В противоположность арабским мыслителям (особенно Авиценне), Гильом Овернский утверждал также, что Бог — как абсолютное совершенство — исключает ограничение Своего могущества («voluntas sui juris suaeque potestatis est»): и потому неверно говорить, что непосредственно от Него исходит лишь первая интеллигенция, обусловливающая, в свою очередь, существование последующего множества вещей. Принцип «от одного может быть лишь одно (ab uno non est nisi unum)» относится к естественному причинению, но не к Богу, обладающему свободной волей, благодаря которой Он решает творить вещи в любом угодном Ему количестве (божественное же могущество приводит это решение в исполнение). При этом в силу того что данное творение осуществляется непосредственно (т.е. без каких-либо промежуточных ступеней) и примордиальные идеи всех вещей, в соответствии с которыми оно происходит, одинаковым образом содержатся в божественном Разуме, все сотворенное в равной степени является объектом божественного познания, в равной степени причастно божественному бытию и в равной степени подпадает под действие божественного Провидения, направляющего каждую вещь к ее цели (естественная причинность в таком случае также есть проявление воли Творца: «Potestas naturarum sola voluntas est Conditoris»). Доказательство того, что мир (вопреки Аристотелю) имел свое начало во времени, заключается, по Гильому, в том, что он — как существующий не необходимо - сам по себе только возможен, а возможность относится к действительности как небытие к бытию: и, следовательно, мир сам по себе есть ничто. А так как, с одной стороны, он получает свое бытие от Бога, а с другой стороны, то, что присуще вещи самой по себе, всегда предшествует тому, что дается ей извне, то мир не должен был существовать прежде, чем обрел свое бытие в действительности (впоследствии этим аргументом Гильома воспользуется Бонавентура, однако Фома Аквинский будет доказывать его несостоятельность в трактате «О вечности мира против ворчунов»: «De aeternitate mundi contra murmurantes», 1271).
В своей психологической доктрине Гильом Овернский одновременно разделял аристотелевское представление о душе как «совершенстве физического, органического тела, имеющего жизнь в потенции (perfectio corporis physici organici potentia vitam habentis)» («De an.», I, 1) и, оставаясь на позициях августинизма, утверждал независимое существование души, рассматривая человека как душу, управляющую телом, во всех частях которого она присутствует. Аргументы в пользу нетленности души, основанные на специфике ее собственной природы, во многом заимствуются Гильомом у Доминика Гундиссалина («О бессмертии души»: «De immortalitate animae»). Уподобляя душевные потенции (такие, как разум и воля) божественным атрибутам, он утверждает, что они не добавляют ничего реального к сущности души и, таким образом, являются тождественными ей, т.е. они выступают только в качестве ее различных отношений — действительных или возможных — к тем или иным актам и объектам («De an.», III, 6): впоследствии эта теория была развита Генрихом Гентским. Отказываясь, следовательно, признать активный и пассивный интеллекты за существенно отличные друг от друга способности души, Гильом отвергает авиценновскую концепцию отделенного деятельного разума и полагает, что человеческое познание обусловлено не воздействием с его стороны, но изначально заключенными в душе и созерцаемыми ею по мере возможности очевидными принципами разумного постижения, интеллигибельными экземплярами (прообразами) вещей и моральными постулатами, которые, излучаясь от Бога как вечной Истины, отражаются в зеркале разума (отчего он и является образом Божьим в душе человека). При этом «никакое знание не является более естественно присущим душе, чем знание ею себя самой». Однако данный вариант иллюминационистской доктрины сочетается в эпистемологии Гильома с аристотелевской идеей эмпирического познания, согласно которой разумная душа формирует в себе образы вещей на основе тех впечатлений, что она получает извне, вступая в контакт с вещами посредством органов чувств: и при этом «не следует доверять интеллекту относительно умопостигаемого меньше, чем чувству относительно чувственно воспринимаемого (non minus credendum est intellectui de intelligibilibus, quam sensui de sensibilibus)» («De univ. creat.», II, 14).
