В другом исследовании пациентов с PC сравнивали с контрольной группой здоровых людей. В группе с PC в десять раз чаще имели место тяжелые, угрожающие жизни события и в пять раз чаще — супружеский конфликт6.
Из восьми женщин с рассеянным склерозом, с которыми я беседовал, только одна по-прежнему сохраняла долгосрочные супружеские отношения, другие семь либо жили отдельно от мужей, либо были в разводе. Четыре женщины за некоторое время до возникновения болезни подвергались физическому или психологическому насилию со стороны партнера. В остальных случаях их партнеры были эмоционально холодными или недоступными.
Когда у журналистки Лоис в 1974 году диагностировали PC, ей было двадцать четыре. Через несколько месяцев после короткого эпизода двойного зрения у нее возникло ощущение покалывания в ногах. Два предыдущих года она прожила в маленьком арктическом поселении с мужчиной, который был на девять лет старше ее, — художником, которого она теперь описывала как психически нестабильного человека. Позже он попал в больницу с маниакально-депрессивным расстройством. «Я его боготворила, — вспоминает она. — Он был очень талантливым, и мне казалось, что по сравнению с ним я ничего не знаю. Возможно, я его немного боялась».
Жизнь в Арктике оказалась очень сложной для Лоис. «Для обеспеченной девушки с Западного побережья это было все равно что переехать в Африку. Несколькими годами позже я разговаривала с психологом, и он сказал: „Вам повезло, что вы выбрались оттуда живой“. Там процветали алкоголизм и преступность. Я боялась моего партнера, его осуждения и его злости. Это был летний роман, который должен был продлиться несколько месяцев, но вместо этого растянулся на пару лет. Я старалась держаться изо всех сил, но все равно в конце концов он выставил меня за дверь».
Условия жизни были тяжелыми. «Туалет находился во дворе, и в сорока- или пятидесятиградусный мороз это было ужасно. Потом он сделал мне уступку и поставил в комнате туалетное ведро, чтобы я могла пописать ночью, ведь женщины писают чаще мужчин, верно?»
«И это была уступка?» — спросил я.
«Да уж. Его нужно было относить подальше, чтобы опорожнить, а он не хотел этого делать. Однажды ночью он опрокинул его в снег и велел мне пользоваться туалетом во дворе. Моей обязанностью было носить воду: у нас не было водопровода. У меня не было выбора. Если я хотела оставаться с ним, то должна была с этим мириться».
«Помню, я говорила, что больше всего мне хотелось, чтобы он меня уважал. Не знаю, почему, но для меня это было очень важно. Я так хотела заслужить его уважение, что готова была мириться со многим».
Лоис говорит, что желание одобрения со стороны окружающих было свойственно ей в детстве, особенно сильно оно проявлялось в отношениях с матерью. «Я передала ему тот контроль над моей жизнью, который всегда имела мать… она говорила мне, что надеть, что делать, сама украшала мою комнату. Я была невероятно хорошей маленькой девочкой. Я жертвовала собственными желаниями и потребностями, чтобы получить одобрение. Я всегда старалась быть той, кем меня хотели видеть мои родители».
У Барбары, ведущей успешную психотерапевтическую практику, много пациентов с хроническими заболеваниями. У нее самой — рассеянный склероз. Она категорически отрицает, что подавление эмоций, уходящее корнями в ее детство, имеет какое-либо отношение к возникновению у нее участков воспаления и рубцевания, вызывающих симптоматику PC.
Барбара заболела рассеянным склерозом восемнадцать лет назад. Первые симптомы возникли после того, как она на две недели пригласила в свой дом мужчину-социопата, с которым она работала в исправительном учреждении. «Он прошел длительный курс терапии, — говорит она, — и моя идея была в том, чтобы дать ему шанс». Вместо этого клиент спровоцировал хаос в ее доме и разлад в отношениях с мужем. Я спросил Барбару, не кажется ли ей, что приглашение в дом чрезвычайно неуравновешенного человека свидетельствует о серьезной проблеме с выстраиванием личных границ у нее самой.
«И да, и нет. Я думала, все будет хорошо, потому что это должно было продолжаться всего две недели. Но, конечно, я ни за что не повторила бы такое. Теперь я настолько хорошо владею своими границами, что одна клиентка зовет меня королевой границ; она тоже психотерапевт, так что мы шутим с ней на эту тему. К сожалению, мне пришлось учиться на своем горьком опыте. Иногда я думаю, что мой рассеянный склероз стал наказанием за мою глупость».
