Он написал на бумажке номер и фамилию куратора.

Ситников узнал фамилию гуоповца, который звонил ему, чтобы не трогали Ашота. Он изобразил изумление, граничащее с уважением.

— Это другое дело… Значит, ты Маври-ковых сдал и в обнаружении трупа Молота помог?

Ашот кивнул и разгладил усы.

— А что же с Молотом случилось? — спросил Ситников, понимая, что Ашоту по этому делу теперь нечего скрывать.

— Мы с Молотом здесь были для базара с Яшей Тундрой, понимаешь. Яша с Толя-нычем явился, но тот спрятался. Драка началась, и Толяныч Молота застрелил. Видишь, я чистый! С какой стати меня задерживать решил?

— Были некоторые соображения, — темнил Петя. — Но теперь нет вопросов. А с куратором твоим я разговаривать не собираюсь, и тебе о нашей встрече докладывать ему не советую. Сечешь, в чем дело?

— Конечно. Угро с ГУОПом не дружит.

— Правильно, Ашот. Так что станем с тобой в дальнейшем общаться за спиной твоих начальников. Будешь мне помогать?

— А куда мне деваться! — удрученно воскликнул Ашот.

Он не имел права раскрывать себя, тем более оперативнику уголовки. Ситников, шантажируя докладом хозяевам Ашота о его признании, мог армянина не только использовать для своих операций, но и прощупывать через него планы ГУОПа. Но Ашота, решившего присвоить армянский «обшак», такие издержки уже не волновали.

— Всё ясно, Ашот, — проговорил Петя. — Ты мне помогаешь, я — тебе.

Ашот, опытный в торговле, запросил сразу:

— Мне позарез надо установить, где Яша Тундра прячется.

— А чего, сильно давит на хвост? — поинтересовался Ситников, часто употреблявший те же выражения, что и его блатные «подопечные».

— Крайняк уже, понимаешь. Надо найти его во что бы то ни стало. Я тебе, Ситников, раскололся. За такое постарайся, честное слово.

— Сделаю все, что могу. — Петя кивнул и, поднявшись, вразвалку вышел из подсобки на улицу.

Он торжествовал: хоть как-то уел ГУОП.

Осиповский сколачивал свою банду по уже имеющемуся опыту таких шаек среди бывших и нынешних работников служб правопорядка.

Самая лихая из них в 986 году у московского универмага «Молодежный» расстреляла двух инкассаторов и женшину-милицио-нера. Двое из банды раньше были сотрудниками уголовного розыска, а один — бывший сотрудник КГБ. В 994 году нанятый в киллеры уфимский омоновец ликвидировал заместителя председателя Верховного Совета Башкирии Р. Мусина. Он высококвалифицированно поставил гранату «на растяжку» к калитке у дома жертвы.

В 1995 году группа налетчиков брала столичный ювелирный магазин «Ева». Они застрелили одного охранника и ранили второго. Организатором ограбления и главарем банды являлся следователь следственного отдела МВД России.

Команда Осиповского состояла из действующих сотрудников милицейских служб. Все они были профессионалами и организовали свою деятельность по четким оперативным и конспиративным правилам.

В группу помимо главаря Осиповского входили шесть человек, поделенных на две «тройки». Активные рабочие контакты членов группы поддерживались со строго ограниченным числом лиц. Каждый специализировался лишь в двух-трех областях. Разделялась информационная и оперативная работа: одна «тройка» занималась разведкой и контрразведкой, другая была исполнительной, киллерской.

Тайна может сохраняться максимум пятерыми людьми. Поэтому каждая из «троек» работала по своему засекреченному плану, автономно от другой. Все данные шли только к Осиповскому, и решения он принимал единолично.

Никто из членов банды не знал (и не стремился знать) настоящих имен друг друга и мест основной работы. Для псевдонимов они пользовались номерами, кроме Осиповского, проходившего под кличкой Оса. Ин-формтройка состояла из Первого, Второго, Третьего. Киллерская тройка — из Четвертого, Пятого, Шестого.

Например, в подготовленном устранении Серченко по пути с работы домой человек из информтройки должен был «взять» у Тундры Серченко и «провести» его до намеченной точки, в которой бы того ликвидировал киллер другой «тройки».

