Луций приложил палец к губам, давая понять, что болтать не стоит. Эрик многозначительно покивал, мол, и так ясно.

Когда пирог и чай подошли к концу, дети выскочили на улицу, не забыв помахать хозяйке и состроить смешные гримасы.

***

Перепрыгивая лужи, дети быстро шагали в сторону Башни и богатых кварталов.

– Всегда чувствую себя здесь неуютно, – поделился Луций, как только они пересекли рыночную площадь.

– Почему? – удивился Эрик. Район был для него родным.

– Шумно, много народу. Не привык к этому. Хотя с отцом я часто бываю в городской Префектуре, а до нее рукой подать. Вероятно, мне просто не нравится видеть бедных. Хочется, чтобы все могли позволить себе все.

– Но ведь я тоже бедный.

– Да, но… – мальчишка задумался, подбирая слова. – Ты ребенок, а дети все одинаковые. Грязные и веселые. Бедные взрослые другие. Они хмурятся, словно боятся лишний раз улыбнуться. Смотришь на них и все время думаешь, а не ограбят ли тебя прямо сейчас.

– Для меня это не проблема, отродясь не было денег в кармане. Мне нечего терять, и нечего бояться. И не хмурюсь, кстати.

– Вот об этом я и говорю, дети другие. Они не хмурятся.

– А слуги? У вас же полно слуг?

– Наши слуги живут хорошо, они уверены в завтрашнем дне. Есть крыша над головой, еда.

– У меня тоже есть крыша над головой, и у большинства бедняков.

– Ну-у-у… Не знаю, надо об этом поразмыслить. А вот, кстати, и Префектура.

По левую руку, действительно, стояло величественное здание городской Префектуры. Монументальные колонны поддерживали массивную выносную плиту карниза с нанесенными на нее изображениями конных и пеших либерских воинов с большими щитами. В тени под карнизом группами собрались благородные либеры в длинных белых тогах. На карауле – несколько стражников-кустодиев.

– Бывал внутри? – спросил Луций.

– Нет, что ты. Не думаю, что туда вообще пускают гуддаров.

– Пожалуй, ты прав. В любом случае, мне внутри не нравится. Слишком все громоздкое какое-то. Прямо давит. Стоишь и думаешь, как бы не обделаться от страха.

Эрик прыснул.

– Ну а что, если правда так? – улыбнулся Луций.

За Префектурой город начал преображаться. Многоэтажные дома на несколько семей сменялись особняками, которые становились тем больше, чем ближе дети приближались к Башне. Проходя один из перекрестков, они услышали чьи-то испуганные возгласы. Мальчишки оглянулись. В глубине переулка на целлита в черной сутане надвигалось сразу несколько гуддаров. Под их ногами лежал окровавленный акколит: серые одежды смяты и покрыты бурыми пятнами.

Дети замерли.

– Нет-нет, постойте, – бормотал целлит. На лице были ужас и удивление, спина уперлась в стену дома.

Один из нападавших поднял руку с кинжалом и нанес молниеносный удар. В глазах Эрика мелькнуло две полосы – лазурная и золотая, – Вен и Сола отразились на оружии. Либер заорал. От крика у Эрика по спине побежали мурашки, а ноги стали деревянными и непослушными. Последовал еще удар. И еще.

Медленно сползая по стене и хватая ртом воздух, целлит затих.

– Хватит с него, бежим! – выкрикнул кто-то.

Нападавшие развернулись и увидели мальчиков. Грозные, бородатые, искаженные злобой лица вызывали отвращение. Эрик сделал шаг назад. Снова замер. Варди? Мальчик узнал одного из гуддаров. Сын Айварса, друг Мии.

– Бежим, – шепнул Эрику Луций и потянул за собой.

Преодолев оцепенение, дети сорвались с места. Эрик смотрел только вперед. Мимо проносились дома, заборы, арки, колонны. Где-то слева споткнулся Луций.

– Попался! – услышал Эрик знакомый низкий голос.

Безумно хотелось бежать дальше, но он остановился и обернулся, боясь увидеть худшее. Над Луцием с занесенным ножом нависал Варди. Глаза гуддара горели яростью. На ноже сверкнули разноцветные блики, и у Эрика перед глазами пронеслась сцена убийства. Еще немного, и она повторится.

– Стой! – закричал Эрик. – Варди, стой!

Гуддар замер.

– Варди, это я, Эрик, брат Мии.

