Вообще итоги побоища были не так внушительны, как у заварушки в лагере муров, правда, там мне повезло с минами, а здесь я работал напрямую. В основном зале уложил под тридцать человек, еще с десяток в тамбуре, что вел в зал из внутреннего двора, да мимоходом пяток, хотя точно не считал, стрелял во все, что стреляло в меня. Ки тоже отличилась, вырезав одним ножом патруль и охрану периметра, что располагалась на верхних этажах и стене замка. Там, как выяснилось, имеется возможность передвигаться по стене, прямо как в настоящем средневековом замке, чем и пользовалась местная охрана, а что — хорошо, высоко, есть где спрятаться, да и заведомо укреплённые пулеметные точки со всех сторон тоже аргумент.

После верха Ки умудрилась незамеченной спуститься вниз, приступив к зачистке местных катакомб, коих под замком имелось немало, даже я, осматривая, удивился их размеру и количеству. В итоге она сообщила, что упокоила почти три десятка, и еще с полсотни сдались сами, когда поняли, что замку пришла хана, но их уже выковыривал Маршал со своими бойцами. Там тоже не обошлось без трупов, причем с обеих сторон, не желавший, как он сам кричал, позорно проиграть, боец удачно выдал струю огня из баллона с газом. Отряд Маршала тогда как раз протискивался в узкий проход, вот и вышло так, что трое бойцов обгорели нехило, а один умер.

Это, собственно, и поставило точку в попытках поиска более или менее бескровного решения, впоследствии все коридоры закидывались гранатами, их хоть и было немного, но терять людей никто не хотел. А уже когда я вновь принялся за дело, оборонявшимся поплохело, и они логично решили, что умирать вот именно сейчас им не с руки, тем более им обещали, что отпустят тех, за кем зверств не водилось.

В общей сложности в замке имелось не больше пары сотен бойцов, и почти полторы сотни рабов, среди которых тоже были жертвы, а если бы не Ки, то, скорее всего, их бы всех перестреляли в их клетках. Беркут, кстати, предположил, что не все рабы — это рабы, поскольку у ублюдков имелось время переодеться и влиться в ряды ими же угнетенных и сейчас он планировал заняться именно выявлением таких оборотней.

До берега нас отвез один из северных, попутно забрав тех, кто уже ожидал переправы на остров, а нам выделили машину, да еще и с персональным шофёром, который знал кратчайшую дорогу до завода. Ки уже одела разгрузку, которую была вынуждена сбросить на берегу, и со своим обычным непоколебимым выражением наблюдала за местностью, изредка принюхиваясь к чему-то, что только одна она могла почуять.

Добрались мы быстро, не встретив по пути ни одной твари. Водитель пояснил, что этот маршрут постоянно чистится от неразвитых зараженных, а крупные сюда почти никогда не заходят, а сейчас, если явятся, есть чем их поприветствовать, намекнув на автомат, что лежал на пассажирском сиденье пикапа. На заводе нас встретил Вайт, что в принципе было ожидаемо, так как он почти не покидал территорию, и после короткого приветствия нас проводили к рейдеру. Миновали вход с массивной гермодверью, затем несколько коридоров и лестниц, по одной даже пришлось спускаться вертикально. Оказалось, что дальше, где был обычный спуск, проход был завален и расчищать его не стали, пользуясь железным люком, который, по-видимому, когда-то являлся запасным маршрутом.

Рейдер лежал в местном госпитале, по крайней мере, Вайт именно так назвал комнату, где в два ряда стояло восемь кроватей, занятыми из которых оказались лишь две. На одной, что была возле входа, лежал невзрачный мужик с загипсованной ногой, он неудачно упал в люк, аналогичный тому, через который спускались мы, и уже третий день тут отдыхает, а вот на второй был искомый мною рейдер.

— Привет, — поздоровался я с лежавшим огрызком человека, когда тот, ощутив наше присутствие, открыл глаза. Я заранее попросил Ки не показываться сразу, и она, сидя вне зоны его зрения, принюхивалась к его запаху.

— Вот же падла, — выругался он, шевельнув культей ноги, резко сморщившись.

— Русский, что ли? — спросил я, перейдя на родной язык с английского.

