— Здесь нет охотников, — заметила Аула. — Откуда здесь взяться воронам?

— Точно так же мне бы хотелось узнать, откуда в городе зимой появляются крылатые кошки. Хотя здесь гадать нечего: их развелось слишком много, а добыча в лесу чаще достаётся охотникам и её выслеживают вот такие здоровенные вороны.

— Мне кажется… — Аула вновь посмотрела вверх. — Эти птицы никого сейчас не выслеживают, а просто за нами шпионят.

Она отвернулась от дерева и, подойдя совсем близко к своему другу, уткнулась лицом в широкий ворот его камзола, подбитый мягким серебристым мехом как раз одного из таких отстреленных в городе крылатых чудовищ. Аула посетовала про себя, что он мог бы и не надевать одежду, изготовленную местными охотниками, а предпочесть шерсть среброхвоста, при вычёсывании которой из пышных хвостов этих животных последние не погибают, а только бывают вынуждены до весны прятать голые хвосты под толстыми тёплыми брюшками. Но вслух ничего не сказала, тем более, насколько ей было известно, среброхвосты в здешних краях не водились.

В тот же миг с верхушки высоченного дерева раздалось обиженное краканье и птицы заёрзали на месте, сбросив вних несколько крупных снежных хлопьев.

— Смотри-ка, — заметил Этт, обняв её одной рукой и продолжая любоваться этим зрелищем. — Они нас понимают. И наверняка вовсе не шпионят за нами. Весьма странно, если бы на нас здесь нашлись охотники.

— А ведь верно, — согласилась с ним Аула, отрываясь от него и вновь глядя на воронов, затем на далёкие лесистые горы. — Кому нужно за нами охотиться, кроме директоров наших жутких учебных заведений, а они вряд ли станут заводить себе ручных воронов-шпионов.

Они засмеялись, и тут же произошло странное: два большущих ворона, громко закаркав, снялись с ветки ерги, ссыпав с неё снег, и направились в сторону Лиерама. Этт с Аулой с тревогой наблюдали за тем, как птицы, кружа над крышами домов, спирально скрученными шпилями над зданием городского управления и башнями замков, облетели город и бесследно исчезли где-то в его сердцевине.

— Похоже, это не простые птицы и они действительно за нами следили, — мрачным тоном произнесла Аула. — И, будучи хорошо обученными, без труда доложат всё нашим директорам.

— Не бойся, — Этт засмеялся, привлёк её к себе и внимательно посмотрел в глаза. — Я ни разу не видел в замке семинарии ни одного ворона.

— Я тоже не видела их ни разу в нашем пансионе, — ответила девушка, высвобождаясь из его объятий. — Но это всё странно. Уж не может ли быть такого, чтобы кто-то из них не выучился обращаться воронами, чтобы выискивать тайных нарушителей уставных правил и потом их сурово наказывать?

— Вот это уже совсем неправдоподобно, — покачал головой Этт, беря её за руки и вновь заключая в объятия. — Если уж нам суждено быть наказанными, тогда это произойдёт и без этих ухищрений, к тому же вряд ли директор нашей семинарии станет заниматься магией превращений или любой другой.

— Это верно. Но наши директрисы, как мне кажется, похожи на ведьм. О, Этт, я так не хочу быть наказанной… и не хочу также, чтобы наказанию подвергся ты. Что нам делать?

— Что нам делать? — переспросил он. — Что нам делать, если мы уже совершили преступный побег и наверняка нас потеряли наши директора и прочие воспитатели? Конечно же, расслабиться перед грядущей расправой и отправиться отмечать праздник. Чему быть — того не миновать. Пошли!

Он указал кивком головы немного севернее, где на правом берегу небольшой безымянной речки, которая была одним из многочисленных притоков Риехана, было заметно какое-то движение и отуда раздавался доносимый ветром шум. Этт повёл Аулу туда через неширокую тропу в густом прибрежном тиманнике. Шум раздавался всё ближе и ближе, и вот — заросли расступились и перед ними открылся широкий просторный луг, который упирался в высокий берег речки.

Здесь, казалось, собралось население не только небольшого Лиерама, но и заезжие гости, торговцы и путешественники, так как народу было хоть отбавляй. Здесь собрались все — мужчины, женщины, старики, дети и домашние животные. Там и сям виднелись шатры, в каждом из которых могло разместиться на ночлег десять-двенадцать человек. В центре обширной поляны горел большой костёр, а поодаль от него стояла огромная снежная баба, раскрашенная красками и похожая, как показалось Ауле, на госпожу Серрель, разве что в руках у неё вместо свитка с очередным списком распоряжений был ледяной жезл, а на голове — корона, вырезанная из основания старого медного чана.

