— Мир тебе, мой господин,— поздоровался с ним Али.

— И тебе мир,— ответил ему старик.

Потом они молча двинулись вперёд.

— А знаешь ли ты,— спросил старик спустя некоторое время,— сколько мы сегодня проехали с тобой?

— Наверное, не больше чем несколько вёрст,— ответил Али.

— Так я скажу тебе, что проехали мы столько, сколько не проедешь и за три месяца и один день,— засмеялся старик.

Остановились они на лужайке и провели ночь под звёздами. А чуть свет снова пустились в путь. Проехали они за один день столько, сколько люди проедут за целый год, и увидели впереди город-крепость. Это и был родной город старика.

Сойдя с мулов, которые тотчас же исчезли, старик и Али начали взбираться в гору и наконец остановились у маленького глинобитного домика, крытого пальмовыми листьями. У белого каменного забора, окружавшего домик, их поджидал слепой дервиш с мисочкой для подаяний в руках. Показав на него, старик сказал Али:

— Вот твой учитель. Слушайся его, как отца, во всём, да следи, чтобы мисочка его не пустовала. Через год я вернусь, и тогда твоя служба кончится.

После этого старик исчез, точно испарился в воздухе. Так Али стал учеником и поводырём нищего-дервиша. Он всюду сопровождал его, куда бы дервиш ни шёл — на городской базар, в мечеть, к больным, которых тот лечил. Он делил с ним приют в разваливающемся домишке, тяжело работал с рассвета до ночи и вёл жизнь самого нищего из всех нищих. Но зато многое перенял Али от дервиша и сильно к нему привязался — ведь этот дервиш был большим мудрецом.

Минул год. Старик не показывался, и Али уже начало казаться, что всё это было сном — и та встреча на берегу моря, и волшебный кожаный мешок, и заколдованные золотые рыбки. Он тосковал по матери-старушке и даже по своим братьям-лентяям и с нетерпением дожидался конца своей службы.

В последний день года, когда он сидел у хижины, послышался стук копыт по камням. Он соскочил с лавки и вскрикнул от радости. Верхом на муле ехал старик и на поводу вёл мулиху.

— Мир тебе, юноша, — сказал старик.— Садись на мулиху и езжай за мной. Ждёт тебя ещё одна задача, прежде чем кончится срок твоей службы.

— Как же я уйду, оставив одного слепого дервиша на произвол судьбы? — спросил Али.

Старик ответил ему улыбаясь:

— Ты не беспокойся за него, мой сын. Это я присвоил его обличье и превратился в слепого дервиша, желая испытать тебя.

И они поехали. Один день прошёл, второй, а на закате третьего дня остановились они у подножия Большой Горы. Старик велел Али разжечь костёр. Когда пламя высоко запылало, старик вытянул тростинку с золотой пыльцой, протёр ею веки и всыпал горсть пыльцы в огонь. Вспыхнуло огромное пламя, полетели искры, затрещал и зашипел огонь, потом раздался глухой стон, как будто земля застонала от усилий.

Али вскочил было, испуганный, но старик знаком приказал ему молчать. Трижды сыпал он в огонь пыльцу из тростинки, а на третий раз земля разверзлась под их ногами и из расщелины вышла к ним старушка с золотыми весами в руках. Подошла она к старику и сказала:

— Дай мне то, что ты держишь в руке.

Он подал ей тростинку, и она высыпала пыльцу на одну из чаш своих золотых весов.

— Повезло тебе,— пробормотала она,— ни на одну унцию не ошибся. Если бы не хватило пыльцы хотя бы настолько, сколько находится на крылышках бабочек, вы оба погибли бы — земля проглотила бы вас. А сейчас вы можете войти, теперь уж вам никто не помешает.

Так промолвив, отдала она тростинку с пыльцой старику, а сама снова исчезла в расщелине земли.

Старик сказал Али:

— Сойди в подземелье, я буду ждать тебя. Сначала ты окажешься в тесной и длинной щели в скале. Поверни вправо — иди смело, пока коридор перед тобой не раздвоится. Потом снова иди вправо, и всё время вперед, не оглядываясь, пока не окажешься в огромном гроте с четырьмя воротами: из железа, меди, серебра и золота. Открой железные ворота, и ты попадёшь в ущелье Меча. Железный меч будет лежать на чёрной мраморной плите. Возьми его в правую руку и возвращайся тем же путём. Ты услышишь голоса — но тебе нельзя отвечать. Если ты хоть одно слово промолвишь — мы погибнем.

