С целью не падать духом Кьют лечил себя ободрением. Чарли время от времени повторял: «Есть вещи в жизни, какие стоит узнать лишь затем, чтобы прочно усвоить, чего сторониться». Аффирмация ненадолго спасала парня, однако недели бесплодных попыток его истощили. К счастью, Кьют своевременно вспомнил о Грэйс.

Еще подростком Чарли усвоил от тетки урок про помощников. Та убеждала мальца, что великое дело нельзя совершить в одиночку. Над настоящим подвигом трудятся сообща. У Кьюта же не было дела важнее, чем завоевание сердца жены, и он решил заручиться подмогой мисс Тейлор – человеком, который владел навигатором по просторам желудка Рудковски.

Сюжет тотчас принял другой оборот. Со служанкой под боком Чарли начал учиться, и каждый день в голове его оставался конспект: что добавить, убрать, пережарить, утопить в сахаре – словом, как портной подбирает наряды под мерки клиента, так и Кьют постепенно выкраивал карту предпочтений в еде жены.

Смышленая голова, он закончил учебу экстерном, и Грэйс устроила парню экзамен. Пригоревшие сырники с банкой – не меньше – сгущенки вышли отменно. Тейлор впервые гордилась собственным вкладом и уверяла студента: «Катерина растает».

С ощутимым волнением и напутствием девушки Чарли поднялся в спальню Рудковски. Та, как обычно, уткнулась в работу и сухо бросила:

– Я занята.

Кьют не смутился. Парень давно научился справляться с тем холодом, которым жена держала его в стороне. Тем не менее так легко отпускать свои дни и недели стараний Чарли не собирался и поэтому предложил Катерине пари:

– Дорогая, давай ты в последний раз уделишь моим пробам внимание, и если блюдо тебе не понравится – обещаю: я отстану навсегда.

Девушка тяжко вздохнула, но отложила бумаги: грех отказываться от выгодного предложения. В конце концов, ее грозятся оставить в покое. Опрометчиво не воспользоваться этим подарком.

Рудковски присела на край кровати и посмотрела на Чарли, давая понять: она снизошла, и предложению лучше оказаться достойным. Подцепив на вилку микрокусок, Катерина изобразила такое лицо, будто ей предложили откушать червя. Блюдо было девушке, безусловно, знакомо – повар вгонял в сомнения. Как бы зря не потратить пространство желудка?

Едва первый кусочек задел язык, глаза Рудковски расширились. Она прошептала несвойственное ей слово «Господи». Взгляд впился в стоящего рядом Чарли, и тому сделалось не по себе. Вдохнуть парень смог, лишь когда Катерина отвела глаза в небо:

– Боже, прости меня за все те разы, когда я пихала в себя что-то менее вкусное.

Кьют нервно хмыкнул. Иногда он почти лишался рассудка, пытаясь выяснить, шутит девушка или толкует серьезно.

– Чарли, почему ты раньше не делал чего-то подобного? Это ж надо сначала травить второсортностью, чтобы затем покормить божеством. Занижал ожидания?

Чарли не ждал от жены благодарности. Парень знал: Катерина придирчива к пище и не менее привередлива к людям. Упрек вместо «спасибо» Кьют воспринял как нечто естественное. «Она просто не до конца понимает, насколько трудно мне дался бой. Иначе заслуги мои обязательно были признаны», – утешался парень, возвышая жену в ее помыслах.

– Буду теперь готовить почаще, – улыбнулся Чарли и, оставляя девушку с блюдом наедине, вышел из комнаты. Он хотел поделиться радостью с Грэйс.

Настоящее удивление к парню пришло, когда Рудковски двинулась ему навстречу. Кьют не питал особых иллюзий и не ждал, что поступки его кардинально все переменят. Вероятно, по этой причине Чарли искренне удивился даже мелкому сдвигу в их отношениях.

Зайдя однажды на кухню, чтобы побеседовать с мисс Тейлор, парень застал странную картину. Перед ним разыгралась беседа, от какой голова понеслась по орбите.

– Ты готова готовить? – спрашивала Катерину служанка.

– Да! – резво бросила девушка, притом не зная, за что хвататься. Впрочем, откуда Рудковски должна это знать, если обычно она готовила только острый ответ на упрек в свою сторону?

