— У вас остались вещи Лины? Ее дневник, записи? Вы можете мне их отдать?

- Нет. Тебе они ни к чему. Более того, это тайные материалы, которые ты не сохранишь.

— А вам они разве нужны? Сколько лет прошло с исчезновения мамы? Шестнадцать? За все эти годы вы хоть раз к ним притрагивались?

— Не повышай голос, юная леди! — возмутилась Леонора. — Наш разговор закончен, если не хочешь неприятностей, то держи язык за зубами.

— Я буду держать язык за зубами только в том случае, если вы отдадите мне мамины вещи. Иначе ничего не обещаю.

— Ты меня шантажируешь? — женщина поднялась с кресла и встала напротив меня. — Ты уверена, что находишься в том положении, чтобы что-то требовать? Не лезь во взрослые игры, Коралина.

Голос Леоноры звучал угрожающе тихо, поэтому перечить женщине и злить ее было однозначно плохой идеей, но отступать мне некуда. Если сейчас не получится настоять на своем, больше шанса у меня не представится. Я же просто сыграла на эффекте неожиданности, поэтому Леонора и выдала мне информацию.

— Я не шантажирую, а просто прошу. У меня ничего не осталось от мамы. Пожалуйста, отдайте ее вещи, и я обещаю, что не доставлю вам никаких проблем. Клянусь.

— Коралина, если хочешь ознакомиться с записями, то я возражать не стану, но только в пределах моего кабинета. Это мое последнее слово.

Я заколебалась, пытаясь нащупать черту, которую не стоило переступать. Кажется, я подошла к ней совсем близко. Еще хоть капля упрямства, и Леонора выставит меня из кабинета или, того хуже, из академии.

— Хорошо. — пришлось согласиться.

Леонора испытующе на меня взглянула, решая, что со мной делать, а затем направилась к самому высокому шкафу, который стоял на последнем издыхании, навьюченный тяжелыми фолиантами и магическими артефактами, чья сила лениво перетекала меж полок. Быстрый взмах руки, и неподъемный шкаф, словно пушинка, выдвинулся вперед, открывая нишу в стене, откуда Леонора вытащила небольшой сундук. Мысленно произнеся словесную отмычку для защитной магии, окружающей сундук, она передала его мне.

— Сохранные заклинания выдохлись, надо будет обновить. Видишь, листы начали желтеть. — пробормотала женщина, наблюдая за тем, как бережно я достаю блокноты. — Осторожнее, там мощные руны.

Можно было не предупреждать. Кроме записей в шкатулке находились артефакты, склянки с незнакомыми жидкостями, травы и, самое главное, камни с рунами, а магия в них была заключена в настолько концентрированном состоянии, что пальцы покалывало, если близко поднести их к камням.

— Лине всегда плохо давалась рунология, всегда обращалась ко мне за советом. Совершенно не было способностей, хотя сами руны она ценила и любила. За этими, — Леонора с уважением посмотрела на завитки рун, аккуратно выгравированные на камнях, — она ездила на край света и торговалась с демонами.

— И как же отец ее отпустил… — пробормотала я, пытаясь отделаться от щемящего чувства в груди.

— Альберт ездил с ней, они сопровождали друг друга во всех экспедициях, пусть и были на разных факультетах. И ведь учиться не забывали. — Леонора погрузилась в теплые воспоминания, растеряв всю свою сердитость. — Красивая пара.

Мне не удавалось представить эту красивую пару. Воображение отказывалось рисовать отца молодым и счастливым, способным испытывать эмоции. Ведь тогда бы это был совершенно иной человек. В конце концов я раскрыла дневник с фиалковым корешком и принялась листать страницы. Леонора не отвлекала меня, лишь иногда неодобрительно посматривала.

Почерк у Лины оказался ровным и мелким, более понятным, чем у меня. Я улыбнулась, увидев нашу с мамой общую деталь: наклон букв у нас был влево. Почему-то благодаря этому незначительному наблюдению связь с мамой ощутилась яснее, чем благодаря всем слова о том, что мы похожи внешне.

В дневнике Лина описывала проклятия.

