– Нет и не было… Три месяца никаких новых назначений. Одно слово – Лив-Гертон. Тишь да благодать… – Не дожидаясь Локвуда, Вертински налил себе и выпил.

– Может, его перевели в другое место? – предположил он, чтобы успокоить Локвуда.

– Нет, Марк. К нам в канцелярию уже пришло подтверждение, что Веласкес успешно служит на новом месте… Просто никому в голову не приходило, что у тебя там может оказаться земляк, который все тебе расскажет безо всякого пароля…

– Тут уже ничего не поделаешь, Гэс.

– Я этих сук на куски порву… – глядя перед собой, пообещал Локвуд.

– Не надо, не заводи себя. Воевать с УСП невозможно. Тебя раздавят, как окопную вошь, Гэс. Оставь их в покое, и они тебя не тронут…

– Вот тут ты ошибаешься, Оноре. Они и за мной придут… Я это знаю.

Локвуд поднялся со стула и ощутил в голове необыкновенную ясность. Теперь он знал, что нужно делать. Он решил сопротивляться, и не потому, что боялся за свою жизнь.

Капитан Локвуд решил мстить тем, кто воюет против своих. Несмотря ни на какие высочайшие соображения, Локвуд расценивал такие игры как предательство.

– Эй, да куда же ты собрался?

– Пойду к Зельдовичу. Посмотрю ему в глаза и спрошу – куда он дел Джефа… – Локвуд сказал это таким тоном, что Вертински понял – разубеждать его бесполезно.

Координатор «восьмого особого отделения», генерал Спайк Деньер, стоял перед зеркалом и внимательно изучал свои зубы.

Увы, они желтели от табака, и это было ужасно, тем не менее пользоваться сигарными имитаторами Деньер отказывался.

«Только живой, бодрящий табак возвращает мне силы…» – говорил он, когда кто-то досаждал ему беседами о здоровом образе жизни.

«Если бы это было так вредно, ни один врач не пил бы и не курил. А раз они это делают, значит, можно и нам – их пациентам. Я доверяю нашей медицине на все сто…»

Спайк продолжал смотреться в зеркало и вспоминал слова своей жены: «Спайк, тебе нужно заняться своим здоровьем. Ведь ты совсем не справляешься со своими супружескими обязанностями…»

Дейдра говорила это полушутя, но Деньер знал, что в этом плане у него с женой становится все больше проблем. Однако дело было не в здоровье и куреве. Причина была в другом…

В дверь постучали. Генерал крикнул «Войдите», и на пороге появился Юлиан.

Его шикарные волосы живописно лежали на плечах, а умелый макияж придавал лицу некую таинственность.

– Проходи, закрывай дверь… На ключ… – При последних словах голос Деньера дрогнул.

Юлиан привычно замкнул дверь и презрительно оттолкнул тележку с ведром и шваброй: он числился в управлении уборщиком. Затем, поигрывая бедрами, прошел к столу генерала и присел на его краешек.

Деньер обожал этого юношу. Он встречался с ним каждый день, и подчас у него не хватало сил для продолжения любовных утех, но ничего поделать с собой генерал не мог.

– О, Юлиан… – горячо зашептал Деньер и привлек любовника к себе.

– Мне надоело ходить с этой грязной тряпкой, Спайк… – захныкал тот.

– Но, любовь моя, это же только для отвода глаз. Ты же ничего не делаешь.

– Все равно. Они косятся на меня, и я… смущаюсь.

– Кто «они»? – строго спросил Деньер.

– Все… Все мужчины в этом здании…

Когда Юлиан вел себя подобным образом, Деньер знал, что ему нужны деньги.

– Ну-ну, любовь моя, может, мы тебе что-нибудь купим? – сюсюкая, предложил генерал.

– О да, Спайк! Я хочу новое боа!

– Ну хорошо. Сколько?

– Две тысячи… – скромно потупив глазки, признался Юлиан.

Генерал вздохнул, однако вытащил чековую книжку и выписал требуемую сумму.

– Зачем тебе столько барахла, счастье мое? – спросил Деньер. Он знал, что у его любовника огромнейший гардероб.

– О, для настоящей сценической жизни, Спайк, это не так много…

– Ох… – покачал головой Деньер. У его любовника был еще один пунктик – он обожал петь. Голос у Юлиана был слабенький, и он вместо пения орал, стараясь резонировать затылочной костью. Получалось отвратительно. В такие минуты Спайк его просто ненавидел.

«Ну кто, кто сказал Юлиану, что он может петь?!» – многократно задавал себе этот вопрос Деньер. Он хотел бы найти этого человека. Найти и убить.

Иногда любовники встречались не в кабинете генерала, а в квартире, которую Деньер снимал для Юлиана. Генерал всегда появлялся без предупреждения, чтобы Юлиан опасался изменять ему.

Там они тоже занимались любовью, а затем обессиленный Деньер лежал на тахте, а Юлиан в свете софитов показывал ему стриптиз.

Он то раздевался, то снова одевался, примеряя все новые и новые наряды.

Генерал забывался и говорил: «Ну ты прямо как женщина…»

«А разве я мужчина, любимый?..» – улыбался Юлиан.

На квартире было хорошо, однако постоянно устраивать там свидания было невозможно, поскольку за сотрудниками управления иногда следили.

Безопаснее было встречаться прямо в кабинете Спайка Деньера. И именно для этого генерал устроил Юлиана в управление уборщиком, а чтобы поддержать его материально, проводил по документам сразу трех агентов-информаторов: «Арнольд», «Герцог» и «Луиза».

Последний псевдоним нравился генералу больше других. Имя Луиза как нельзя лучше подходило его любовнику.

Деньер взглянул на часы – половина пятого. В пять пятнадцать он должен был присутствовать на совещании у адмирала. Следовало поторопиться.

– Ну давай сделаем это, малыш, а то у меня много работы, – сказал Деньер. Юлиан начал раздеваться, но в этот момент зазвонил телефон.

Спайку захотелось разбить телефон о стену, но он находился на службе, и это было превыше желаний.

– Да, – резко ответил Деньер.

– Полковник Зельдович, сэр. Начальник особого отдела транспорта «НР-121».

– Слушаю вас, полковник.

– У нас пропал офицер, сэр. Капитан Веласкес был переведен на Лив-Гертон, но на новое место службы не прибыл.

– А с чего это вдруг начальник особого отдела занимается делами управления по кадрам? Вам что, полковник, своей работы мало? Ваше дело – безопасность!

Генерал хотел наорать на полковника, но присутствие нежного Юлиана смягчало его и не давало проявить начальственную жесткость.

– В настоящий момент, сэр, этот кадровый вопрос касается именно безопасности. Наши офицеры считают, что капитана Веласкеса ликвидировали люди из УСП, и теперь они требуют от меня объяснений. Если я их не дам, они, возможно, предпримут какие-то противоправные действия, и я не смогу этому помешать…

Половину того, что говорил Зельдович, генерал Деньер не слышал. Он был занят любовной игрой с Юлианом.

– Короче, так, полковник. Или вы наводите на вашем транспорте порядок, или я высылаю эскадру, и она разнесет ваш вертеп к…

– Хочу только напомнить, сэр, что личный состав выполняет функции внешней охраны в проекте «Циклон-квадро»…

– Что?! – Генерал столкнул с коленей обнаженного любовника, и тот, не удержавшись, упал. Но Деньер этого даже не заметил и, быстро полистав на столе какие-то бумаги, сказал:

– Был у нас ваш Веласкес. Его ликвидировали – он располагал секретной информацией и отказывался сообщать источник ее получения. Это обычная процедура, полковник, и я не понимаю, почему вы, человек, который практически работает в нашей системе…

– Прошу прощения, сэр, за то, что перебиваю вас, но для меня не секрет, как и что делается, однако прямо передо мной сидит капитан Локвуд, который присутствовал при разговоре Веласкеса с вашим сотрудником. Он слышал весь разговор и теперь опасается такого же внезапного «перевода» на новое место службы…

– Так чего же ему нужно? – спросил генерал.

В это время Юлиан подошел сзади и обнял Деньера, но тот резко его оттолкнул, показывая, что очень занят.

– Ему нужны гарантии безопасности, сэр. Он все мне рассказал, и смею вас заверить, сэр, тут вышла ошибка. Вы уже «сожрали» невиновного человека, так оставьте в покое хотя бы Локвуда.

– Одну минуту, полковник… – Деньер заглянул в свои записи и вскоре нашел там фамилию «Локвуд». Этого человека тоже поставили на «списание».