Чиновник. Послушайте-ка, вы! Я покончу с собой там, где мне нравится. Я англичанин, и никакой чернокожий не смеет читать мне наставления.

Жрец. Здесь воспрещено.

Чиновник. Кто это мне воспретит? Ты, что ли?

Жрец качает головой и дает ему дорогу.

Молодая женщина. Ах нет, не позволяйте ему! Правда!

Жрец (удерживая ее). Мы никогда не применяем насилия к несчастным. Не спорьте с его судьбой.

Чиновник (становится на край, лицом к пропасти). Я сделаю это, смотрите! Никто не посмеет сказать, что я жил собачьей жизнью только потому, что боялся покончить с собой. (Приседает, чтобы прыгнуть, и не может.) Я… прыгну! (Снова делает попытку, садится чуть не на корточки, подпрыгивает и остается на месте.)

Жрец. Бедняга! Позвольте, я вам помогу. (Дает ему пинка в зад, и тот летит в пропасть.)

Чиновник (падая в пропасть, вопит негодующе). Ох!

Оглушительный всплеск.

Молодая женщина. Убийца!

Жрец. Нет! Там внизу сети и ограда от акул. Этот полет будет ему только на пользу.

Молодая женщина. Ну, знаете!

Жрец. Идем, юная цветущая роза, и раздели с нами пиршество в храме.

Молодая женщина. Поменьше о цветущих розах, молодой человек. А у вас там есть жрицы в храме?

Жрец. Разумеется. Как же мужчины могут пировать без женщин?

Молодая женщина. Ну что ж, отдадимся на волю жизни — я это всегда говорю — и не будем плакать, пока жизнь не ушибет нас. Следую за вами, сэр.

Они спускаются по тропинке.

Широкий выступ на склоне утеса образует террасу; с одной стороны перед глазами расстилается море, с другой — целый ряд гигантских изображений восточных богов, которые стоят в неглубоких нишах, высеченных в скале. Стол, на нем груды плодов, сладкие напитки, хлеб. Молодая женщина сидит посреди; направо от нее, ближе к морю, жрец, а налево, ближе к изображениям богов, очень красивая молодая жрица в одежде из тускло-желтого шелка.

Молодая женщина. По-моему, это очень странный завтрак: у вас начинается с десерта, а у нас —с закусок. Может быть, это очень хорошо, но я так наелась фруктов, хлеба и сладостей, что, чувствую, уже не смогу есть мясо.

Жрец. Мы не собираемся предлагать тебе мяса. Мы не едим его.

Молодая женщина. Так чем же вы поддерживаете свою силу?

Жрец. Она поддерживается сама собой.

Молодая женщина. Ну как это может быть? (Жрице.) Разве вы согласились бы, чтобы у вас был муж, который не ел бы вдоволь мяса? Впрочем, вы жрица, и вас это вряд ли может интересовать, раз вы не можете выйти замуж.

Жрица. Я замужем;

Молодая женщина. Как! Да ведь вы же жрица!

Жрица. Я не могла бы быть жрицей, если бы я не была замужем. Как бы я осмелилась учить других, если бы у меня не было полного человеческого опыта? Как бы я могла наставлять детей, если бы я не была матерью?

Молодая женщина. Но ведь это как раз наоборот. Моя сестра была учительницей, но когда она вышла замуж, ее уволили со службы и не позволили больше преподавать.

Жрица. Правители вашей страны, должно быть, безумцы.

Молодая женщина. Ах нет, они совершенно нормальны — ну, не хуже, чем все другие люди. (Жрецу.) Послушайте, ваше преподобие, а как насчет этого бедного молодого человека, которого вы столкнули со скалы? Он действительно остался цел? У меня душа не на месте.

Жрец. Его одежда сушится на солнце. Ему дадут во что-нибудь одеться и приведут сюда, как только он оправится от своего купания.

Входит леди-туристка с Бедекером в руках, довольно безуспешно пытаясь разобраться в изображениях богов при помощи своей книжки. Она подходит сзади к сидящим и обращается к жрецу.

Леди-туристка. Простите, вы не можете мне объяснить, какая именно из этих статуй главное божество?

Жрец (вежливо поднимается). Главное? Я вас не понимаю.