В информтройке «служили» милиционеры, близкие к оперской практике. В киллеры Оса набрал парней из ОМОНа и СОБРа. Команда работала профессионально, не зная промахов За время двухлетней деятельности банды знатоков никого из них даже не ранило. Они же оставили после себя десять трупов.

Осиповский тщательно подготовил убийство Яши Тундры. Разведчики банды по установленному Яшиному адресу определили подходы к квартире, изучили времяпровождение Яши и Зинки.

Те замкнулись в своем жилище. Продуктов у запасливой Зины всегда было на неделю вперед — на такие вот экстремальные случаи. Она все время толклась у плиты, готовя череду завтраков, обедов, ужинов. Отвезла Яшу к хирургу, который наложил гипс на его ключицу. Яша закусывал, выпивал, почитывал книжки. Между этими занятиями он по телефону проговаривал с нужными знакомыми и специалистами свой уход из Москвы и из России.

Когда Осиповский узнал от информтрой-ки, что у Яши правая рука в гипсе, майор тем более решил изобразить жиганский его «завал». То есть инсценировать налет блатных, расправившихся с неугодным в их компании. Убивать в таком случае надо было ножом, предварительно изувечив жертву. Такой «почерк» удобен, потому что нож можно унести с собой, а по оставленным на убитом ранам практически ничего не определяется. По пулям же с места преступления многое можно вычислить.

То, что Яша травмирован, облегчало задачу киллеров. Не так-то просто действовать одной рукой, тем более левой.

Майор просчитал со своими киллерами план нападения на Яшу. Решили ворваться в квартиру с двух сторон. Один исполнитель должен был звонить в дверь, отвлекая внимание хозяев. А второй — вломиться в комнату через окно. Ему требовалось вырубить Яшу, припугнуть его подругу и открыть дверь напарнику, чтобы закончить дело. Зинку, как свидетельницу, тоже предстояло убрать.

— Невдалеке от намеченного окна по стене дома шла пожарная лестница. На нее рассчитывал сам Яша, снимая эту квартиру. При опасности Тундра собирался по ней уходить.

Задуманное выглядело складно. Майор Оса с подручными учли все известные им возможности Яши. Но не подозревали, что Тундра прошел школу сексота КГБ. Не взяли они в расчет и Зинку. Ее беспрестанная колготня на кухне убедила наблюдателей, что это типичная затурканная домашняя хозяйка. С другими ее талантами были знакомы лишь Яша да Кострецов, познавший их на собственном черепе.

Петя Ситников, уйдя от Ашота, разыскал по телефону Кострецова и срочно позвал его к себе, чтобы спокойно побеседовать на сретенской территории.

Кострецов шел к Петру, коря себя за то, что утаил от него свои дела с Ашотом и стычку с парнями Маврика. Поэтому, войдя к Ситникову, сказал сразу:

— Снова виноват, Петь, перед тобой до крыши. Наследил у Ашота, а тебе не доложился.

Петя с веселой укоризной поглядел на него и многозначительно произнес:

— Садись, опер. Пока у меня садись.

Выражение широкой Петиной физиономии было предельно заговорщическим.

Кострецов сел.

— Что, Петро, дошли уже и до тебя мои паршивые дела?

— Еще как, Серега. Майор Осиповский позвонил и объяснил, что ты падла.

— Из-за того, что упустил Мавриковых?

— Ага. А я, хоть закончил среднее милицейское заведение, начал кумекать: чего это он тебя сдает. Тем более что до того был мне звонок и из ГУОПа насчет Ашота. Тогда они Мавриковых еще не взяли, хотели оградить своего стукача от беспокойства.

— Ашот — стукач ГУОПа?

— Да, товарищ Кострецов. И наверное, самый их ценный на подведомственной мне «земле».

— Это еще проверять надо, Петя.

— Уже заметано, — подмигнул Ситников. — На Сретенке-то некоторые оперы мгновенно дела проворачивают.

— Лих ты, Петро. Слов нет.

— Расколол я Ашота. Обешал мне сотрудничать, но просит добыть ему Яшу Тундру.

— Ну что ж, Петро, — посерьезнел Кострецов. — Не хотел я тебя в мои дела впутывать. Но ты сам в них впился, как пиявка.