Аула вместе с Эттом стали поодаль и принались наблюдать. Аула усмехалась, наблюдая за местной забавой: молодёжь бегала вокруг неподвижной "Серрель" с зажжёнными факелами в руках и тыкала её во что придётся, надеясь каждый следующим тычком заставить её упасть и рассыпаться. Вскоре всё основание высокой снежной фигуры было истыкано и подточено, а солнечные лучи тем временем делали свою работу, так что через какое-то время статуя Владычицы Зимы стала подтаивать, промокать и покрываться сосульками. Наконец, под всеобщий задор она рассыпалась, но не упала простой кучей наземь: внезапно на тот самом месте, где она стояла, возник вихрь, закружил останки Зимы, поднял вверх столбом и унёс вдаль, оставив на поляне чистое место, едва прикрытое снегом.

— Это настоящее чудо! — воскликнула Аула, порываясь выбежать вперёд, чтобы поздравить горожан и гостей с победой, но Этт её не пустил, и тогда она с немного обиженным видом стала смотреть, что будет дальше.

А дальше было вот что: все собравшиеся на поляне принялись приплясывать и кружиться на месте под звуки тримбалов, похожих на большие сита, только с металлическим дном и навешанными по краям блестящими звонцами, и виолтов, напоминавших большие пузыри с торчавшими в разные стороны трубочками разного калибра. Были ещё некоторые инструменты, не знакомые Ауле и её спутнику. Однако наибольшее внимание привлекали музыканты: среди них оказались не только наряженные в разноцветные камзолы и нацепившие высокие вилоксовые шапки городские тримбалисты и виолтисты, но и несколько косматых и грозных на вид коренных дейвазийцев в шкурах диких орхалов и шапках из голов этих лесных хищников, причем из ушей этих голов торчали длинные бурые, чёрные, белые и синеватые перья местных птиц.

Пока длились эти пляски, несколько мужчин из числа гостей сидели у восточного края костра и жарили съедобные клубни хелтока, приправляя их пряностями и продавая желающим за мелкие монеты или же в качестве награды — за верный ответ на загадки, которые они задавали. Многие желающие попробовать кушанье, привезённое с далёкого юго-запада, не разгадав загадку, вынуждены были доставать монеты, и вскоре рядом с весёлыми торговцами их накопилась целая куча.

— Этт, может быть, всё-таки поучаствуем в празднике? — упрашивала Аула своего спутника. — Ты ведь сам хотел повеселиться.

— Ну пойдём тогда, — согласился он и, взяв девушку за руку, повёл её к центру большого круга.

Поначалу они были смущены, но вскоре, подбадриваемые местными жителями, которые, находясь не в городе, уже не косились на них злобными и недоверчивыми взглядами, вошли во всеобщий задор и плясали вместе со всеми. Они ухитрились также отгадать целых шесть загадок подряд и в награду получить вкусное угощение. Так прошёл остаток дня, и когда стало понемногу темнеть, горожане устроили целое феерическое представление. Как только лучи Небесного Ока стали исчезать за восточным горизонтом, все, кроме Аулы и Этта, которые решили просто на это посмотреть, собрались вокруг большого костра и принялись кружить вокруг него наподобие разбушевавшихся лесных духов, словно вызывая некие силы. Их движения сопровождались непрестанно вспыхивающим в небе холодным сиянием, и ветер крепчал, превращая тёплый день и вечер в холодную северную ночь. Однако празднующим встречу Весны было жарко, многие поснимали верхнюю одежду и шапки и продолжали взывать к силам уже почти зашедшего за горизонт солнца пробудить всё живое к жизни и цветению. Наконец, прошло ещё некоторое время, пока произошло то, чего все добивались: прямо над головой сошлись в парном танце полные диски обоих ночных (или, скорее, вечерних, так как до наступления ночи было ещё далековато) светил — Ацеры и Энталии и рядом с ними возник небольшой, ярко светящийся диск Траона, населённого, как писали учёные жрецы и преподаватели, целым огромным сонмом тощих черноволосых карликов. И в самый неожиданный момент стало светлее, как будто мир повернул вспять в своём вечном движении вокруг себя самого, и единственный луч света, неожиданно показавшийся из-за горизонта, ударил в самую середину костра, вызвав в нём кружение вихря. Этот вихрь поднимался всё выше и выше, пока не рассыпался в небе множеством искр, обдав всех собравшихся тёплым ветром. И, казалось, в самом центре этого вихря возникла огромная фигура женщины, которая напомнила Ауле уже не холодную сердцем директрису лиерамского пансиона для девушек, а… её саму. Это немало удивило и обрадовало её.