В размытом световом пятне на полу я увидел сильно прогнутый пол.

— Ну и что? — не понял я поначалу.

Керн, придерживаясь за стену, вытянул вперед ногу и легонько стукнул каблуком там, где начинался прогиб. И вдруг огромный участок пола перед нами — от стены до стены — пришел в движение, качнулся, как трясина на болоте, и почти без шума провалился вниз, открывая во всю ширину прохода черную дыру колодца, по краям которого угрожающе оскалились гнилые остатки кольев, палок и прутьев. Мы долго молчали, не находя слов. Наконец Керн тяжело вздохнул.

— Ловушка — почище, чем в фараоновых гробницах, — угрюмо констатировал он.

— А может, просто прогнил настил? — не слишком уверенно предположил я.

Керн пропустил это замечание мимо ушей. Он лег на живот, подполз к самому краю квадратной ямы и посветил виз. Робкий лучик беспомощно метнулся по округлым каменным стенам колодца и растаял в вязкой черноте мрака. Тогда Керн достал из кармана моток шпагата, привязал за конец шнура фонарь и начал осторожно опускать его в колодец. Фонарь закрутился на длинной нити, световое пятно, описывая по стенкам круги, заскользило вниз и где-то на самом дне вдруг раздвоилось.

— Вода! — категорически заключил Керн. — Вот вам и тайник.

— Как же теперь перебраться? — раздосадованно спросил я.

— Зачем? — поднял голову Керн. — Раз тут западня — значит, дальше наверняка тупик.

— А если наоборот: чем ближе к тайнику — тем больше разных ловушек, чей секрет был известен лишь хозяевам пещеры?

— Пожалуй, вы правы, — согласился Керн.

— Нового настила не сделать — не из чего, — прикинул я. — В нижней пещере среди брошенного снаряжения есть «кошка» — можно будет перебросить веревку.

— Это не дело, — отверг Керн мой план. — Где у нас время: двигаться здесь черепашьим шагом и ощупывать каждый закуток?

— Но другого выхода нет.

— Пока нет….

— Что же делать? Обследуем другое ответвление?

— Нет, — отклонил Керн и это предложение. — Во-первых, не будем напрасно рисковать, а, во-вторых, нельзя же так метаться из конца в конец. Раз не известен точный проход к тайнику — придется действовать планомерно и методически последовательно. Нам надо все хорошенько обдумать и взвесить. Вперед пути пока нет — давайте вернемся к озеру.

И полностью обескураженные неудачей, мы повернули прочь от коварной ловушки.

После кромешной тьмы пещеры ослепительная белизна снегов и хромированные краски озера резанули по глазам острой бритвой. Мы спустились к самому берегу, и я, позабыв про отвратительный привкус, долго и жадно пил из горсти ледяную мутноватую воду. Керн едва прополоскал рот и тотчас же отправился освобождать рюкзаки.

Итак, нам оставалось одно: спуститься обратно в ущелье, добраться до стоянки июньской экспедиции, взять сколько донесем продуктов, самые необходимые инструменты, запасные веревки и затем методически, шаг за шагом обследовать каждый ход и каждый лаз в древнем убежище зороастрийцев. Пока не излазим все до последнего закоулка и не отыщем проход к тайнику, мы не уйдем отсюда — пусть даже придется пробыть у озера до конца лета. А если не хватит сил и времени, вернемся сюда на будущий год уже не одни.

Выступать за продуктами и снаряжением решили немедля, чтобы к вечеру успеть добраться до склада с припасами, нагрузиться, переночевать, а завтра как можно раньше вернуться к водопаду. Керн вытряхнул из рюкзаков все до последней вещички — не таскать же взад-вперед один и тот же груз. Только рукопись Альбрехта Роха, тщательно завернутую в целлофановую клеенку, я не согласился оставить: мало ли что может произойти.

— Как хотите, а книгу не брошу. Вот что не так жалко, — подбросил я на ладони бронзовый светильник, собираясь отправить его в общую кучу.

Разбирая рюкзаки, Керн без конца высвистывал одну и ту же заунывную мелодию из «Тангейзера», но, увидев светильник, смолк и бросил как бы невзначай:

— Кстати, взгляните-ка повнимательней. Вам ничего не напомнит эта спираль? Вам не напомнит она случайно свернувшуюся змею с треугольной головой в центре?