Сначала шла информация о спасении души, уже знакомая мне по собственному докладу. Чтобы осуществить это проклятие требовались три руны: равнодушие, бессердечность и спокойствие, а также сердце моллюска, который может жить без сердца, и собственная кровь. Проклятый человек перестает испытывать муки совести и теряет эмпатию. Снимать проклятие научились не сразу. Но в конце концов рецепт был создан: вода из святого источника, смешанная с кровью, зелье душевной остроты и три другие руны: сострадание, сердечность и трепет. Правда, сильное потрясение тоже могло разрушить проклятие.

Я перелистнула страницу и сжала дневник крепче. Далее описывалось проклятие, которое до сих пор держало людей в заточении подземелья. Студент, создавший его, и правда основывался на проклятии спасения души: он тоже использовал сердце моллюска, но только того, кто без сердца жить не смог. Руны тоже отличались, студент взял равнодушие, беспокойство и злобу, а вместо человеческой крови выбрал кровь химеры.

Лина предположила, что химера сыграла роль возбудителя звериной сущности, и назвала получившийся результат проклятием загубленной души. Неизвестно, что задумывал создатель, но задумка явно не удалась.

Люди превратились в монстров, передавая проклятие через укусы, подражая химере, чья слюна была ядовита.

Я открыла дневник на последней странице, пропустив сотню предположений и неудачных экспериментов. В конце концов Лина пришла к выводу, что для снятия проклятия нужно смешать кровь химеры с экстрактом из цветов, зелье душевной остроты заменить на зелье острого ума, а также использовать руны душевности, добра и трепета. Она расписала объяснения на несколько страниц, поэтому все выглядело крайне убедительно.

Неужели мама даже не успела проверить свою догадку? Почти дойти до финала и проиграть. Из-за несчастливой случайности существо напало на нее тогда, когда до решения проблемы оставалось совсем немного… Так несправедливо.

— Почему не попробовать еще раз? — спросила я.

— Коралина, прекрати вести себя, как наивный и несмышленый ребенок. Эта тема закрыта. — Леонора раздраженно подошла ко мне, выхватила дневник, положила в сундук и захлопнула его, окутывая защитной магией. — Кажется, тебе пора.

Ох, у меня на языке вертелось много слов, которые хотелось высказать. Как тема может быть закрыта, когда под академией куча несчастных проклятых людей. Неужели они ждут, когда те просто умрут, а проблема сама рассосется? Это бесчеловечно, особенно учитывая, что Лина оставила им инструкцию, как снять проклятие, но они не хотят и пытаться.

У меня от отчаяния опускались руки, но я знала: Леонору мне не переубедить. Ей плевать на существ, на мою маму, ее заботит исключительно ее безопасность.

Когда я направилась к выходу, она меня окликнула:

— Мы же друг друга поняли? Это строжайшая тайна.

Я молча кивнула и выскользнула за дверь. Интересно, сколько времени займет у преподавательницы, чтобы решиться и приготовить зелье забвения? Не было никаких сомнений, что Леонора не позволит мне быть посвященной в тайну, которая может стоить ей головы. Так что времени у меня катастрофически мало. Нужно было срочно что-то делать.

План в голове сложился быстро: безумный, поэтому и подходящий. Во-первых, пришло время наведаться к химере.

Меня отправили лечить голову, а я направилась искать проблемы

Перед следующим уроком еще было достаточно времени, поэтому сразу после разговора с Леонорой я поспешила к ангарам, радуясь, что проект с Элиотом обеспечил меня пропуском к животным. Все-таки хоть чем-то блондин мне пригодился.

Ангары не изменились с моего прошлого визита. Все тот же теплый воздух и приглушенный свет, от которого тянуло в сон. Мне повезло, что ангар, где находились зубокрылы и химера, не пользовался большой популярностью у студентов. Может, конечно, это из-за химеры, и руководство академии специально не допускало занятий и учебной деятельности вблизи опасного существа.

Зубокрылы наслаждались дневным сном, пристроившись под потолком. Эдгар встрепенулся, когда я подошла ближе, кажется, он меня узнал и поэтому приветливо клацнул когтями по жердочке. Рука фантомно заболела, вспомнив, как зубокрыл любил впиявиться в кожу.