Леди-туристка. Я запуталась со всеми этими разными богами, нельзя понять, который из них какой.

Жрец. Это не разные боги. Все они — бог.

Леди-туристка. Как же это может быть? Все статуи разные.

Жрец. Бог многолик.

Леди-туристка. А все эти имена в путеводителе?

Жрец. У бога много имен.

Леди-туристка. Ну, видите ли, у нас это не так.

Жрец. Нет, даже и у вас: отец, сын, дух святой, непорочная матерь.

Леди-туристка. Простите, пожалуйста, мы не католики.

Жрица (резко). Разве на ваших храмах надпись: «Только для мужчин»?

Леди-туристка (шокированная). Ну, знаете… Простите, что я побеспокоила вас. (Поспешно уходит.)

Жрец (усаживается на свое место). Тебе не следовало обижать бедную леди. Она англичанка и не понимает.

Жрица. Я завидую твоему терпению с ними. Меня раздражают эти идолопоклонники. Разве благо в том, чтобы обращаться с ними согласно их глупости, а не согласно нашей мудрости?

Молодая женщина. Вот так так! Кого это вы называете идолопоклонниками? Посмотрите-ка на эти статуи! По- моему, если вы хотите знать мое мнение, это называется валить с больной головы на здоровую.

Жрец. Эти статуи не идолы. Это воплощение сил природы, которой мы все подвластны. Но, конечно, для идолопоклонника они идолы.

Молодая женщина. Вы здесь без конца говорите о религии. Нельзя ли придумать что-нибудь более занимательное? Я вот всегда говорю: отдайтесь на волю жизни! И не будем задумываться над религией.

Жрица. Прекрасное правило. Но чем больше жизнь творит свою волю, тем больше вы задумываетесь над религией.

Появляется эмиграционный чиновник в белоснежной одежде. Он вымыт, несколько бледен и кажется преображенным.

Молодая женщина. Ах, юноша, как вы прекрасно выглядите после вашего купания! Сущий ангелочек, ягненочек! Что вы такое с ним сделали?

Чиновник (усаживается в конце стола, спиной к морю). Так вот, если вам угодно знать, этот тип спихнул меня в морс. А когда я проглотил так примерно тонны две самой их лучшей соленой воды, они выловили меня сетью и опорожнили. Всю мою бессмертную душу вывернуло наизнанку. А потом дали мне выпить, как мне показалось, чашку какого-то очень вкусного чаю, чтобы успокоить желудок. Но после этого меня стало рвать в десять раз сильней. Во мне теперь ничего не осталось от того человека, которого вы видели утром, разве что кожа да кости. Вы можете с полным правом считать, что я родился снова.

Жрец. Вы по-прежнему хотите покончить с собой?

Чиновник. Когда переживешь все то, что пережил я, дружище, после того как меня выловили из воды, уже не станешь расстраиваться по пустякам.

Молодая женщина. Вот это верно. Отдайтесь на волю жизни. Я всегда так говорю.

Чиновник. Да, жизнь может приходить. Помещение совершенно пусто и тщательно вычищено.

Леди-туристка (возвращается и подходит к жрецу). Простите, пожалуйста, но я так много думала о вас после того, как вы говорили со мной. Не будете ли вы так добры принять и прочесть эту маленькую брошюрку. (Протягивает ему брошюру через стол.)

Жрец (поднимается и подходит к ней, с учтивым интересом читая название брошюры). «Где проведете вы вечность?»

Леди-туристка (странно взволнованная). Меня преследовало ваше лицо. Я не могу вынести мысли, что вы проведете вечность в мучениях. Я чувствую, что ваше лицо — лицо христианина.

Жрец. Вы очень добры. Я прочту вашу брошюру с величайшим вниманием. Благодарю вас.

Леди, у которой иссякли все предлоги для разговора, неохотно отходит к статуям.

Жрица (властно окликая ее). А можно вас спросить, где вы до сих пор проводили вечность? То, что не имеет конца, не имеет и начала.

Леди-туристка (останавливаясь). Извините, пожалуйста, у меня нет ни малейшего желания говорить с вами.

Молодая женщина (показывая на жреца). Вы влюбились в него? Правда? Ну что ж, не противьтесь этому. Отдайтесь на волю жизни.