвалял Его своими устами и наслаждался Им всем своим существом. Следствием же вышеуказанного обладания человеческой душою свободой произволения является ее ответственность за свои решения и поступки: она получает должные награды за проявленные ею добродетели и сурово наказывается за совершенные ею грехи. При этом, отвечая на вопрос: «Умаляется ли слава блаженных от того, что они видят страдания грешников?» - Альберт недвусмысленно утверждает, что от возможности созерцать чужие муки только усиливается радость святых, которые с новой ревностью благодарят Бога за свое искупление («Com. in quat. lib. Sent.», IV, 50). Кроме того, в других местах Альберт касается и прочих эсхатологических вопросов, как то: «Грешат ли грешники в аду?», «Желают ли они блага?», «Каким будет возраст и рост тех, кто воскресает из мертвых?», «Воскреснут ли из мертвых не рожденные из-за произведенного аборта младенцы?», «Обязательна ли для бесов дымная атмосфера?», «Куда упал дьявол?» («Sum. de creat.», IX, 67: «In quid cecidit diabolus»). Ко спасению же людей ведет католическая церковь и ее глава - Римский Папа, облеченный всей полнотой власти наместник Бога на земле: «Habet роtestatis plenitudinem quia est ordinarius omnium hominum et quia est vice Dei in terris» («Sum. th.», II, 141, 3).
Как ученый-натуралист Альберт Великий, в чьих трудах представлены практически все возможные в то время области естествознания, ввел в обиход средневековой мысли значительный объем ранее недоступной для нее естественно-научной информации, содержащейся в сочинениях Аристотеля и арабских ученых. Однако, будучи убежденным в том, что научное знание не может добываться исключительно из книг, в том, что, в отличие от непостижимой божественной воли, законы естественного порядка вещей (являющиеся инструментами ее проявления) подлежат изучению человеком, и в том, что в отношении частных явлений природы невозможно применять силлогизмы («syllogismus haberi non potest») и только посредством опыта (experimentum) постигается индивидуальное сущее, Альберт прославился и как практик-натуралист, проводивший собственные, основанные на непосредственном наблюдении и эмпирической верификации исследования, сопровождавшиеся тщательным описанием природных явлений и большой систематизаторской работой по их классификации.
Среди его трудов выделяется — в целом посвященный зоологии, однако затрагивающий также, в частности, вопросы, связанные с анатомией и физиологией человека, - трактат «О животных» («De animalibus», 1258) в двадцати шести книгах, включая содержащее добытые самим Альбертом Великим сведения из области эмбриологии и гинекологии сочинение «О женских тайнах» («De secretis mulierum», или «De muliere forti»), которое входит в IX кн. данного трактата, и сочинение «О соколах» («De falconibus»), являющееся 40-й главой XXIII кн. (при этом характерно, что в целом первые девятнадцать книг опираются на соответствующие аристотелевские труды, а остальные семь построены по самостоятельному плану). Интересно также, что задаваясь в упомянутой работе вопросом: «Кто утомляется больше от акта извержения спермы - мужчина или женщина?» — и разбирая аргумент, взятый из переведенного в 1150—1187 гг. Герардом Кремонским «Канона врачебной науки» («Al-QanQn fi t-Tibb», лат. «Canon medicinae», ок. 1025) Авиценны, связывающий утомление с удовольствием: «Получающий наибольшее удовольствие при совокуплении утомляется более... Так как женщина получает большее удовольствие, то, стало быть, именно она утомляется больше», — Альберт приходит в результате к собственному оригинальному выводу: «Следует заключить, что женщина имеет большее удовольствие количественно, а качественно - мужчина, ибо удовольствие мужчины распределено более, чем удовольствие женщины» («De anim.», X, 2). Далее идут трактаты по ботанике — «О растениях» («De vegetabilibus», 1256/57), в основу которого положено принадлежащее Николаю Дамасскому сочинение «О растениях» («De plantis»), атрибутировавшееся в то время Аристотелю; минералогии — «О минералах» («De mineralibus», 1262/63), где Альбертом описано девяносто пять их видов; а также геологии, астрономии и климатологии, географии, диетологии — «О свойствах элементов» («De proprietatibus elementorum», или «De causis proprietatum elementorum»), «О небесных явлениях» («De meteoris», или «De meteororibus», «Meteora», ок. 1250), «О природе местностей» («De natura locorum», ок. 1260), «О питании и съедобных продуктах» («De nutrimento et nutribili») и др.
Кроме того, Альберт Великий наблюдал кометы, лунную радугу, Млечный Путь; изучал морские и речные течения, гром и молнию, горячие источники, горные системы, вулканы, землетрясения, ветры; экспериментировал с фоточувствительными веществами — серой и нитратом серебра («адским камнем»: lapis infernalis), а также с «царской водкой» (aqua regia [regis], «вторичной водкой»: aqua secunda) — смесью азотной кислоты («крепкой водки»: aqua fortis, «первичной водки»: aqua prima) и кислоты соляной, взятых в соотношении 1:3 по объему (массовое их соотношение в пересчете на чистые вещества приблизительно 1:2). Ок. 1250 г. Альберт, — возможно, первым — получил такой химический элемент, как мышьяк.
Одновременно благодаря приписываемому Альберту Великому ряду алхимических, как, например, «Книжица об алхимии» («Libellus de alchimia», или «Libellus de alchimia. Semita recta», «Alkymia»), посвященная разработке ее технических процедур, включая условия и стадии алхимического эксперимента, и даже откровенно оккультных трактатов («Libellus de mirabilibus naturae arcanis», «Liber aggregationis seu Liber secretorum de virtutibus herbarum, lapidum et animalium quorundam», «Compositum de compositis», «De occultis naturae», «Secreta Alberti», «Experimenta Alberti») он приобрел славу великого мага (magnus in magia) и чернокнижника, изобретшего, в частности, — подобно Герберту и Роджеру Бэкону — говорящую медную голову, способную отвечать на задаваемые ей вопросы (согласно легенде, она была уничтожена учеником Альберта - Фомой Аквинским). Много позже именно в данном контексте Альберт был упомянут — наряду с Агриппой Неттесгеймским и Парацельсом - в романе Мэри Шелли «Франкенштейн, или Современный Прометей» («Frankenstein, or The Modern Prometheus», 1818). Впрочем, указанная слава, с одной стороны, отчасти имела свое основание в благосклонном отношении Альберта к так называемой естественной магии, а с другой — отнюдь не помешала (если не поспособствовала) популярности его трудов: так, например, в XV в. именно Альберт лидировал по количеству печатных научных изданий — сто пятьдесят одно (второе место занимал Аристотель - девяносто восемь). В 1670 г. — под заголовком «Альберта славного таинства женские» — был осуществлен и русский перевод его работы «О женских тайнах». Не случайно также, что именно образ Альберта символизирует на аллегорической ксилографии Альбрехта Дюрера «Философия», опубликованной в качестве иллюстрации к «Четырем книгам любовных элегий соответственно четырем сторонам Германии» («Quatuor libri amorum secundum quatuor latera Germanie», 1502) гуманиста Конрада Цельтиса, «немецких мудрецов» (sapientes Germanorum), в то время как предшествующих им «египетских жрецов и халдеев» (Egipciorum sacerdotes et Chaldei) олицетворяет Птолемей, «греческих философов» (Grecorum philosophi) — Платон, а «латинских поэтов и риторов» представляют Вергилий и Цицерон.