Восприятие болезни как наказания отсылает к важной проблеме: люди с хроническими заболеваниями часто слышат обвинения в том, что они чем-то заслужили свое несчастье, что им следует винить самих себя. Если бы концепция стресса и подавления эмоций действительно предполагала, что болезнь — это наказание, я согласился бы с отказом Барбары принимать такой подход. Однако поиск научного понимания несовместим с морализаторством и осуждением. Сказать, что необдуманное решение пригласить к себе в дом потенциально опасного человека было источником стресса и сыграло роль в возникновении болезни, — значит всего лишь указать на взаимосвязь стресса и болезни. Это приглашение можно рассматривать в качестве причины, вызвавшей негативные последствия, — не в виде наказания, но как физиологическую данность.
Барбара утверждает, что у нее были здоровые, наполненные взаимной любовью отношения с родителями. «Мы с мамой отлично ладили. Мы всегда были очень близки».
«Мы учимся выстраивать личные границы в годы формирования нашей личности, — говорю я. — Тогда почему же вам пришлось учиться этому позже, на горьком опыте?»
«Я видела границы, но моя мать — нет. Главной причиной наших ссор была ее неспособность понимать, где заканчивается она и начинаюсь я».
То, что Барбара пригласила к себе в дом нестабильного и опасного человека, в исследованиях было бы обозначено как сильный стрессор, но предшествовавший ему хронический стресс из-за слабости личных границ не так легко выявить. Размытие психологических границ в детстве становится источником значительного физиологического стресса во взрослом возрасте. Гормональная и нервная системы людей с нечеткими личными границами испытывают непрерывное негативное воздействие, поскольку эти люди живут в постоянном стрессе, чужие вторжения — неотъемлемая часть их повседневного опыта. Однако они «научились» не осознавать эту реальность.
«Причина или причины рассеянного склероза остаются неизвестными», — сказано в авторитетном пособии по лечению внутренних болезней7. Инфекционное происхождение в большинстве исследований опровергается, хотя возможность вирусной природы заболевания не исключена. Вероятно, имеет место генетическая предрасположенность, поскольку представители нескольких расовых групп, судя по всему, не болеют PC: например, эскимосы в Северной Америке и банту в Южной Африке. Но гены не объясняют, у кого и почему возникает заболевание. «Можно унаследовать генетическую предрасположенность к PC, но саму болезнь унаследовать нельзя, — пишет невролог Луис Дж. Роснер, бывший глава Клиники рассеянного склероза при Калифорнийском университете в Лос-Анджелесе. — И даже люди со всеми характерными для PC генами не обязательно им заболеют. Болезнь, по мнению экспертов, скорее всего, провоцируют внешние факторы»8.
Еще больше усложняют картину МРТ-исследования и вскрытия, обнаруживающие характерные признаки демиелинизации в центральной нервной системе людей, у которых никогда не наблюдалось выраженных симптомов заболевания. Почему же некоторые люди с невропатологическими изменениями избегают явного развития болезни, а другие — нет?
Какие «внешние факторы» имеет в виду доктор Роснер?
Превосходный во всех других отношениях учебник доктора Роснера по рассеянному склерозу имеет один недостаток: автор, ничем не обосновывая свою точку зрения, отказывается исследовать роль эмоционального стресса в развитии заболевания. Вместо этого он делает вывод: наиболее вероятно, что природа заболевания аутоиммунная. «У человека развивается аллергия к своим собственным тканям, — объясняет он, — у него вырабатываются антитела, атакующие здоровые клетки». Он игнорирует многочисленную медицинскую литературу, показывающую связь аутоиммунных процессов со стрессом и личностными особенностями. Эту крайне важную связь мы рассмотрим более подробно в следующих главах. Исследование 1994 года, проведенное на базе неврологического отделения больницы при Чикагском университете, рассматривало взаимодействие нервной и иммунной систем и их потенциальную роль в возникновении рассеянного склероза9. На примере крыс было показано, что течение искусственно спровоцированных аутоиммунных заболеваний усугублялось, когда блокировалась реакция «бей или беги». Если бы ей не препятствовали, возможность нормально реагировать на стресс защитила бы животных.
