А попавшись, недолго думая, пошел на вербовку Кострецовым. Снова в зону ему не хотелось. Ненамного старше капитана, Валя любил женшин, которые за решеткой содержатся, как известно, отдельно. За последние годы он спился и без стакана обходиться не мог. Не имея, как и Черч, своего угла, Пустяк проживал у подруг-алкоголичек.

Выйдя из пивной, Кострецов направился озадачить ограблением банка и Пустяка. Тот в последнее время прилепился к Нинке — рабочей пиццерии «Джонни Толстяк» на Мясницкой. Сергей нашел Валю на заднем дворе пиццерии, покуривающим на тарном ящике.

— Привет рабочему классу! — весело сказал Кострецов, присаживаясь на ящик рядом с Пустяком и поглядывая по сторонам: в предстоящей беседе свидетели были ему не нужны.

Валя растянул улыбочкой свое длинное лицо в очках с замотанными изоляцией дужками.

— А что ж! Помогаю Нинке по мере сил.

— Да, хорошая женщина возвысит, а нехорошая погубит.

Краснобай Пустяк осклабился.

— Но говорят, что хорошие давно разобраны, — сказал он, намекая, что Сергей живет один.

— Конечно, — легко согласился Кострецов, — и мы знаем, кем…. Банк Ахлопова взяли. Что слышно?

— Пока глушняк, — посерьезнев, ответил Валя.

— Надо шустрить.

Пустяк поправил очки, стрельнув под ними острыми глазами.

— Уже думаю, Кость.

— Надо, Валя, чтоб как у свадебной лошади: голова в цветах, а задница в мыле. — Капитан широко улыбнулся.

Пустяк оглушительно захохотал, дыша густым перегаром.

— Ну ты, Кость, скажешь так скажешь!

День кончался, и Кострецов отправился домой. Жил он в старинном доме в Архангельском переулке, когда-то называвшемся Телеграфным. В нем и вырос. Отца своего не помнил — тот, автогонщик, погиб на соревнованиях еще в младенчестве Сергея. А мать была мастером спорта международного класса по лыжам. Она и Сергея с раннего детства отдала в лыжную секцию. Там он напряженно занимался и приобрел немалую выносливость, что здорово помогало ему в драках. В армии Кострецов попал в горную разведку не случайно: ее бойцам требовалось отлично «владеть лыжами».

Жили они с матерью в комнате громадной коммунальной квартиры с роем соседей старомосковского замеса. Потом мать, преуспевавшая в спорте, сумела получить отдельную квартиру на окраине Москвы, а комната осталась Сергею. Он любил свою комнату, выходящую эркером на дворы его детства. Но в один прекрасный день на их коммуналку размером в этаж позарился «новый русский».

Он накупил соседям квартиры, какие они пожелали, и единолично занял этот этаж, на который вела замысловатого чугунного литья лестница парадного подъезда. Воспротивился сделке лишь Кострецов.

Не будь он милиционером, новый хозяин нашел бы и на него управу. А так конфликт со строптивым жильцом пришлось улаживать полюбовно.

Сергею отделили комнату, выходящую прямо в закут кухоньки и к туалету, совмещенному с ванной. Новый жилец занял остальное, имея парадный ход. Кострепову достался черный. Лифта там не было, на пятый этаж патриоту Чистяков приходилось топать пешком. Не было в отгороженной Сергею комнате и эркера. Но лепнина на высоченных потолках красовалась по-прежнему и узорно светила, а через узкое окошко виднелись те же знакомые с детства крыши пристроек, где он мальчишкой играл в «казаки-разбойники».

Поднявшись к себе по пустынному черному ходу, Кострецов в который уже раз подумал, какое все-таки для опера удобство — иметь отдельный, незаметный проход в свое жилище. Он им пользовался вовсю, приглашая домой на беседу стукачей, да и вообще полезных для дела людей. Зажег в квартирке свет и решил приготовить ужин по всем правилам.

Сначала, правда, требовалось разгрести текущую служебную рутину. На Сергее, как и на его «земляных» коллегах, были сейчас в отработке пара трупов, несколько ограблений, разбоев, краж и разной мелочевки.

