— То, что мама не завершила или просто не сделала то, что хотела, и очень от этого страдает. И мы не знаем, как ей помочь, а если знаем, то не должны вмешиваться. Мне кажется, об этом знают они оба и могут разобраться сами. Вот только пусть приедет отец.
— В свои четырнадцать ты мудра не по годам, — заметила Эйа. — Но я боюсь, как бы она не сделала чего-нибудь ужасного, пока не вернулся хозяин.
Однако ничего ужасного, вопреки её опасениям, не произошло. Тоска Алерты после возвращения Гио прошла очень быстро и бесследно и сменилась бурной радостью, словно она не видела мужа не двадцать семь дней, а несколько годов. Поэтому Эйа и Аула решили, что Алерта тосковала по мужу. Старшая их дочь тут же уехала в пансион в Оттари, где была приглашена в наставницы для молодых девушек-горожанок, и до её именин с намеченным «сюпризом» было ещё далеко.
— Вижу, ты по мне скучала, — догадался и сам Гио, целуя и слегка отстраняя повисшую а нём супругу, которая могла оцарапать нежные руки и шею о его шипастый камзол. — Пойдём в дом.
Эйа и Аула тем временем накрыли стол, достав из погребов сушёные фрукты с ароматным маслом и амброзией, пюре из лесных кореньев цветочный сироп и прочие угощения, и поставив посредине стряпню. Вечер прошёл в приятной беседе, и после этого, когда все разошлись каждый по своим делам и заботам, Алерта потянула Гио к себе за рукав и шепнула ему на ухо:
— Ты дашь мне ненадолго ключ?
Гио отстранился и внимательно посмотрел на жену. В её глазах вспыхивали озорные лиловатые огоньки, и он начал тревожиться.
— Все ключи от амбаров у Эйа, — ответил он так же тихо. — Попроси у неё.
— Но я прошу не от амбаров. Я говорю о том самом ключе, который… ты же знаешь…
Гио, нахмурившись, посмотрел на очаг, в котором неожиданно высоко вверх взметнулось пламя — от его ли напряжённого взгляда или от чего-то ещё, обоим было неясно.
— Чего я могу знать из того, чего я не знаю?
Внезапно выражение его лица стало суровым и жёстким. Подойдя к уютно сидевшей на пуфике жене, Гио заставил её встать и потряс за плечи.
Та сверкнула на него явственными лиловатыми огоньками в глазах. Это было для него не совсем понятным: когда Алерта говорила о любви, её глаза, казалось, излучали нежно-розовый свет, о страсти — красный, когда гневалась — багровый, когда была спокойна — нежно-голубой… Даже когда она врачевала, глаза её приобретали светло-зелёный оттенок. Но это почудившееся Гио бледно-лиловое сияние было для него загадкой.
— Зачем тебе нужен этот ключ?
Алерта молчала, поджав губы. Гио отпустил её и отошёл на расстояне двух вытянутых рук, ближе к очагу, в котором с необычной яростью металось пламя. Он наверняка ничего не видел, зато Алерте на несколько мгновений показалось, что с дальней стороны очага стояла призрачная фигура — слишком характерная, чтобы её не заметить.
Лиловое пламя вырвалось из её глаз и рассеялось в воздухе.
— О, Алерта, теперь я знаю, — похолодевшим голосом сказал Гио, и каждое его слово отражалось по стенам дома непривычным эхом, словно они были в просторной каменной пещере. — Я был дураком, когда думал, что спрятать проклятый амулет в храме значит избавиться от этой напасти. Эйхан Тэрр оказался хитрее, чем мы полагали. Он настолько опутал твою душу и сердце своими незримыми путами и забрал их себе, что это стало грозить нам обоим. Я не воин, радость моя, но готов сразиться с этим мерзавцем в поединке, если он убьёт меня, то знай, что я положил свою жизнь за любовь, честь и священный кровный союз!
— Не смей! — испуганно закричала Алерта, топнув ногой и нечаянно наступив на полу длинного тёмно-зелёного хитона. — Он маг, поэтому не станет биться с тобой на мечах и стрелять из лука. Я должна сама встретиться с ним и всё выяснить. Не беспокойся, он не причинит мне вреда.
— Конечно, потому что уже причинил, — пробурчал Гио и повернулся к огню. Таинственная крылатая фигура исчезла прежде, чем он успел заметить её присутствие.
