– Шпротюганы, – говорю сама себе.
– То сложные подростки шпротов!
– Тогда шпротивные шпротивни… па-ап! Почему мне кулак, не ей? «Потому что ты старше», да?
– А у них всё то же самое, – громко говорит ма. Как бы на своей волне. – Тоже горы сумок, тоже спиногрызов полное авто, тоже… («Ну как не стыдно так про детей?» – «А ты меня не учи, мамуль. Сосредоточься на папе») …тоже всё вот такое вот…
#воттакоевот
– Целый дом в машине, – подключился папа. («Избавь меня от своего хамства…» – «Мамуль, отдохни немного, ладно?») – С востока едут. Только что читал в сводке – опять не выпускают, бьют прицельно по машинам. Видела, да? На стекле?
– Не надо при детях. («А что такого? Что я, при детях не имею права сделать замечание?» – «Мам, да мы вообще не про тебя…»)
#ненадопридетях
Я отвернулась к окну. Теперь меня как бы нет, так что уже не при детях. (Палыч не в счет, оно всё равно везде лезет.)
Взрослые ругались, ругались, а я опять закрыла уши (руки отдохнули и уже можно). Они ругались, а я смотрела в окно. Там была обочина со снегом и всяким буэ.
И мы не ехали вдоль нее, а ползли. Нас обогнал пешком какой-то дядька, вот взял и прошел мимо нас, будто мы не двигаемся, а тупо стоим, и всё. #гонкиспешеходом Это даже как-то унизительно, а, дядь, ну нельзя же так…
#нунельзяжетак
И тут я их увидела.
То есть ее. И уже в ней – их. Целых три штуки.
И мелкое тоже увидело, ах ты ж. Оно ведь всегда туда же, куда и я, пялится. Бдит.
– МАЩЕНКИ!!! – вонзилось мне в ухо. – ЩЕНКИМА!!! Па! Ма! Щенки!
Потому что там и правда была целая будка со щенками. Целое трио щенков. Мордатых, совсем масих и таких, что аж противно. Не от них противно, а не знаю. Противно, что они вот такие – и тут, в этом во всем.
– Ну чего орать, Тоньк, ну что ты там опять нафантази… уии! Утибозимой! – мама вышла из астрала. – Ой, Март, Мартышк, ты видела? Ты видела?!
– Мартышки всё видят, – хотела сказать я. Но не сказалось почему-то, а завизжалось, как у Тоньки, вот нервы дурацкие, хотя это не нервы, это просто такие цуцики, что я не могу, потому как нельзя, ну нельзя такими быть, не виновата же я, что они такие. И даже бабушка припечатала:
– Маленькие все хорошенькие.
И тут мы остановились.
И я подумала, что именно поэтому мы остановились. Потому что щенки. Целое трио.
Прямо на обочине.
И начала открывать дверь и выходить туда к ним.
И малая увидела, что я выхожу, и тоже полезла через папу.
И именно в этот момент дед газанул.
Он не сильно газанул, по-тараканьи, и я почти не выпала – папа удержал, проявил реакцию, – но всё равно я орала, и папа орал, и все орали, и громче всех Антонпалыч, как всегда:
– КУДАЛЕЗЕШЬСУМАСОШЛАПОЧЕМУПОЕХАЛИЭЭЭ!!!..
Почему?
Вот почему у меня семья психов?
Почему у всех нормальные, а у меня такое? Почему только подумаешь, что они нормальные и делают что-то нормальное, – так сразу кувалдой по рогам: НЕТ!!! ПСИХИ!!! А ты губу раскатала, да? Расслабилась? Поверила, что впервые в жизни будет не психованно, а как у людей? Поверила, что деда остановил, чтобы щенки, и прямо сейчас ты прямо к ним, и потом они к тебе, и, может быть…
– …Ну подумай, Мартышк! Ну хоть чуть-чуть, ну нельзя же быть такой!
– …И не надо к ним лезть! Просто сиди и смотри.
– …Ну какое «остановил»?! Не видишь, сплошняком идет? Все поехали – и мы поехали, все встали – и мы встали. Как все, так и мы. По-другому не выйдет, Мартышк, неужели не…
– …Какое «возьмем с собой»?! Ты думаешь вообще? Куда? Вот сюда вот, прям вот сюда, вот в это вот всё – еще и щенки?! И так мы на голове друг у друга, плюс сто сумок на горбу – и еще эти, да? Чтоб они тут нам всё это самое?