Кажется, Варди начал его узнавать.

– Что ты здесь делаешь? – нож в руке гуддара казался огромным.

– Не трогай, это мой друг! – вырвалось у Эрика.

– Как либер может быть твоим другом? С ума сошел?

– Не трогай его, прошу тебя!

Эрик ринулся вперед, чтобы встать между Варди и Луцием. Варди, удивленный прытью Эрика, опустил нож.

– Мы еще это обсудим, Эрик, – процедил он, отступая. – Позже. Валите отсюда, мелюзга, да поживее.

Уговаривать дважды не пришлось. Спотыкаясь, дети побежали прочь, свернули в какой-то переулок и перешли на другую улицу, пробежали еще пару кварталов и, запыхавшись, остановились в тени одного из особняков.

– Дрянь, – зло сплюнул Люций. – Что это было, Эрик? Ты знаешь их?

– Только Варди.

– То есть нам крупно повезло? Кто он тебе?

– Мне – никто. Это парень моей сестры.

– Что они хотели, почему убили культистов?

– Я не знаю. Не понимаю, что происходит…

Тут у Эрика в голове всплыли слова отца, подслушанные несколько ночей назад. «Горячие головы», кажется, так говорил отец про Айварса и его парней.

– Похоже, друг мой, теперь я крупно тебе задолжал, – Луций похлопал Эрика по плечу. – Как минимум одну жизнь.

Друг. Эрик уже не раз слышал это слово от Луция, но только сейчас осознал, что у него, действительно, появился друг. Друг, за которого он готов вступиться в беде. Эрик задумался, а были ли у него еще друзья? Те, за которых он был готов рисковать собственным благополучием, а может быть, даже и жизнью. Родители, сестра – да. Но ведь это не друзья. Кто еще? Он перебирал в голове знакомых и все сильнее убеждался, что ни к кому больше не испытывал такой сильной симпатии.

– Что с тобой? – донесся до Эрика голос Луция.

– Все нормально, – улыбнулся Эрик, так и этак проговаривая в голове слово «друг». – Я просто внезапно понял, что у меня раньше, кажется, не было друзей.

– Правда? – удивился Луций.

– Правда. И знаешь, друг, мне нравится, что теперь есть.

***

Какое-то время шли молча. Эрик продолжал думать о дружбе и о том, как странно устроен мир. Всю жизнь его окружало множество гуддарских сверстников, но ни один не стал для него другом. Они бегали по улицам Патеры, вместе играли, устраивали шалости, однако если кого-то настигало наказание в виде разгневанного взрослого, Эрик мчался прочь без зазрения совести. Почему с Луцием по-другому? Ведь он либер, у него другие взгляды на жизнь, между их родителями – пропасть. Или быть может дело именно в этом? Да и стоит ли вообще задаваться подобными вопросами?

До башни было рукой подать, когда Луций остановился и с деловым видом сказал:

– Нам нужно зайти ко мне, сообщить отцу. Это неправильно, просто молчать о случившемся. Мне придется выслушать длинную лекцию, что не хорошо уходить так далеко от дома, но нам все равно нужно это сделать.

– Постой, Луций. Там ведь был Варди, у него возникнут проблемы. А он друг моей сестры.

– Эрик, ведь это убийство!

– Но…

– Эрик, какие могут быть «но»? На наших глазах убили невинного человека и убийцы сейчас разгуливают на свободе! Твой Варди не знал, что участвует в убийстве?

– Мия, она будет потеряна…

– А вдруг, если мы ничего не сделаем, она будет убита? Или кто-то еще? Об этом ты думал?

– Мы можем хотя бы не говорить о Варди? Луций, пожалуйста. Мы не все знаем, вдруг были какие-то веские причины.

– Я думаю, что с этим прекрасно разберется городской Суд. Если он не виновен – то не виновен. Но если виноват – то виноват и должен понести наказание.

– Луций, я очень тебя прошу, – Эрик схватил друга за руку. – Помнишь, ты говорил, что должен мне. Вот сейчас самое время вспомнить про это.

Некоторое время либер молчал. Эрик пытался поймать взгляд, но тот отводил глаза. Огромная Башня за его спиной беспристрастно наблюдала за происходящим. Сколько таких просьб видела она на своем веку? Сколько несправедливости? Обманов? Убийств? Имеет ли Эрик право вставать на пути правосудия? Имеет ли право просить друга о таком одолжении?