— Почему помер? — удивилась Катерина.

— Могли дружки порешить. Те, что преследовали его. Они ведь тогда отыскали его у нас — то, заявились и пригрозили. Вот он и исчез после их приезда из Вологды.

— То есть, Вы хотите сказать, что ничего о нем не знаете? — расстроилась Катерина.

— Нет.

— Очень жаль. — Вздохнул Валера. — И еще, Семен Михайлович, вопрос у нас к Вам имеется деликатный.

— Ну?

— Мой отец тогда, в сорок пятом, при прощании с Алевтиной Борисовной, подарил ей драгоценный камень.

— Как же! Помню. Я ведь сам при этом присутствовал. Мы вместе с мамой провожали Виталика, когда профессор за ним приехал. Так это был драгоценный камень?! Надо же! А мы и не думали. Мама тогда еще посмеялась. Сказала, что малой очень уж дорожил этой безделицей.

— И что же? — воскликнула Катерина. — Вы его не сохранили?

— Почему? Мама берегла его всю жизнь, как память. Он у нее всегда лежал в коробочке с иголками и наперстками.

— А теперь он где?

— Не знаю. Я ведь не в мамином доме живу. Там Андрюшка со своей семьей остался.

— И что же, камень может быть у него? — спросила Катерина.

— Может быть, а может и не быть. Вдруг Лариса его выкинула за ненадобностью? — предположил Семен Михайлович. — Поезжайте-ка Вы к ним завтра, да и узнайте.

— А сегодня? — спросила Катерина. — Можно мы поедем сегодня, прямо сейчас?

— Нет уж, сегодня я вас никуда не отпущу. Сегодня вы мои гости. Да и потом, поди устали с дороги — то, а к Андрюшке в пригород надо ехать.

— Ничего, Семен Михайлович, мы бы поехали. — Возразила Катерина.

— Да что ж он вам так занадобился этот камень? Неужто до завтра не потерпится?

Катерина улыбнулась.

— Не потерпится.

— Он что ж, дорогой очень или что?

— Он….Он конечно дорогой. — Сказал Валера. — Но мы не собираемся его забирать насовсем. Он по праву принадлежал Алевтине Борисовне, а значит, является собственностью вашей семьи. Он, Семен Михайлович, нужен нам только на время.

— Ну и ладно. Что ж, раз нужен, так и возьмете, коль на месте он.

— Ну, так что, Семен Михайлович, мы поедем, а? Вы уж не обижайтесь. — Принялась настаивать на своем Катерина.

— Да, видать вас не удержишь. Ладно, поехали!

— Поехали? — удивленно переспросила старика Катерина.

— Ну да, и я с Вами. Заодно и брата проведаю. Чего ж на машине-то не прокатиться?

Они заявились к Андрею Михайловичу в десятом часу вечера.

— Батюшки мои! — удивился тот. — Сегодня меня бог гостями целый день радует. Днем внуки приехали, Володя с Мариночкой, сыночка своего годовалого показать привезли, а теперь вот и вы!

Они зашли в дом, и Катерина, окинув взглядом две небольшие комнатки и количество присутствующих людей, засмущалась.

— Андрей Михайлович, мы с Вами только поговорим и уйдем. — Сказала она.

— Как это? — не понял радушный хозяин.

— У Вас народу и так полный дом, так что мы с Валерой переночуем в какой-нибудь гостинице.

Пожилые братья, взглянув друг на друга, засмеялись.

— Еще чего придумали! — сказал Андрей Михайлович. — Проходите к столу и не морочьте голову. Вы ж для нас, как родные.

В этот момент к ним подошла его супруга, Лариса Петровна, которая принесла Катерине и Валере тапочки.

— Это кто в гостиницу собрался? А? — спросила она. — Да я вам ее и тут устрою. Чем у нас на чердаке не гостиница?

— Ну, ты мать, даешь! — упрекнул ее Андрей Михайлович. — Таких редких гостей, да на чердак!

— А, что, у меня там все убрано, две койки стоят и секретер со столиком. Даже коврик на полу.

— Спасибо! — воскликнула Катерина. — Мы с удовольствием расположимся на чердаке.

— Конечно. Я тоже так думаю, чего им тут среди нас томиться. — Поддержала ее Лариса Петровна. И, взглянув на Валеру, почему-то подмигнула.

Катерина, заметив ее подмигивание, тут же перевела взгляд на Валеру, а тот, в свою очередь, смущенно кашлянул в кулак и улыбнулся.