Он стал звонить в дежурную часть. Уточнял: не искал ли кто его, приходила ли потерпевшая Ненастикова для опознания своих пропавших вещей, не вводился ли план «Перехват» или «Сирена» и так далее. Потом набрал номер дежурного опера. Поинтересовался, как прошла совместная с ОЭПом операция по задержанию поставщиков подпольной водки из Дагестана. На случай срочного вызова сообщил, что он дома. Только теперь Сергей мог расслабиться.

Готовить Кострецов любил, считая изыск в поварстве доступным лишь мужчинам. Начал с картошки для гарнира. Почистил и точнейшей резкой изготовил из нее соломку. Высыпал на раскалившуюся сковородку, обильно политую постным маслом, и принялся почти непрестанно перемешивать. Только так картошечка получалась изумительно золотистой и хрустяще упругой.

Перемешивая картошку, он пристроил на другую сковороду толстый ломоть парного мяса, стараясь не упустить момент, чтобы вышло со «средней кровью» — «мидл стейк», как его по-американски называют. Не забыл и о приправах. Так Кострецов и шустрил колесом над двумя сковородками, пока мясо наливалось кулинарными соками. Тогда он мгновенно сбавил огонь на конфорках и для краткого томления накрыл сковородку крышкой. Как раз осталось время, чтобы приготовить овощной салат.

Сергей, взмахнув клинком отличного «золингена», принялся крошить помидоры, редиску, огурцы, лук, укроп. Полил майонезом этот блистательный натюрморт, сдернул крышку со сковородки. Распластал все по салатнице и большой тарелке. Еще миг — выдернул из холодильника запотевшую бутылку пива, сбил крышку, напузы-рил в хрустальную кружку. Готово!

Сел и стал со смаком поглощать ужин, глядя, как за окном погружаются в ночной мрак Чистяки.

Вторую бутылку надлежало пить под рыбку. Фанат рыбалки, Кострецов наловил много лещей по последнему льду. Присыпал солью и развесил их над газовой плитой.

Сергей снял со струны вяленого лещика и надломил по жабрам, отщипнув янтарный лоскут, попробовал: в самый раз дошел. Аккуратно очистил рыбину и достал еще одно пиво.

Когда вторая бутылка оказалась опустошенной, Кострецов закурил «Мальборо», на которое разорялся из-за пристрастия ко всему качественному, и задумался о свалившемся на него сегодня деле. Прикинул, что в этом розыске отдыха ему не будет. Решил позвонить Ирине.

С Ириной, девицей под тридцать, работавшей на компьютере в коммерческой фирме, Сергей встречался уже несколько лет. Ходили вместе на вечеринки и разные мероприятия, ночевали то у него, то у нее. Кострецов давно предлагал ей расписаться, пора уж было заводить детей. Но Ира все чего-то тянула. Стройная привлекательная блондинка, она без мужского внимания не оставалась. Особые возможности были в ее фирме, где постоянно мелькали бизнесмены. Кто знает, как она вела себя с ними?

Капитан не опускался до того, чтобы об этом думать. Странное дело: профессионально подозревавший всех мужчин, оказывавшихся в его поле зрения по работе, Кострецов не позволял себе такого по отношению к женщинам. Он иногда даже робел перед этими удивительными существами. И вовсе непостижимой казалась ему их грандиозная интуиция: они кишками чувствовали больше, чем он всей своей изощренной оперской сметкой.

Кострецов набрал номер Ирины:

— Привет, это я.

— Приветик.

— Ира, я тут в работу влез, и встретиться на этой неделе, наверное, не удастся.

Она ответила после паузы:

— Как скажешь. — Замолчала.

Кострецов, не зная, о чем дальше вести разговор, промямлил:

— Солнце сегодня по-настоящему весеннее.

— Сережа, у меня лопнуло терпение! — вдруг выпалила Ирина. — Ты на солнышко любуешься, а у меня годы уходят, надо устраивать личную жизнь!

— Давай устраивать, — недоуменно произнес Сергей. — Я же предлагал. Закончу вот дело, и давай заявку в загс подадим.

— Какой загс? Жить на твою и мою зарплату?

— А на что же нам жить? Я свою работу бросить не могу. Хотя, конечно, в какой-нибудь коммерческой службе безопасности больше платят.

— «Больше»! — закричала она. — Сравнил хрен с пальцем… Ну, я не знаю… Ты же мент, все время между денежных людей крутишься!

— Опять двадцать пять. Сейчас, между прочим, и пожизненное дают.