– Мне больше нравилось, когда ты мог улыбаться, – сказал мальчик.

– Все мы когда то были другие… – расстроено ответил воин, поглядывая на кулон с символом водолея.

– Это ведь и из-за неё тоже? – спросил Аэрон.

Воин положительно покачал головой.

– Ты же не скажешь мне где она?

– Прости, как и раньше, я лишь пытаюсь намекнуть куда смотреть, а не указать место.

– Она хотя бы не здесь?

Мальчик радостно замотал головой.

– А остальные?

Курносое дитя отклонилось в сторону, вглядываясь куда-то в пустоту.

– Они здесь, – ответил светловолосый явно приветствуя кого-то ещё.

– Какие они? – с волнением в голосе спросил Белатур.

– Переживают, боятся и рады видеть каким ты стал.

– Но ты сам всегда говорил…

– Не так интересно кем ты стал, как тот путь, что ты проделал. Да. Это мои любимые слова.

Воин по дружески положил руку на хрупкое плечо собеседника.

– Ты снова будешь пытаться меня остановить?

– Как и прежде – безуспешно.

Впервые за беседу с лица юноши пропала улыбка.

– Вы оба нужны этому миру.

Белатур убрал руку с плеча.

– Но мне не нужен мир, где есть кто-то из нас…

– Если ты сейчас развернешь свою сотню, я достану вам еды и воды. Вы вернётесь домой, ты увидишь свою дочь. И он больше никогда не побеспокоит тебя.

– Даже если бы я забыл про небесные камни этого города, я никогда не забуду…

– Своего отца, знаю…

Мальчик ещё раз посмотрел на кулон на правой перчатке.

– Если я скажу, что это не даст ей того, что ты хочешь?

– Всё равно попытаюсь.

Аэрон взгрустнул ещё больше. Пытаясь найти те самые слова, он наблюдал, как его воины доедают остатки еды.

– Я не хочу выбирать между вами…

– Позволь это сделать нам самим.

– Не приму, что ваши дороги пересеклись именно таким образом.

– Не я первым перешёл дорогу…

– Но как и ты, он старался оградить дорогих ему людей…

Отводя глаза от низины, мальчик показал глубокое сожаление на своих юных глазах.

– Дайте этому миру шанс!

– Давал. И он подвёл меня.

Лицо Аэрона теряло доброту и вместе с тем усиливался ветер. Белатур воспринял эти порывы как попытку принудить его силой, на что он снова оголил свою руку.

– Сам огонь не выстоял против меня. Его не питал мой страх, а ты думаешь, что сможешь пробудить его сейчас?

– Я всегда был с тобой, помогал тебе, и сейчас прошу оплатить мне. Единственный раз, одна просьба…

– Тебе было интересно, что будет дальше? Так оставайся наблюдать, как и всегда.

– Надеюсь, ты отдал не всё… и что-то всё-таки возьмёт верх над этой упрямой головой.

***

Запах вина на голодный желудок сработал не хуже самого напитка. Порозовевшие, с хмельной улыбкой, разговоры воинов становились громче. Арвин размахивал пустым бурдюком, заливаясь хохотом, словно действительно был пьян, или ему хотелось в это верить.

Не каждому по душе оказалась эта забава, особенно тем, кого разбудили крики. Один из подобных решил оттащить своё покрывало дальше, выйти из низины. Почесывая шею с глубоким зёвом, он шёл не открывая глаза. Ветер дошел до него и в его порыве послышался шёпот:

– Уходите…

Встряхнув голову, воин прочистил пальцем ухо, принимая голос за остатки сна. Затем открылись глаза. Голос спрятался где-то далеко, вырваться смог только немой крик.

Несметное число лоскутов развивались на ветру, придавая носителю этого плаща образ огромного ворона, и глубокий капюшон нависал как клюв над землёй. В его тени, где пряталось лицо, виднелся только мрак. Зелёная дымка уже окутала воина, и это оказался не сон.

– Уходи… – снова донес ветер.