— Хохол, — сквозь стиснутые зубы прошипел он.

— Могу спек вколоть, сразу полегчает, — предложил я.

— Не, не надо, — тут же отказался он, — это ты, что ли, спек местным подогнал?

— Я.

— Ну, тогда понятно, — сказал он, при этом пристально оглядев меня.

— А что не так?

— Да нет, просто я, когда очнулся, увидел, что спек колют, удивился, у меня-то с собой его не было, у Финта был, но тот я еще в подвале весь потратил, а этот явно высшей пробы, у нас такой хрен достанешь.

— Грязный использовал, потому что Финт наркоман?

— Не, просто не каждый по десять горошин за куб готов отдавать, — пояснил он, а я впал в ступор, мне и раньше говорили, что он совсем не местный, но сейчас я в этом уверен, как никогда. Мало того, что он знает, что такое спек, так еще и горох горохом зовёт.

— У меня еще есть.

— Да тут у них тоже еще почти шприц остался, ты им вроде как два дал, чика, что у них тут за медика, пояснила, но мне все равно не нужно. Боль я могу и потерпеть, тем более что они мне обезболивающее колют, а переводить ради этого спек почти кощунство. Руки и ноги быстрее все равно не отрастут, — он при этом подергал культей руки. — Если дадут отлежаться в долг, то месяца через два, максимум через два с половиной поднимусь и отработаю.

— А что так долго? — удивился я.

— Было бы быстрее, если бы они мой рюкзак прихватили, там горох был, а так только на одной споровке долго будет все отрастать, даже если жратвы вдоволь будет.

— Не вопрос, — сказал я, начав доставать из переднего рюкзака пакет с горохом, — я им сейчас отсыплю, как и чего делать, уже рассказывал.

— Ты точно не местный, — уставившись на меня, задумчиво начал он, — я в толк не возьму, ты альтруист или тебе что-то от меня нужно?

— Угадал, ты далеко не первый, кто мне пеняет тем, что я страдаю альтруизмом, но это не такая уж и большая ценность, если сравнить с жизнью.

— Не такая, — подтвердил он, разглядывая пакет, из которого я достал десяток горошин, — может, ты еще и жемчуга отсыпешь? — сказал он и сморщился от очередного приступа боли.

— Одной могу угостить, у меня у самого десятка полтора осталось, а это на двоих, мне и моей напарнице, я давно больших тварей не потрошил.

— Ты странный, — как-то натужно пробормотал он почти себе под нос, — ты просто так можешь отдать жемчуг?

— Могу, — я достал пакет и извлек из него красный шарик, протянув ему к здоровой руке.

— Что я тебе буду за это должен?

— Ничего, — ответил я, опуская в его ладонь жемчужину, и он тут же её проглотил.

— Слушай, кто ты такой? — спросил он через пару минут.

— Прохожий.

— Это как?

— Шёл мимо, наткнулся на людей, пока нахожусь тут, помогаю, — ответил я, пребывая в замешательстве от столь странного вопроса.

— Откуда ты сюда пришёл?

— С востока.

— Там все такие, как ты, щедрые? — спросил он, ухмыльнувшись при этом.

— Нет, не все, но я не вижу в этом проблемы.

— Ты хочешь сказать, что в одну каску потрошишь красных? — как-то опомнившись, спросил рейдер.

— Красные, это самые большие, я правильно понял?

— Да, такая тварь половину легковушки откусить, не поморщившись, может.

— Если честно, я предпочитаю не вступать в прямые столкновения с такими развитыми тварями, у них иногда дары бывают такие, что иммунные завидуют, а уж про силу я вообще молчу, но, если приспичит, то можно. Главное, свиту вырезать, чтобы не мешались.

— Может у тя, помимо вертолёта, еще и танковый батальон неподалёку есть? — с наигранным удивлением спросил он.

— Откуда про вертолёт знаешь?

— Да местные немного поведали о тебе, еще утром, когда про спек спрашивал.

— Ясно, но разочарую тебя, вертолёт тот был не мой, меня на нём Беркут подбросил, а его я на базе, прилетевшей сюда, подобрал.

— Далеко отсюда? — воодушевившись, спросил он.

— Беркут говорил, что мы тысячи две пролетели, но это примерно.