Кроме того, работа Гильома Овернского «Об универсуме творений» содержит много сведений по космологии и естественной истории, интерпретированных с точки зрения христианской ортодоксии: так, например, Гильом безоговорочно признает в ней, игнорируя доводы аристотелевской физики, реальное существование вод над твердью (aquae super firmamentum: Быт. 1, 6-8). Там же им рисуется картина идеального земного государства, чье благоустройство подобно государству небесному, образуемому ангельской иерархией: так, девять ангельских чинов (ordines) сопоставляются Гильомом со званиями королевских чиновников (officia) и с санами церковнослужителей (politia clericalis); девять же античинов (exordines) демонов, т.е. падших ангелов, аналогично сопоставляются им с «устройством церкви вредителей и синагогою Сатаны», другими словами — с еретическими сектами. К сказанному можно добавить, что именно в данном сочинении Гильом - со ссылкой на Авиценну - говорит об истине как соответствии высказывания (oratio) и вещи, поясняя, что высказывание есть утверждение или отрицание относительно чего-либо. В целом же в его трудах предвосхищен ряд идей более поздних и более знаменитых авторов: Альберта Великого и Фомы Аквинского (рассмотрение философии как автономной дисциплины), Иоанна Дунса Скота (учение о бытии и божественной свободе), Уильяма Оккама (концепция абсолютного могущества Бога: potentia Dei absoluta).
51.
Альберт Великий и рецепция аристотелизма
Альберт Великий, или Альберт Кёльнский, Альберт Тевтонский, Альберт фон Больштедт (лат. Albertus Magnus, Albertus Coloniensis [de Colonia], Albertus Teutonicus; нем. Albert der GroBe, Albert von Bollstadt): род. 1193 или 1206/07, Лауинген близ Гюнцбурга — Ум. 15.11.1280, Кёльн. Немецкий теолог, «великий философ» (philosophus magnus) и ученый-естествоиспытатель периода высокой схоластики; наиболее влиятельный из учителей своего времени. За энциклопедичность познаний Альберт получил почетный титул «доктор всеобъемлющий» (doctor universalis), а также «доктор сведущий» (doctor expertus); с XIV в. — по причине необычайно высокого авторитета — его стали называть «Великим» (Magnus). Но уже в XIII в. Роджер Бэкон отмечал, что «в школах его цитируют, как цитируют Аристотеля, Авиценну, Аверроэса. Он еще жив и при жизни приобрел такой авторитет, которым в области доктрины не обладал никто. Даже Христос так не преуспел — ведь во время Его жизни Он и Его учение были предметом осуждения... Он стоит больше, чем целая толпа ученых, так как он много работал, видел бесконечно далеко и не считался с расходами; поэтому он сумел извлечь столько вещей из безбрежного океана фактов».
Происходя из рыцарского сословия (ex militaribus), по наиболее распространенной версии, из графского рода фон Больштедт, Альберт Великий учился в Падуе, где ок. 1223 г. вступил в доминиканский орден под влиянием проповеди его второго (после св. Доминика) генерального магистра - Иордана Саксонского («Книжица об уставных началах Ордена проповедников»: «Libellus de principiis Ordinis Praedicatorum»), после чего продолжил образование в Болонье. Далее, в 1228—1240 гг., он преподавал естественную философию в доминиканских школах Германии (Страсбург, Фрайбург-им-Брайсгау, Регенсбург, Хильдесхайм) и в Парижском университете, где у него учился Петр Испанский — будущий папа Иоанн XXI (1276-1277). Став в 1242 г. бакалавром, а в 1245 г. магистром теологии, Альберт преподавал данный предмет наравне с указанным выше сначала в Парижском университете (1245-1248), а затем и в новой доминиканской школе в Кёльне (1248—1253), где его учениками были Фома Аквинский, Амвросий Сиенский (Санседони), Гуго Страсбургский («Compendium theologicae veritatis», 1265-1270) и Ульрих Страсбургский, впоследствии назвавший своего учителя «удивительным чудом нашего века». В споре с магистром теологии Парижского университета Гильомом из Сент-Амура, будущим автором «Книги об Антихристе и его слугах» («Liber de Antichristo et ejusdem ministris», 1255) и «Краткого трактата об опасностях новейших времен» («Tractatus brevis de peHculis novissimorum temporum», 1256), Альберт, прибывший к Папскому двору в Ананьи под Римом (1254), отстоял право представителей нищенствующих орденов (доминиканцев и францисканцев) занимать университетские кафедры, что было подтверждено буллой Александра IV (1254—1261) «Quasi lignum vitae» (1255). В 1254—1257 гг. Альберт - провинциал доминиканского ордена в Германии; в 1258 г. — вновь преподаватель в кёльнской орденской школе (studium generale et sollemne); в 1259 г. — участник генерального капитула ордена в Валансьене, где добивается включения естественной философии (philosophia naturalis) в учебный план орденских школ; с 5 января 1260 по 1262 г. — епископ Регенсбурга (episcopus Ratisbonensis).