— Когда будешь в храме в Оттари, не забудь передать привет Ассирусу и его будущему преемнику.
Он сорвал со своей груди верёвку, на которой висел маленький серебряный ключ, и швырнул на пол перед Алертой. Та подняла заветную вещицу и прижала к губам, а Гио с презрительным видом покинул гостиный зал через парадную дверь.
Только человек, ничего не знающий о характерах и нравах обитателей этого семейства, мог бы подумать, что сцена, произошедшая между хозяевами дома, осталась ни для кого не замеченной. Конечно, Мелла не могла этого видеть, однако Аула, Трисия и Эйа, пока шёл этот разговор, намертво прилипли к щели между створками двери, ведущей из зала в спаленку хранительницы ключей. Когда же Гио решительно покинул зал, а Алерта стала медленно подниматься по винтовой лестнице наверх, в свою спальню, все три отпрянули от двери и плюхнулись на широкий, немного продавленный посредине лежак.
— Вот это да! — выпучив глаза и вращая в воздухе руками, затараторила Трисия. — Ну вы же видели? Мама метала глазами молнии — когда-нибудь такое бывало?
Эйа ласково погладила молодую девушку по растрепанным волосам и приобняла левым крылом.
— Всякое бывает, детка. Но ты сказала только о том, что она метала молнии, значит, тебя не взволновало другое — причина этого?
Трисия усмехнулась. За всё время жизни в Авингоре дочь гордого племени Голубых гор очень неплохо освоила амантийское наречие и выговор, однако её всё ещё слегка смущал приглушённый акцент с сильным придыханием и свистящими нотками.
— А чему удивляться? Судя по тому, что иногда говорит наша Аула, отец должен был рано или поздно узнать секрет какого-то камня…
Эйа встрепенулась.
— Ради Ока Богини, тише! Тут никого нет, но мало ли что…
— Чего ты боишься, Эйа? Того, что сейчас скажет Аула?
Она отстранилась от крылатой няньки и внимательно посмотрела на свою приёмную сестру. Та сидела тихо, отвернувшись от них, приглаживая длинные пряди волос и вперив глаза в сводчатые арки комнатных перегородок, но, как только повторно прозвучало её имя, обернулась.
— А что я могу сказать? Только то, что призрак, бродящий вокруг Авингора и этого дома и заглядывающий сюда, тоже ждёт того, чем всё это кончится. Маме очень нужно поехать в тот храм, но я чувствую, что и мне нужно поехать туда с ней.
Трисия недоуменно заморгала, а Эйа теперь обратила всё своё внимание на свою любимицу, прижав её к себе и обняв другим крылом.
— Почему ты так решила, деточка? — спросила она. — В чём тебе нужно развязаться с предводителем моего народа?
— С предводителем? О нет, Эйа, не с ним, я не знаю его, хотя с удовольствием бы с ним познакомилась. Но моё сердце чувствует, что именно завтра я встречу там того, кто виделся мне во снах в ночи Двойного Полнолуния.
— И кто он? — вновь оживилась Трисия. — Не тот ли молокосос-южанин, которого старый жрец готовит в свои преемники?
— Прекрати свои оскорбления, Трисия! — неожиданно резко одёрнула её Эйа и, не очень ловко повернувшись, слегка оцарапала ей плечо острым шипом своего крыла.
Та резко отвернулась и гневно потёрла красноватый след.
— Прости, — прощебетала Эйа и слегка провела указательным пальцем правой руки по нежной коже — след почти исчез. — Но тебе не следует бросаться словами. Я знаю этого мальчика и увидела бы его теперь большим, если бы меня пустили хоть раз в храм.
— Я не стану спрашивать, где и когда ты могла знать этого мальчишку, — обиженно буркнула Трисия. — Но мне кажется, если он будущий жрец главного храма в Оттари, то нашей принцессе там ловить нечего. Жрецы не создают семьи.
Аула осторожно высвободилась из объятий няньки и посмотрела большими грустными глазами на сестру.
— Я не знаю, о ком вы говорите, но мне иногда снились сны про одного красивого юношу, который не был по крови амантийцем, но жил в Оттари в Храме Владыки Мира. В последнем сне я видела, как он, став взрослым, отказался быть жрецом.
— Отказался? Ради чего?
— Ради меня, — с гордостью проговорила Аула и показала сестре язык.