— Ладно, мать, иди — ка стол обнови. — Обратился к супруге Андрей Михайлович. — А я пока новую бутылку наливочки откупорю. А вы, гости дорогие, мойте руки, да проходите к столу. С внуками нашими познакомьтесь.

Пропустив по первой за знакомство, хозяева принялись расспрашивать гостей о житье — бытье. Катерина, улучшив минуту, принялась осторожно выведывать у Ларисы Петровны информацию о бриллианте.

— Камень — то? — вздохнула хозяйка, поняв, о каком именно камне идет речь. — Украли у нас его, Катюша. Причем совсем недавно. Месяца два назад.

Катерина с Валерой переглянулись.

— Как это случилось? — спросила Катерина.

— Очень просто. Мой дед на рыбалку отправился с утра, а я в город решила прокатиться. Приспичило мне кухоньку приглядеть в мебельном. Мы с дедом как раз к тому времени деньжат подкопили, да дети мне к дню рождения немного добавили. Вот и уехала я на автобусе. А кто-то, видать в этот день подкараулил, что хозяев дома нет, да и влез к нам в окно. Господи, и чего воровать — то задумали у двух старых пенсионеров! Руки бы у таких поотсыхали! Хорошо, что я еще все деньги с собой увезла!

Украли — то правда, почитай, один этот камень. Он у меня в коробочке лежал вместе с обручальными кольцами, цепочкой и другими побрякушками. Ты погляди ведь какие твари, к серебру даже не прикоснулись. Камень этот взяли, да золотишко мое немудреное. И то, золотишко — то я потом нашла. Только по утру, правда. На дорожке оно валялось, врассыпную, аккурат возле самой калитки. Выронили, видать впопыхах.

— Да, — подтвердил Андрей Михайлович. Детвора у нас балует такими делами. Подростки. Подворовывают себе на пиво да сигареты, поганцы. Даже пенсионерами не гнушаются. Они ведь как рассуждают! Я, было, соседу начал жаловаться, на кражу — то, да угораздило меня завести этот разговор при его внуке, Максиме. Сколько ему сейчас, Лара? — попутно спросил он у супруги.

— Тринадцать. — Ответила та.

— Во! — многозначительно подняв палец, сказал Андрей Михайлович. — Так он знаете, что мне выдал, так сказать в утешение? — А зачем, говорит, тебе, дед то золото сдалось? Чего ты так из-за него переживаешь? Лежало, — говорит, — оно у тебя в загашнике сто лет, и что от этого толку?

Я на такое его заявление, аж глаза выпучил! — Я, говорю, Максимка, не из-за золота переживаю, тем более, что и переживать из-за него нечего, раз оно потом нашлось. Мне за себя обидно. За ветерана. За то, что я ради таких вот в семнадцать лет добровольцем на войну ушел. И за то, что теперь, когда мне уже за восемьдесят, вместо почитания и уважения, эти малолетние подонки залезают в мой дом и без зазрения совести шкодничают!

— Ладно, дед, не кипятись, — заметила супруга Андрею Михайловичу. — Нечего нервы себе поднимать. А не то, расходятся они сейчас у тебя, как на дрожжах, и будешь потом всю ночь глаза в потолок таращить.

Андрей Михайлович досадливо поморщился и махнул рукой.

— А, и правда, давайте — ка лучше выпьем бабкиной наливочки! — и он плеснул Катерине, сидящей рядом с ним, полную рюмку.

— Ой! — воскликнула она. — Мне хватит! От вашей наливочки меня уже не только голова, но и ноги слушаться перестали. Она ведь у Вас, Андрей Михайлович, на спирту, и называется, скорее, настоечка, а не наливочка!

— Не на спирту, а на собственной самогоночке! А это, деточка, великая разница! Пей!

— Катерина засмеялась и, подняв рюмку, отпила глоток.

— Нет уж, так не пойдет! — разошелся Андрей Михайлович. Выпей-ка до конца, нечего зло оставлять.

— Хорошо, — согласилась Катерина. — Только пусть эта будет последней!

После застолья Лариса Петровна полезла на чердак, чтобы еще раз убедиться, что там все в порядке, а внучке Марине поручила проводить гостей в летний душ.

— Вода, правда, уже остыла к этому времени, — сказала Марина, и, поднявшись на приступок, стоящий возле металлической емкости с водой, заглянула внутрь.

— Ой, да тут ее совсем мало! Вот незадача-то! Дед с Володькой всю выплескали! Вам на двоих, пожалуй, не хватит.