Али вошёл в пещеру и пополз по длинному узкому каменному коридору. Потом проход расширился и распался на два рукава. Али повернул направо и пошёл прямо, пока не оказался в большой гранитной пещере, в стене которой были выкованы ворота: одни — железные, другие — медные, третьи — серебряные, а четвертые — золотые. Он уже чуть было не отворил железные ворота, ведущие к ущелью Меча, но вдруг остановился как вкопанный. Из полумрака, где едва брезжил какой-то таинственный свет, до него донеслись стоны:

— Спаси меня! Ох, спаси меня, если жалость есть в твоём сердце...

Голос доносился из-за золотых ворот.

Недолго думая, Али толкнул тяжёлые ворота и оказался в гроте, который был весь из золота. В золотом блеске он разглядел прекрасную девушку, прикованную тяжёлыми цепями к стене.

— Кто бы ты ни была, о прекрасная моя госпожа, клянусь, что я освобожу тебя!

Но как только Али произнёс эти слова, неведомая сила бросила его на землю, и он снова очутился рядом со стариком, а расщелина в земле сомкнулась с громовым грохотом. Долго лежали они оба без сознания, наконец старик очнулся первым, поднял Али с земли, привёл его в чувство, посадил его на мулиху, а сам вскочил на своего мула, и они поехали обратно к хижине дервиша.

Только тут старик, нахмуренный и гневный, начал сурово журить Али:

— Почему ты нарушил моё приказание? Ведь я тебя предостерегал. На этот раз моя сила ещё уберегла нас от гибели. Да это уж последний раз!

— Был я до сих пор всегда тебе послушен, о мой господин! — сказал Али.— Но когда взглянул я на беззащитную девушку, скованную цепями, я совсем забыл о твоём предупреждении. О господин мой! Скажи мне, кто она, та девушка из Золотого грота. Любой ценой я должен её спасти.

— Это царская дочка, её украл великан, приковал к золотой стене и не хочет выпустить из плена, пока не станет она его женой.

— Неужели мы ничем не сможем ей помочь? — воскликнул Али.

— Если бы ты меня послушался,— ответил старик,— и не произнёс бы ни одного слова, от одного удара твоего меча упали бы цепи, сковывающие девушку. Это и было бы твоё последнее испытание, которое тебе предстояло пройти за время твоей службы. А сейчас тебе ещё целый год придётся ждать, пока мы снова туда отправимся.

— Я с радостью подожду! — воскликнул Али.— Только бы освободить несчастную царевну!

Приближался к концу второй год службы Али. Работал он старательно, учился у своего учителя мудрости, с нетерпением ожидая конца года. Наконец настал этот день.

На рассвете оба двинулись в путь на мулах, направляясь в сторону восхода солнца. На третий день перед заходом солнца остановились они на том самом месте, у подножия Большой Горы. И снова, как год назад, старик разжёг костёр, потёр веки золотистой пыльцой, высыпал её в пламя, а когда взметнулся кверху огонь, разверзлась земля и из расщелины вышла та самая старуха с чашами весов в руке. Взвесила она пыльцу, показала рукой на вход в подземелье и исчезла в расщелине.

— Помни, мой сын,— предупредил старик Али,— как услышишь стоны царевны в Золотом гроте, не говори ни слова. Возьми железный меч, отвори золотые ворота, прикоснись остриём меча к цепям, да больше ни на минуту не задерживайся. Толкни медные ворота, и окажешься в пещере Кинжала. Там ты увидишь хрустальный сундук, откроешь его — на самом дне лежит кинжал с медной рукояткой в алмазах, которыми выписаны слова: «Смерть тебе принесёт человеческая рука». Как только рука человеческая коснётся кинжала — великан, хозяин этого оружия, в ту же минуту погибнет. А ты, лишь прикоснувшись ладонью к острию кинжала из дамасской стали, услышишь сразу же из-за серебряных ворот стон великана. Но если и на этот раз ты вымолвишь хоть бы одно слово, мы погибнем все, вместе с царевной. Ну, пора! Сойди же, сын мой, в подземелье и помни о моих предостережениях. Ничего не бойся, да поскорее возвращайтесь вместе, счастливые.