Но он смог. А я обнаружила, что вырвать человека из сердца не так уж трудно.

Зачем позвонил? Какое ему дело до моих любовников? Я свободная, взрослая женщина и могу менять их каждый день. Как трусы-недельку. На понедельник, вторник, среду, четверг, пятницу, субботу и воскресенье – новый. И никого это волновать не должно.

Отбившись от звонков бывшего мужа, я обеспокоенно посмотрела на сына, который от моей возни тоже проснулся. Ведь Белов может начать звонить ему. Меня не очень волновало, что он будет говорить сыну про меня. За время развода отец упал в его глазах ниже плинтуса. Без всяких усилий с моей стороны. Попробуйте объяснить взрослому парню, что папа – хороший, когда этот папа приносит в суд справку о размере доходов в 15000 рублей, хотя на самом деле в 10 раз больше. Как итог алименты устанавливаются в размере жалких пяти тысяч. Пара зимних ботинок доя сына стоит около десятки. А еще попробуйте объяснить, почему отец не пускает его домой забрать компьютер, который нужен для учебы. Я потребовала отдать вещь сыну, этот идиот выкинул его в окно.

После суда любимый папа купил своей любовнице новый автомобиль.

И у меня не получилось сохранить светлый образ отца. Да , я не стала и стараться, справедливо рассудив, что Матвей разберется в том, кто прав и виноват, самостоятельно.

Вот и сейчас он меня удивляет.

Позевывая, спокойно говорит.

– Не волнуйся, мам. Мне не дозвонится. Я его заблочил.

– Мне бы мог тоже подсказать. А то я что-то плоха последнее время стала.

– Теперь ты сама догадалась.

Мы засыпаем вновь. Окончательно пробуждаемся, вьехав в черту города.

Вываливаемся на грязный асфальт. Не по-зимнему тепло. На асфальте слякоть. Все еще темно. Забираем из багажного отделения чемоданы.

– Куда теперь? – спрашивает сын.

– В "Винтерфел".

– Куда? – подвисает сын.

– Гостиница такая.

Дорога до нее занимает около полутора часов.

И мне стыдно перед сыном за бюджетный номер размером с наш шкаф в спальне. Без окон. С двухэтажной кроватью. И отсутствием свободного пространства.

– Да уж! – произносит он.

От этого мне становится еще более неловко. За то, что так ошиблась, выбрав ему отца. За то, что оказались здесь. В таких условиях.

Он сразу же замечает мое состояние.

– Мам, чего ты?! Прорвемся!

И я клянусь себе, что сделаю возможное и невозможное, чтобы все изменилось.

– Матвей, я сейчас иду на собеседование. Ты пока побудешь здесь. Когда вернусь, то созвонимся с Антоновым. Он обещал устроить тебя в приличную школу.

– Если Пал Саныч обещал, значит сделает.

Я сейчас не очень способна верить в мужчин, выполняющих свои обещания. Но это мои тараканы. И очень может быть, что я ошибаюсь.

Поэтому просто киваю.

Иду в душ. Он – один на этаж. Как и туалет. Своей брезгливости приказываю заткнуться и подождать лучших времен.

Если они настанут.

Но без веры в лучшее жить нельзя.

Одеваюсь просто – джинсы, худи, куртка, вязаная шапка с помпоном, ботинки. Вещи – качественные. Конечно, не из московских бутиков. Но и не с рынка. Волосы стягиваю в хвост. Подкрашиваюсь. Я – симпатичная, пусть и неидеальная. Фигура – хорошая. Я практически сохранила девическую. Чем горжусь.

Остаюсь собой довольна.

Фитнес-центр – современное здание, просторное и светлое. Зайдя внутрь, я обращаюсь к девушке на ресепшене.

– Здравствуйте! Я – на собеседование к Алле Николаевне.

– Вы?

– Олеся Денисовна Ярина.

Девушка оживляется.

– Да, она предупреждала. Идемте я Вас провожу. Она отводит меня на второй этаж к двери кабинета с табличкой "Неверова Алла Николаевна", стучится. После приглашения заглядывает в кабинет и докладывает о моем приходе.

Меня соглашаются принять и я попадаю в кабинет директора.

