Таким образом, события второй половины 1683 — первой половины 1684 г. показали России, что вступление в антиосманскую коалицию вполне реально. Более того, Москва являлась для Вены и папского престола достаточно желанным партнером по Священной лиге, учитывая регулярные действия крымских и белгородских татар на венгерском и польском театрах военных действий. Даже несмотря на неудачу Андрусовских переговоров 1684 г., в Москве могли надеяться, что достижение взаимоприемлемого соглашения с Варшавой возможно в обозримом будущем. В этих условиях русская дипломатия посчитала возможным частично попытаться усилить свои позиции в отношениях с Портой и особенно Крымским ханством.
Россия, Турция и Крым в 1683 — начале 1685 г.
После поражения под Веной политика Османской империи в отношении России смягчилась, поскольку султанский двор опасался ее возможного присоединения к Священной лиге. Об этом свидетельствовал более теплый прием в Турции подьячего Алексея Васильева, который отправился туда в 1683 г. Так же как и его предшественник, М. Тарасов, он должен был требовать учесть мнение русского правительства в вопросах касательно Запорожской Сечи, земель между Южным Бугом и Днестром и др. В грамоте султана Мехмеда IV, привезенной в Москву Васильевым в августе 1684 г., Порта уверяла в своем намерении нерушимо соблюдать мир, однако в просьбе Москвы пересмотреть невыгодные для нее положения мирного договора было отказано[99].
В отношениях с Крымом русская сторона также настаивала на пересмотре не устраивавших ее статей Бахчисарайского и Адрианопольского договоров. 28 марта 1684 г., ознакомившись с информацией о переговорах гетмана И. Самойловича с посланником крымского хана Хаджи-Гирея, правительство предписало гетману направить к хану своего представителя. Последний должен был убедить Хаджи-Гирея, чтобы турецкий султан «уступил им, великими государем на той стороне Днепра земли по Днестр или б по Бог или хотя по самой последней мере по Рось реку и по урочища, как неперед сего написано было о том в наказе Василью Тяпкину, да чтоб и запорожцом против прежняго во всяких добычах допускали чинить свободной промысл и проход безо всякого отягчения в пошлинах и в ымании добычи половины»[100].
В условиях понятного миролюбия Порты, которая терпела поражения в боях с союзниками по Священной лиге, в русской столице взяли курс на ужесточение позиции в отношении Крыма. Это намерение русского правительства окончательно определилось осенью 1684 г., после переговоров с Польшей и Австрией, в ходе подготовки новой крымской «размены» — операции по обмену годовыми посланниками и передачи направлявшимся в Крым русским дипломатам новой казны для хана. В указанные годы она проходила под Переволочной, сотенном центре на территории Полтавского полка. Важность событий размены зимы 1684/85 г. и отсутствие даже кратких ее описаний в историографии[101] заставляет нас уделить ей несколько страниц в данной главе.
Царские указы об очередной посольской размене под Переволочной появились в августе 1684 г. Крымские послы в Москве — Дербиш имельдеш-ага, Умер-ага и Бурю-челибей должны были отправиться домой в сопровождении русских дипломатов — стольника Евдокима Савина сына Языкова и неназванного подьячего, тогда как русские посланники И. Протопопов и Д. Парфеньев вместе с новыми крымскими посланниками — прибыть в Москву. Организацию размены, в том числе передачу крымской стороне казны, предполагалось поручить окольничему и воеводе Белгорода князю Дмитрию Нефедьевичу Щербатову. 7 сентября Щербатов выехал в Ахтырку во главе направленного на размену отряда[102].
К октябрю в Москве окончательно определились с решением о прекращении миссии русских годовых посланников в Крыму и татарских в Москве. Более-менее точную дату и официальные мотивы такого решения мы знаем благодаря отпуску царской грамоты к гетману И. Самойловичу от 14 октября 1684 г., в которой они были изложены. Гетмана информировали, что правительство предписало Щербатову передать казну крымской стороне, «приняв посланников наших Ивана Протопопова и Дмитрия Парфеньева», новых посланников к хану не отпускать и татарских дипломатов не принимать, «и впредь в обоих сторонах как… царского величества посланником в Крыму, так и хановым послом на Москве годовым не быть для того, что в прежние времяна живучи, хановы послы на Москве чинили и ныне чинят всякие мирным договором и дружбе противности, от чего в прошлых годех… учинилась с предками хановыми недружба и ссора, и война всчалась, и была многие годы». Другой причиной отмены миссий годовых посланников было «ругателное мучение» в отношении Н. Тараканова и П. Бурцова. Оно оценивалось как «великих государей… превысокому имяни… великое безчестие». В то же время Россия сохраняла обязательства выплаты ежегодной казны в полном объеме. Щербатов должен был до последнего отстаивать указанную позицию и «розъехатись» с главой крымской делегации на размене — разменным беем Велишой Сулешевым, если тот откажется принять казну без посланников[103].
21 ноября Щербатов вдруг получил указ, что вместо него проведение размены поручено Л. Р. Неплюеву. Сдав дела, Щербатов через два дня отбыл в Белгород[104]. Не исключено, что замена была произведена намеренно. Неплюев был одним из доверенных людей В. В. Голицына, и вполне вероятно, что именно ему «посольских дел оберегатель» хотел доверить важную и ответственную миссию прекращения обмена годовыми посланниками с Крымом. Назначение Неплюева, видимо, свидетельствовало о решительном намерении русского правительства понизить уровень дипломатических отношений с ханством.
Леонтий Неплюев получил царский указ о выезде на размену 17 ноября. 25 ноября, по пути в Ахтырку, на территории Сумского полка Неплюева встретил подьячий Посольского приказа Михаил Ларионов, который вручил севскому воеводе «большой» и «тайный» наказы[105]. Неплюев выступил на размену из Ахтырки 5 января. 7 января на территории Полтавского полка, в селе Стасовцах к Неплюеву присоединился с казацким отрядом (1 тыс. человек «казаков и компанейщиков») гадячский полковник М. Василевич[106]. Татары во главе с разменным беем Велишей Сулешевым подошли к Переволочне 10 января. Неплюев пришел на разменное место спустя три дня. 13 января в Переволочне севский воевода «роспечатал тайной наказ», который предписывал «с розменным беем съехатись и розмену учинить и казна отдать по указу великих государей и по ноказу, а новых крымских посланников на розменном месте у Велиша бея отнюдь не принимать и к Москве не пропускать и великих государей посланников в Крым никоторых не отпускать (курсив наш. — Авт.)»[107].
13 января Неплюев уговорил Сулешева отпустить в русскую ставку Протопопова и Парфеньева. Одновременно Терешка, человек Протопопова, тайком вывез из крымского стана посольские документы[108]. На следующий день Неплюев отпустил в крымский стан татарских посланников, а 15 января на переговорах заявил Сулешеву об отказе посылать в Крым русских годовых посланников и принимать таковых с татарской стороны. При этом Неплюев подтвердил готовность выплатить поминки для Селим-Гирея, но потребовал от Велиши-бея заключить соглашение об изменении порядка их вручения: «впредь казну, золотые и птицы, и соболи, и шубы и всю крымскую кладь принимать ему бею и хто впредь по нем будет по росписям» на «розменном» месте, а не в Крыму, как это было ранее[109].