– …Только о себе и думаешь! А о животных ты подумала? Как они в тесноте, в духоте этой?
– …Тонька, не вой, получишь у меня!
– …Ох, расшумелся молодняк! А ты чего молчишь, мать? А? Давай как всегда: э-те-те-те! А? Щенки? Какие щенки?..
Опять стоим. Будка уже где-то там, за километр или за десять. А мы тут.
Метр на метр на полтора, и в них шесть человек… то есть пять с половиной, потому что это горластое на человека не тянет. И сумки. Стопицот фиглионов сумок.
Стоим. И всё четко, да. Всё правильно и четко получается у этих… всё как всегда.
#всёкаквсегда
Потому что – ну да, куда мы их возьмем?
И – да, как бы мы остановились?
И – да, надо было соображать. Не тупить надо было.
#надобыло
И стоим. Молчим. Все устали ругаться, все молчат. Папа в своих сводках. Палыч дрыхнет. Бабуля дрыхнет. Время дрыхнет.
#времядрыхнет
Опа. Поехали.
Да?
Да. Опять по-тараканьи, опять по полметра?
Нет. Вроде едем более-менее.
Точно едем. И даже ускоряемся.
Уже совсем нормально едем. Не по-пробочному, а нормально.
Как там, интересно, эти щенки оказались? До ближайшего жилья фигдесят километров, а тут будка. И щенки. Мордатые такие. Не лезьте, не лезьте к нам в машину, не надо, а то вас бабушка это самое, и мама, и… Ну куда вы сквозь стекло? А? Оно твердое всё-таки, и не надо, не надо делать вид, что вы…
Вот как это: с утра до щенков ехали сто лет, а от щенков до вечера долетели за одну секунду?
Странная штука – время. #странноевремя То оно зебра, то вообще кончается, то несется, как поезд «Синкансэн». Или застревает навсегда на феврале. Какое уже сегодня февраля? Тридцать третье?.. Или даже кто-то вырезает из него куски. Хопа – и вырезал сколько-то там часов.
Вот бы вырезать так всё это. Хопа – и уже мир, и все живы, и ура-ура.
Хотя нет. Неизвестно, что там, в этом вырезанном. Могут быть сюрпризы. Так хоть наблюдаешь, видишь всё и можешь что-то изменить.
Или нет?
Хотя вот этот тупой приют, куда мы на ночь приехали, точно бы вырезать. Опять сегодня спать на полу, опять в куртке и опять с этой под боком, потому что матрацев и так не хватает. Опять, опять, всё опять. А пока следи за ней тут, на этой тупой парковке. Потому что мама-папа пошли договариваться, а деда пошел приставать к водителям насчет новостей, а бабушка пошла…
– Смотри! Мартых, смотри! Это они! Это они, Мартых!
Орет и тычет пальцем.
Кто «они»? Чего орать-то? Еще и бежит куда-то на край света, прямо под машины… стоять, зараза, я тебе сестра или кто?
А там… а там эти повизгивают. И хлоп дверьми, и голоса, и среди них приветливый, тот самый:
– Драсьте! А ты кто? Кого-кого ваш деда оскорбил?! Меня-а?! Ну что ты такое рассказываешь! Ага, ага, подобрали. Что мы их, бросим, что ли? Кто-то выкинул, да, вывез прямо с конурой, уж спасибо, что не утопил. Сейчас многие животных выбрасывают, потому что… Ну, как-то влезли. Не знаю как. Ну да, получается, теперь наши. Понятия не имею, пропустят с ними через Руби-Конь, не пропустят… Конечно, можно погладить. Наши их уже гладили-перегладили, затискали совсем…
– Мартых! Давай сюда! Давай гладить! Они такие! Такиииие! Иииии!
Да иди ты.
Идите вы все. В сортир по дерьмотрубам и еще дальше. И не трогайте меня. Орите, психуйте, цапайтесь, гладьте своих щенков или давите их катком, если хотите, валяйте из них щенячьи фрикадельки, жрите их сырыми, только отвалите от меня все, вообще все! Выключите меня, невидимой сделайте или удалите нафиг, потому что не хочу я с вами, не могу я, когда такое, когда вот так вот стыдно и…
Или все-таки погладить?