Ей оказывается блондинка моего возраста. С укладкой только что из парикмахерской. С безупречным макияжем. В деловом костюме. И с холодными голубыми глазами, которые принялись изучать меня от макушки до пяток. Без тени улыбки.

Не выдержав столь пристального внимания, я произнесла:

– Здравствуйте, Алла Николаевна. Я принесла документы. Может, их посмотрите?

Вот тогда подкаченные ботоксом губы изогнулись в улыбке.

– Вы имеете что-то против того, что я на Вас смотрю?

– Я же не на витрине.

Она сочувственно качает головой:

– Вот от этого Вам нужно будет отвыкнуть. Для нас клиент – это Бог. Его нужно облизывать. Очень старательно. Гордость же... Потом. Когда у Вас будут для нее ресурсы.

Алла Николаевна долгое время изучает мои документы, чуть нахмурив идеальные брови. Она мне не нравится. И если бы не ужасное положение, в котором я оказалась, то я бы ушла из ее кабинета в ту же секунду, когда она не предложила мне присесть.

– Вы давно не работали... – замечает она, не поднимая глаз от документов, – И, простите, Вы – мастер спорта по боксу?

– Что Вас удивляет?

– Вы женщина.

– Вы тоже.

Она отвлекается от документов, и мы встречаемся глазами.

– Это – настоящие документы?

Мне очень нужна работа. Но возвращение самоуважения – нужнее.

– В подтверждение могу отправить Вас в нокаут.

Я давно уже не выступаю, но тренироваться продолжаю до сих пор.

– Хм. Не надо.

Она поворачивает голову в сторону окна и постукивает наманикюренным пальчиком по столу.

Я уже перестала переживать об исходе собеседования, поэтому развернула стул, стоящий рядом со столом, за которым расположилась Неверова, и присела.

Она снова повернулась ко мне и облила меня холодом голубых глаз.

– Я не предлагала Вам сесть.

– Разве?

Она продолжает сверлить меня глазами. Очевидно, что мы недовольны друг другом.

Я жду, когда она выпроводит меня.

Но вместо этого слышу:

– У Вас – отвратительный характер. Нет необходимого опыта работы. Да и образование – какого-то заштатного вуза. Но у меня есть очень важная клиентка, которой взбрело в голову заняться именно боксом. Поэтому я возьму Вас на работу. Зарплата – 200000 в месяц. Плюс премии. Но то, что я Вам сказала про гордость, я повторять два раза не буду.

Мне и Матвею необходимо снять жилье. На что-то надо покупать продукты, одежду и многое другое. В идеале оформить ипотеку.

Нужны деньги. Много денег.

Однако ж... Может, не настолько?

– Я Вас услышала. Давайте, оставим мою гордость и характер в покое. Если Вы во мне заинтересованы, то я попробую у Вас поработать. Получится – хорошо. Не получится – значит, не судьба.

Она хмурится сильнее. Видимо, та клиента – очень важна.

– Ладно. Я дам Вам шанс. Но клиентов все равно придется облизывать.

– Надеюсь, Вы не в буквальном смысле?

Она подскакивает с места:

– Кто Вас учил общаться?! Алёна Генриховна – очень ценный клиент. И...

– Я попробую поладить с ней. А Вы не будете пытаться меня дрессировать.

Выйдя из здания, я еще какое-то время стою на улице, пытаясь осознать удивительный факт. На работу меня всё-таки взяли!

Я возвращаюсь к Матвею.

– Мам, тебя можно поздравить?

– Да. Ты позвонил Павлу Александровичу?

– Конечно. Он ждет нас в школе.

Приехав по адресу, понимаю, что место, где собирается учится мой сын очень не простое.

Антонов встречает нас в вестибюле и провожает к директору. Он широко улыбается и явно рад, что я согласилась на его предложение.

В кабинете директора оказывается, что обучение платное – почти 80 000 рублей в месяц плюс комплект формы за 50 000 рублей. Такие расходы мне не по карману.

– Мы готовы оформить Вашего сына на стипендию. Павел Александрович очень рекомендовал мне взять Вашего ребенка.

– Я так понимаю, это из-за спортивных достижений?

– Не буду от Вас скрывать, владелец школы поставил перед нами задачу привезти награду с юношеских соревнований по смешанным видам единоборств. И Ваш сын имеет все шансы на победу.