Девушки до того были заняты, что заметили Чарли лишь в середине процесса. Да и то Грэйс повелительно ему тш-кнула – мол, не мешай. Кьют же и не думал нарушить идиллию. Наблюдать за тем, как готовит его Катерина – о чем большем юноша мог мечтать?

– Ты солила? – проверяла работу своей ученицы служанка.

– Да, но не так много, как пара-тройка людей в мою жизнь, – ехидства у девушки выходили куда вкуснее, чем блюда, к которым она прикасалась.

– Ты помешала? – снова вклинилась Грэй.

– Да, но не так, как Чарли моим планам на жизнь, – отшутилась Рудковски и странно ему улыбнулась.

Девушки забавлялись, продолжая подыгрывать одна одной, но даже больше смеха доставило им выражение Кьюта. Нечасто ему доводилось увидеть превращение супруги в «женщину». Еще реже Чарли подслушивал их разговоры.

Когда первый панкейк Катерины был подан на стол, та, довольная, съязвила мужу:

– Видишь, Чарли, не у всех первый блин получается комом.

– Ага, слава богу, ты сразу взяла в помощницы Грэйс, – отыгрался Кьют и, надеясь, что шутка звучала беззлобно, зашелся в улыбке. Рудковски со свойственным ей оскалом сверлила Чарли, пока остальные блины подгорали на сковородке.

Целый день душа Кьюта горела от подвига, на который решилась-таки Катерина. Целый день Чарли прыскал такой благодарностью, будто супруга избавила его от смерти. А под вечер они расселись по ложам и завели откровенные разговоры. Те лились беспрерывно, как горный ручей, и продлились меньшее до двух ночи.

Агата и Рафаэль вернулись из путешествия в марте. Мир постепенно оживал – внутри молодых людей просыпались чувства. Рудковски и Кьют выходили из спячки несмело, хотя и решительно. С каждым днем супругам хотелось все больше разнообразия, но поскольку понятие перемен было девушке едва знакомо, Чарли взял всю ответственность на себя и стал подталкивать жену к поездке.

– Катерина, я понимаю: для тебя это что-то новое, значит, непредсказуемое, значит, страшное. Но как ты смотришь на то, чтобы поехать развеяться? Вон твоя бабушка с Голдманом – те и то покоряли мир целых два месяца.

– Не знаю, Чарли. Я так занята, – звучал стандартный ответ Рудковски на вопросы мужа.

За исключением ежедневных прогулок по уже известному городу Катерина являла собой существо однокомнатное. И особенно она любила дождливые дни: те давали весомый повод не выходить на улицу. Девушке до того сложно представлялось, как можно бросить рутину и вплыть в неизвестность, что она часто изобретала занятия – так к ней точно не подступиться, так с нее ничего не потребовать.

Чарли однако искренне хотел помочь жене не утопнуть в буднях. Он заходил, бывало, в комнату, где Рудковски работала, и осторожно спрашивал:

– Занята?

– Как видишь, – холодно отвечала девушка, и Кьют разворачивался на выход.

Тогда Катерина, расстроенная его поспешным отходом, но увлеченная предложением, вдогонку бросала:

– Стой, не уходи.

– Да? – глаза парня вспыхивали, сердце начинало стучать столь же часто, как ноги в чечетке – Рудковски тотчас спускала его на землю.

– Я не тебе, а мысли, которую ты прогнал, – ретировалась Катерина. Слишком много чести – дать мужу увидеть ее любопытство. Такого она ни себе, ни ему не позволит – надо делать вид, будто ей все равно.

После этих падений со скалы Чарли, опустив голову, плелся по лестнице вниз. Иногда его сопровождала довольная гримаса Бенджи. Но как оправдывает себя всякий труд, так настойчивость парня в конце концов окупилась. Было ли дело в марте – месяц выдался на редкость жарким и солнечным, а светило всегда добавляло к настрою Рудковски мажорные нотки, повлияло ли время – вода, как известно, и камень точит, однако Чарли наконец удалось склонить женушку к путешествиям.

В один из обычных вечеров Рудковски одновременно читала тяжелую книгу и вела легкие разговоры с супругом. Их беседа напоминала прогулку по магазинам. Катерина и Чарли обменивались мнениями и скакали с мысли на мысль в попытках успеть сказать накипевшее, прежде чем оно выветрится. Так в дни распродаж одержимые перебегают между отделами – их гонит страх, будто лучшие вещи сейчас заберут.