***

– Прости, Аэрон. Со Жнецом я поступлю так же, как и с…

Слишком тихо. Пропали веселые разговоры позади. То ощущение, которое Белатур искал в чаще леса, настигло его сейчас: тысячи глаз из под глубокого капюшона смотрели в его спину. Обернувшись, он увидел на пути до низины страшный плащ. В его руках висел последний – воин с перевязанными глазами.

– Он готов простить тебя и всех твоих воинов, если и ты простишь его. – пояснил Аэрон.

Синие глаза Белатура теряли ясность. Ярость пленяла его разум, пока холодное пламя совсем не скрыло его взгляд.

– Будто мне нужно чьё-либо прощение! – процедил он.

Говорили, что в бою Белатур движется подобно молнии. Правдой было то, что в порывах ярости он сам оборачивался молнией, как и сейчас. Одно попадание, вспышка света выжгла остатки травы и на месте плаща осталось множество зелёных призраков. Отрывки одеяния собирались в новом месте, но уже медленно, и это только первый выпад.

Тело своего последнего наставника Белатур держал на обеих руках. Грудь поднималась на вдохе – живой, но гнев внутри воина рос, выплёскивался наружу пробегающими разрядами. Он аккуратно положил слепого на землю и перевёл взгляд на свою сотню в низине. Видно, что все они пытались дать отпор. Резко поседевший Калле валялся с топорами в руках далеко от своей шкуры. Рядом был и Арвин, которому не помогли ни сабли, ни кнуты, ни цепи, которыми он так хорошо владел. Не успел "последний рывок" начаться, а люди кончились, так и не добравшись до леса. Каждого он знал по имени, помнил сколько детей и жён ждут их возвращения в осажденной крепости Капитолия.

– Вот об этом я и говорил… – дрожащим голосом шептал Белатур лежащему рядом, – никакой я не "герой".

Жнец показался в центре тел, прямо перед глазами Белатура. Прекрасно помня прошлые встречи, тот оставался среди его людей, надеясь что это сдержит ярость соперника.

Ещё про Владельца Множества Имён говорили, что он сам как небесный камень, что ему не нужны подобные оружия, чтобы сражаться на равных, и это было близко к правде. Перчатки оказались на земле, больше не от кого было прятать эти увечье. Перетянул очелье, чтобы волосы точно не попали в глаза во время предстоящего боя. Твёрдые движения перебивались напряжением от попыток не сорваться прямо сейчас. В руке появился отцовский меч, тот самый, что уничтожает любую преграду на пути своего обладателя. Он долго избегал его силы, не хотел до последнего обращаться к ней, но другого пути он уже не видел. Узоры в виде лепестков пламени радостно поигрывали, словно клинок жаждал этого момента.

Вспыхнула ещё одна молния. На её конце оказался Белатур, среди десятков душ, сгорающих в зелёном пламени. Лоскуты не успели собраться в новом месте, как и там вспышка настигла его. В коротких порывах ветра шёпот старался донести желание разговора, но Белатур ничего не слышал. Его разум оставался закрыт и правил им только меч из небесного камня. Клинок опережал появление Жнеца, рассекал лицо под капюшоном, за мгновение успевал трижды пронзить тело, перед тем как плащ снова исчезал и оставлял вместо себя умирать блеклые образы людей.

***

Аэрон наблюдал за погоней холодного пламени за бледно-зелёной тенью. Плащ носился по полю, не успевая даже отлететь на новое место, как снова оказывался во власти синего света. Со стороны казалось, что Жнец мечется перед лесом в надеждах найти спасение: не давал отпор, прикрывался всё новыми призраками, подставляя их вместо себя в миг удара – но почему то всегда появлялся на виду Белатура, провоцируя того на всё большее применение жизненной силы. Ждал определенного момента, словно точно знал, когда он наступит.

Ярость Белатура затмевала свет. Выплескиваясь из мечника синим пламенем, она поглощала лучи солнца и луны. На розовом небе проявлялись редкие звёзды, а мальчик продолжал сидеть на валуне, медленно погружаясь во тьму.