– И так тоже сказать можно. Но лучше не надо.

– Как вам кажется, ваши собственные дети получают достаточно родительского внимания?

Вот тут он, сволочь, прямо в больное ткнул.

– Скорее нет, чем да.

– Дети, живущие в семьях, не вызывают у вас никаких эмоций?

– Нет, о них есть кому позаботиться.

– В возрасте десяти лет вы потеряли родителей и попали в детский дом. Как вам кажется, нет ли тут связи? И если есть – то какая именно? Это вам на подумать до следующего сеанса. Для первого разговора мы пообщались достаточно, вам надо это переработать в себе. С нетерпением буду ждать встречи.

– Как тебе? – спросил Микульчик, помогая выбраться из капсулы.

– Странно, – признался я. – Очень странно. Но до чего же ушлая тварь! Вроде просто общаемся, а потом раз – и под дых.

– Общение вообще не твоя сильная сторона. Иди уже.

И я пошёл. С ощущением, что меня полностью переиграли, и кончится это всё плохо.

***

По «Макару» с хозяйским видом бродит мой новый заместитель, пресловутый Эдуард. Это окончательно испортило мне и так не радужное настроение. Он эльфийски улыбается девочкам, покровительственно похлопывает по плечу мальчиков, и вообще омерзительно обаятелен. Уволить я его не могу, только отмудохать. Но это было бы непедагогично. Нельзя бить людей только за то, что они тебе неприятны. Во всяком случае, не при детях.

Да и устанешь всех-то.

Он хотел мне что-то сказать, но я его проигнорировал, молча пройдя в кабинет.

– Привет, Нетта. Это был хреновый опыт.

– Я ещё не спросила.

– Но собиралась. А ведь есть люди, которые делают это за деньги. Чёртовы мазохисты.

– Так плохо?

– Всего за один сеанс я почувствовал себя паршивым отцом, хреновым директором, безответственным типом и унылым говном. Может, так оно и есть, но я прекрасно бы обошёлся без тыканья меня в это носом.

– Прости, я не знаю, как тебе помочь, – расстроилась Нетта.

– Ничего, зато про тебя я не проболтался. А то был бы ещё и шизофреником. А как проводит время этот Эдичка?

– Эдичка?

– Или Эдуардик. Надо проверить, что его больше бесит.

– Знакомится с детьми. Некоторые идут на контакт, большинство – нет. Но они привыкнут, ты знаешь.

Знаю, да. Дети с хроническим дефицитом любви. Любое направленное на них благожелательное внимание рано или поздно получит ответ. Сироты очень уязвимы для манипуляций. Даже, чёрт меня подери, я.

– Хотел проинспектировать кухню, но Антонина его выгнала.

– Молодец Тоня.

– Хотел попасть в комнату с капсулами, но не смог открыть дверь, там директорский код. Та же история с пациентами – медотсек для него закрыт. Зачем-то ходил в подвал, но там нет камер, не знаю, что он делал. Вышел через две с половиной минуты. Пытался войти в технические помещения, но я поставила твой код и туда. Просто из вредности.

– Спасибо, солнце моё. Ты умница.

– Не за что, Антон. Тебе не кажется, что пришло время общего собрания? Дети растеряны, им надо объяснить происходящее.

– Попроси их прийти в спортзал, всё равно пора на тренировку.

***

В спортзале на этот раз собрались все. Те, кто участвуют в тренировках, в спортивной форме, остальные – кто в чём. Мода на скин-толк привела к минимизации одежды, наряды подростков оставляют как можно больше кожи открытой, что иногда выглядит… Неоднозначно. Но это моё субъективное мнение старого пердуна, которому непривычно смотреть на юных девушек в абсолютно прозрачных, как целлофановые пакеты, майках с нарисованными цветочками, прикрывающими только соски. В конце концов, они юны и прекрасны, так что пусть их. Дресскод только на занятиях и официальных мероприятиях, а это – неофициальное.

– Итак, народ, – начал я, – собрал вас, чтобы озвучить происходящее, пока вы не навыдумывали всякой ерунды сами. Главное – я остался вашим директором, так что, если кто-то мечтал от меня избавиться, обломитесь.

Воспитанники зафыркали, выражая, я надеюсь, несогласие с постановкой вопроса. Картинки зарябили на коже, но я ничего не понял. Мне недосуг погружаться в бездну визуальных смыслов.

– Неглавное – у меня теперь есть заместитель, и это не мой выбор. Простите за прозу жизни, но нам иногда приходится принимать чужие решения. Давайте попробуем относиться к нему без предубеждения, оценивая по действиям, а не по словам. Это не всегда получается, но пробовать всё равно надо.

– Скользкий он какой-то… – сказала Карина. – Мягко стелет.

– Возможно. А возможно, и нет. Согласись, у вас не было времени его узнать. Дадим ему шанс. Третировать его, как вы умеете, тоже не стоит. Негатив порождает негатив, а нам не нужны внутренние разборки. Если возникнет конфликт – обращайтесь ко мне.

– Тондоныч, – обратился ко мне умненький (иногда слишком) Артур, – мы поняли, что Эдуарда Кактотамевовича нам навязал город, и вам он не нравится. Не нужно играть словами, мы уже не маленькие. Но я не понимаю, зачем. В чём цель?

– Знаешь, Артур, я не хотел бы обсуждать это здесь и сейчас. В первую очередь потому, что сам не уверен в ответе. Во-вторую, потому что данная информация не требует от вас никакой специальной реакции. Если ты очень хочешь поговорить об этом – приходи, обсудим.

– Я приду, – кивнул мальчик. На его плече, открытом майкой на лямочках, появилось что-то очень мрачное.

– И я, – упрямо сказала Карина, отзеркалив на своем предплечье его картинку. Она в кимоно, и плечи закрыты.

– Разумеется.

У них с Артуром симпатия, хотя более разных детей ещё поискать.

***

– О, у вас тут митинг? – раздался голос от входа.

– Эдичка? – вслух удивился я.

Его очень приятственно перекосило. Надо опробовать вариант с «Эдуардиком».

– Эдуард Николаевич, если угодно. Не меня ли вы тут коллективно обсуждаете? Вам не кажется это непедагогичным, Антон Спиридонович?

– Нет. Ещё вопросы?

– Я вижу, вы собрались проводить тренировку?

– Вы удивительно наблюдательны.

– Премного наслышан. Могу я поучаствовать?

– В каком качестве?

– Возможно, спарринг партнёра для кого-то из ваших учеников? – и уставился на Карину.

– Простите, Эдичка, не будучи уверен в вашей тренерской квалификации, не могу поставить вас в пару к ученику. Нам ведь не нужны лишние травмы?

Соблазн, конечно, велик – потому что если поставить его с Кариной, то травмы, скорее всего, будут. У него. Но нам этого не надо.

– Тогда, возможно, мы разомнёмся с вами, Антон Спиридонович? За себя же вы не боитесь? Возможно, вашим ученикам будет любопытно посмотреть.

Что? Он серьёзно?

– Почему бы и нет?

– Я схожу переоденусь, буду в вашем распоряжении через пять минут.

Ну ничего себе.

– Так, молодёжь? Чего застыли? Тренировку никто не отменял. Кто участвует – разминайтесь и разогревайтесь. Кто нет – это вам не цирк.

Подростки интенсивно просемафорили друг другу накожной живописью.

– А мы сегодня все участвуем, можно же? – осторожно спросил ненавидящий все виды физической активности Артур.

– В режиме физкультуры, – согласился я. – Переодевайтесь в спортивную форму. Карина даст вам общий разминочный комплекс, слушаться её как меня.

Ну разумеется, так все и разошлись, когда грядёт Финальная Битва Бобра с Ослом. И не спрашивайте, кто тут кто. Но пусть хоть разомнутся тогда, всё польза. А то вечно физкультуру норовят сачкануть.

Когда Эдичка (опционально – Эдуардик) вернулся, наряженный в щегольское кимоно, дети уже вовсю исполняли базовую разминку, радуя тренерский глаз. Мой заместитель быстро разогрелся, показывая какое-никакое знакомство с предметом, и заявил о готовности.

***

Спортзал я, став директором, расширил за счёт смежных помещений, и теперь у нас есть свой небольшой ринг. На него мы и прошли. Карина взялась быть рефери. Взмахнув рукой, объявила бой, и я моментально чуть не получил с вертушки по щщам. Эдичка оказался резким, как понос, и молотил по моим блокам с дистанции, пользуясь тем, что у него длиннее конечности. Признаться, не ожидал, но он недурно работает ногами. Тактика у него, правда, сомнительная – не давать мне ответить, постоянно атакуя с наращиванием темпа. Это очень эффектно, со стороны кажется, что я перед ним исполняю роль мальчика для битья. Демонстрирует превосходство, показывает зрелищный бой. Но вот в чём засада – он расходует силы, а я их экономлю. Ему бы наоборот, навязать мне беготню по рингу. Состязание на выносливость он мог бы выиграть за счёт молодости, а вот такой непрерывный раш обязательно заканчивается ошибкой атакующего. И он её сделал, и я её не пропустил.