Аргумент со спиралью попадал в самую точку, но я не подал виду и даже попытался съязвить:

— А если мне спираль напоминает раковину? Значит, прикажете думать, что надпись оставили разумные улитки?

— Но разве кто-нибудь говорит, что змеевидная надпись обязательна должна принадлежать змееподобным существам, — серьезно ответил Керн.

— Тогда кому же?

— Людям, конечно — кому ж еще.

— Доказательства выискиваете? — добродушно проворчал я.

— А вам еще нужны доказательства? — поинтересовался Керн.

— Если бы они у нас были, — вздохнул я.

И тут внезапно мой взгляд приковала знакомая группа из пяти треугольников. Точнее, одна деталь, которая до сих пор, как ни странно, оставалась незамеченной: чеканка в этой начальной группе была неравномерной. Одна из сторон каждого треугольника была углублена чуть больше остальных и имела вид едва приметного желобка, другие грани не выделялись столь отчетливо.

«Спроста или неспроста?» — чиркнула мысль. И сейчас же я вспомнил, как выглядела вчера большая спираль на площадке у водопада: там тоже были глубокие вырезы, в которых не просохла роса.

Я повертел светильник так и сяк, интуитивно чувствуя, что в неравномерности чеканки сокрыт какой-то важный смысл. Но вот какой? Керн, увидав мою озабоченность, спросил, в чем дело. Я объяснил, и он, нахмурив лоб, тоже принялся разглядывать дно бронзового светильника.

Что-то знакомое вертелось в голове, но никак не приходило на ум. И вдруг я вспомнил! «Пусть без страха войдет держащий светильник в левой руке в прибежище Печального дракона…» Я даже вскрикнул от неожиданности, хотя до меня еще и не доходил подлинный смысл этой фразы манихейского предания.

Керн вопросительно взглянул на меня, но я замахал руками и закрыл глаза, силясь наощупь уловить скрытое значение неодинаковых углублений треугольников. Представил, как легко и неторопливо продвигается по запутанным подземным катакомбам зороастрийский маг, держа в руках бронзовый светильник. Одна развилка, другая…

И тут меня осенило: глубокий желобок указывает, в какую сторону следует поворачивать при раздвоении подземных коридоров! Левое углубление — налево, правое углубление — направо. Я ошалело уставился на спираль, вновь и вновь пробегая глазами пятерку заколдованных треугольников и мысленно представляя дорогу в лабиринте. Первая развилка — направо, вторая — налево, третья — снова налево, дальше (неужели и дальше будут развилки!) — обе направо. Как просто! Хотя… Как нащупать желобки, если в светильник налито масло и горит фитиль? Впрочем, какая разница. Главное, что треугольники — это шифр!

— Ну, Керн, — крикнул я пока еще ничего не подозревающему спутнику, — кажется, теперь мы наступим на хвост этому Печальному дракону!

Мы продвигались уверенно, хотя и осмотрительно, тщательно осматривая каждый подозрительный выступ или щель на полу, стенах и потолке. После длинного, как крысиный ход, коридора, который выводил к естественному разлому в горе, мы сразу же повернули направо — это было первое раздвоение. Но дальше, дойдя по знакомому пути до второй развилки, мы не повернули, как два часа назад направо, где нас подстерегала ловушка-колодец, а двинулись по узкому левому коридору, который вначале почему-то забирал вверх, но шагов через полтораста пошел вниз.

Как и ожидалось проход этот вскоре раздвоился, и мы повернули налево. Затем — правый поворот. Поистине, не гора, а слоеный пирог. Но была ли искусственной тесная каменная галерея, по которой мы шли, сказать трудно.

Предпоследний переход показался большим в сравнении с предыдущими — скорее всего от нетерпения. Наконец мы уперлись в последнюю, решающую развилку. А если будут еще? Тогда рушились все расчеты. Сердце мое колотилось все сильней и сильней. Что же там впереди? Прав ли я или обманулся? Да или нет? Мы почти не разговаривали. Только раз я слышал, как Керн проворчал: