Я покосился на кота. Кот приоткрыл жёлтый глаз и лениво дёрнул ухом.

– Они какие-то слишком положительные, Аспид. Мне от них неспокойно.

Вот, у Лайсы тоже синдром дефицита говна.

– Ты Дораму смотришь?

– Знаешь, почему-то не заходит. Не моё. А ты почему спросил?

– Просто так, не бери в голову. Ладно, всё понял, кроме одного – Сумерла-то тебе зачем?

– Налей ещё.

Я налил. Мне не жалко. Я запасливый. Чем отличается пьяница от алкоголика? Пьяница может не пить, но одержим страхом, что захочется – а нету. Поэтому у него всегда запас. У алкоголика запасов не бывает, потому что алкоголик выпьет всё, что есть, сразу.

Это я так себя успокаиваю, не обращайте внимания.

– Так зачем Сумерла?

– Знаешь, Аспид, тебе не понравится.

– Мир состоит из вещей и явлений, которые мне не нравятся, чуть более, чем полностью.

– Пусть придёт Балий.

Мне пришлось сделать паузу, которую я заполнил виски. Им отлично заполняются паузы. Алкоголь – лучший заполнитель. Для всего.

– Лайса, – сказал я, благоразумно утопив в стакане первые пришедшие в голову реплики, – это, мягко говоря, странная идея.

– Я же говорила, тебе не понравится.

– Мне и в прошлый раз не понравилось.

– В прошлый раз ты не дал Сумерле его поднять.

– Ты преувеличиваешь мою роль в произошедшем, но допустим. Ты, помнится, тоже не была в восторге от перспективы его прихода.

– Вместо него пришёл Кобольд. Не знаю, что хуже. Но Кобольд не смог вернуть Ивана, а Балий – сможет.

– Уверена?

– Да. Поговоришь с Клюсей?

– Поговорю. Но ничего не обещаю.

– А не надо обещать. Просто сделай.

Лайса ушла, а я, вернувшись в комнату, допил бутылку. Лёд в стакане не даёт понять, сколько туда на самом деле налито, этим бармены испокон веков пользуются… Правда, то, что бутылка была полной, а стала пустой, отрицать сложно. Но, та её часть, что оказалась внутри меня, помогла отнестись к этому философски – то есть, проигнорировать укоризненный взгляд Нетты и завалиться в койку.

Ну да, не раздеваясь. А что такого? Моей боли всё равно.

О, а вот и она. Надеюсь, я выпил достаточно, чтобы заснуть.

***

Утренняя пробежка давно перестала меня радовать и стала постылой обязанностью, которой я придерживаюсь из упрямого мазохизма. Организм не вырабатывает эндорфины в ответ на физическую нагрузку. В ответ на всё остальное тоже. Хорошо, что человечество в мудрости своей придумало антидепрессанты и алкоголь. Бегать после бутылки виски тяжелее, чем после полбутылки, но ничего, однажды я совершу усилие над собой и откажусь от этой дурной привычки. От бега, разумеется, не от алкоголя. Убежать от себя невозможно.

Мне очень хочется оказаться от себя подальше.

– Здравствуйте, Антон Спиридонович.

– Привет, Алёна.

Девочка бежит рядом – короткая юбка, яркая курточка, смешной рюкзачок. Школьница-тян. Внезапно подумал, что понятия не имею, что стало с аниме. Сожрала его Большая Дорама или где-то теплятся островки пучеглазого безумия?

Некоторое время бежали рядом молча. Потому что разговаривать на ходу – дыхалка собьётся, а сесть – пробежке конец. Но в конце концов лавочка пересилила.

– Итак, – спросил я, усевшись, – тебе нужна Сумерла.

Джиу молча кивнула.

– И ты, конечно, не скажешь, зачем?

– Почему же? Скажу. У нас общий враг.

– Ты не маловата, чтобы иметь врагов?

– Никто не мал для врага, Антон Спиридонович. Даже ваш сын.

– Так. Что-то мне не нравится наш разговор, Алёна. Нет ли тут намёка на угрозу?

– Я Джиу. И это не намёк. Жизнь кажется вам понятной, простой и безопасной? Вокруг не происходит ничего, что требует реакции «бей или беги»?

– Знаешь, от девочки шестнадцати лет это прозвучало слишком драматично.

– Это были паршивые шестнадцать лет.

– Всё сложно?

– Да пиздец.

– В шестнадцать так и должно быть.

– Нет. Не должно. Не так. Впрочем, неважно.

– Как скажешь. Я не очень представляю себе, какие враги могут быть у Сумерлы, но мне не нравится, что ты сватаешь их мне. Я вообще не люблю, когда меня разводят втёмную.

– Скажите, Антон Спиридонович, вам правда это всё кажется нормальным?

Она обвела рукой широкий круг, включая в свое «это всё» то ли весь парк, то ли весь Жижецк, то ли мироздание в целом.

Я мог бы сказать, что мне уже много лет ничего не кажется нормальным, начиная с меня самого, но только плечами пожал:

– Ты мне скажи.

– Я лучше спрошу. Только вы не обижайтесь, ладно?

– Попробую. Не обещаю.

– Скажите, Антон Спиридонович, почему вы их бросили?

– Кого? – совершено искренне не понял я.

Моим комплексом вины можно утопить трансатлантический супертанкер, но кого имеет в виду она – не могу представить.

– Ваших ребят. Ваш первый выпуск. Фикторов. Детей. Тех, кто так на вас надеялся. За что?

– Стоп-стоп. Что значит «бросил»?

– Когда вы в последний раз общались с кем-то из них?

– Хм… Но…

– И вам не интересно, где они и что с ними стало?

– Они взрослые люди, – сказал я твёрдо, – совершеннолетние, умные, самостоятельные, умеющие за себя постоять. Я всегда на связи. Если они не сообщают о себе, значит, моя помощь им не нужна.

– О, так вы на них ещё и обижены? – грустно улыбнулась Алёна. – Забыли своего Аспида, не пишут, проекций не шлют?

– Их возрастная сепарация проходила тяжелее, чем у обычных подростков. Стать отдельными самостоятельными людьми. Не опираться на меня. Идти своей дорогой. Это сложно для любого ребенка, и было многократно сложнее для них. Научиться жить без «Макара» – их самый главный выпускной экзамен.

– Без «Макара» – или без вас?

– В тот момент они не умели это отделить. Не понимали, где заканчиваются они и начинается окружающий мир. Так что нет, я не обижаюсь, что они меня забыли. Видимо, это им было нужно, чтобы стать собой.

– А вам не приходило в голову, что вы перестарались, выталкивая их из гнезда? И они просто решили, что «с глаз долой, из сердца вон»? «У Аспида полно новых воспитанников, обычных детей, зачем ему мы, «странь»?»

– Что за глупости?

– Может быть, они ждали от вас первого шага? Ждали, да так и не дождались? Не приходило вам такое в голову?

– Нет, – сказал я.

Уже не так уверенно сказал. Может, в чём-то она и права. Может, я переделикатничал? И моё «Я вам доверяю» восприняли как «Мне на вас плевать» и обиделись? Как же тяжело с людьми…

– А почему ты это у меня спрашиваешь, Алёна? Точнее – почему это спрашиваешь ты?

– Потому что я Джиу.

– Как скажешь, – я не принял её игру и не стал задавать уточняющих вопросов. Джиу так Джиу. Всё-таки то, что я не смотрю Дораму, отчасти выключает меня из актуального поля смыслов. Но у меня слишком много других дел. Например, алкоголь сам себя не выпьет.

– Джиу ты или Алёна, но Лайса тебя настойчиво ищет.

– Она ищет не то и не там.

– А если без загадок?

– Без загадок нельзя. Они отделяют наблюдателя от влияния на наблюдаемое. Не дают схлопнуться неопределенностям. Оставляют коту шанс.

– Какому ещё коту? – вздохнул я.

– Который в ящике. Он, скорее всего, давно дохлый, но, пока ящик не открыт, может проходить по бухгалтерии как живой. А если откроешь – столько хлопот! Списание, утилизация, акты… Да и денег больше на корм не дадут…

– Я окончательно запутался в твоих аллегориях.

– Это ничего, это неважно. Главное, когда поведёте Лайсу к Сумерле – я с вами.

– С чего ты взяла, что…

– Вы, взрослые, такие предсказуемые!

– Так думают все подростки, – покачал я укоризненно головой, – но чаще всего они ошибаются.

***

Дочь ждала меня в комнате, когда я вышел из душа. Я давно привык к тому, что моё личное пространство считается общественным, и не выхожу из душа раздетым, так что стоически перенёс критическое рассматривание моего торса.