Я резко остановилась на месте, сама не ожидая от себя таких действий. В голове пронеслась мысль, что надо хотя бы Алану поставить в известность о своем скоропостижном отъезде. И предупредить, чтобы она никому не говорила о нашем маленьком секрете и не выдавала мою связь с Амираном. И пришла мысль, как это дело провернуть.

— Что ты удумала? — пошипела родственница, словно змея, притянув меня за руку к себе.

— Мне надо в туалет, тетя, — мой голос был тихим и умоляющим и добавила, чтобы она уж точно не могла отказать, — очень нужно, иначе я могу не дотерпеть до автобуса.

По глазам женщины было видно, что она решает что-то в своей голове. Ее глаза цепко исследовали мое лицо, а потом она вдруг выдала тихим, но не менее зловещим голосом:

— Если только попробуешь выкинуть какую глупость, то я не отвечаю за страшные последствия после.

— Я поняла, — закивала головой как болванчик. — Никакой глупости.

И она вновь потащила меня за собой, только в нужном мне теперь направлении, и я очень молилась, чтобы там оказался хоть кто-то из-людей.

До двери уборной мы дошли довольно быстро. Тетя недовольно встала у дверей, а я поставила рядом с ней свой чемодана и вошла внутрь. Сразу слева от входа располагались ряды умывальников. А за поворотом мелькали кабинки туалетов.

Я нервно потерла руки, заходя в помещение, и, стараясь не выдать свое волнение, прикрыла за собой дверь. Внутри никого не было к моему большому сожалению.

Я прошлась и с надеждой заглядывала в каждую кабинку. Но только каждый раз убеждалась, что кроме меня здесь никого нет.

Закрылась в самой дальней кабинке и села на крышку белого друга. В моем положении неоткуда ждать помощи. Даже Амирана нельзя предупреждать в такой ситуации, он может меня просто не понять. Да и не выгодно ему будет, ведь это порушит все его планы.

Вновь сковали тело страх и безысходность. В голове звучали угрозы тети вперемешку с приказами Амирана. Как ни посмотри, но ждать мне помощи неоткуда.

И Алану никак не смогу предупредить, чтобы никому ничего не рассказывала, пытаясь помочь мне. А в ее помощи я не сомневалась.

Уронила лицо в ладони от отчаяния. Уже сделала выбор, но так ужасно на душе ещё никогда не было. Амиран говорил, чтобы всегда говорила ему о своих проблемах, но доверия к нему у меня нет. Да откуда этому доверию взяться, если он заставил меня подписать контракт этот под угрозой позора?

Но именно в этом момент безумно хотелось, чтобы мои проблемы решились сами собой. Или помог тот же Амиран, который даже не знает о моей ситуации. И позвонить не могу. Когда же тетя отдаст телефон? У меня ведь деньги на карте в приложении есть. Ими и воспользоваться можно в дороге.

Мама будет в шоке, когда узнает, что я приеду на автобусе. Такого еще не было.

Сердце разрывалось от обиды и безысходности положения.

Теперь прошлое казалось лживым и фальшивым временем. Столько лет жили под одной крышей, а в такую ожесточенность тети я бы никогда не поверила скажи кто об этом другой. Теперь я сама в этом убедилась на собственном примере. Понять бы причину такой перемены, попыталась бы поменять своё собственное поведение…

Точно, надо попробовать с ней поговорить! А что, если она просто не так поняла меня?

Да, надо поговорить с ней.

Подскочила на ноги от внезапного озарения. Мне надо постараться поговорить с родственницей, чтобы она поняла, что мы просто друг друга не так поняли. И все можно исправить.

Воодушевленная своей идеей открыла дверь кабинки и замерла на месте. Моя родственница стояла с перекошенным от злости лицом. В глубине ее глаз мелькнул жестокий огонь. А мои надежды рассыпались на мелкие кусочки.

— Тетя, — тихо выдохнула, понимая в глубине души, что моя попытка обречена на провал. — Давай немного поговорим о случившемся и…

— Молчи и слушай сюда, нахлебница, — не давая мне возможности хотя бы начать разговор, жена моего любимого дядя вновь вцепилась в мое плечо.

От неожиданности я вздрогнула и вскрикнула от стрельнувшей боли в руке. Но она даже не обратила на это внимание и сильнее притянула к себе. Я с трудом сдерживала слезы, рвущиеся наружу от такой несправедливости.

Глаза родственницы остановились в нескольких сантиметрах от моих. В них словно сама тьма клубилась, которая пыталась прокрасться в самую мою душу своей беспросветной темнотой.

Как бы я не рвалась отцепить руку тети от своей, ее пальцы сжимались сильнее будто она получала удовольствие от этого. Ее дыхание все еще отдавало запахом перегара, что вперемешку с излучаемым ею подавляющей мою волю энергетикой, давили на меня психически.

— Мне надоело тебе повторять, чтобы ты убиралась из нашей жизни. Навсегда, — чеканя каждое слово, выплевывала она со злостью. — Слышишь? Я больше не хочу слышать ни тебя, ни твоих родителей. Только и знаете, как паразитировать на чужом. Хватит и того, что все эти годы я тратила на тебя свои деньги, которые могла бы тратить на свою собственную дочь. В общем, не желаю больше видеть тебя.

— Почему вы так о моих родителях, тетя? — чувствую, как ужас нарастает внутри меня. — Они же ни в чем не виноваты.

— Потому что они возомнили, будто их дочурка должна учиться в большом городе. Думали, что смогут так выгоднее продать тебя замуж. Только не учли того факта, что деревенщина никому здесь не нужна.

Она закончила свою жестокую и беспощадную триаду.

Слова, произнесенные ею, были словно пощечина для меня. Мой мир рушился на глазах. Я представления не имела какие настоящие чувства испытывает ко мне родственница.

Шла будто в тумане, ведомая жестокой рукой родственницы, которая не желала отпускать мою многострадальную руку. Только боль физическую я не ощущала. Ее застилала боль душевная. Сердце изливалось кровью, словно исполосованное ножом.

У меня не осталось больше сил сопротивляться и я покорно шагала в нужном направлении. Мне хотелось оказаться как можно дальше от этого места и от этих людей.

Хотелось вообще стереть себе память и забыть последние четыре года своего обучения. Правду папа говорил, что большой город губит людей, меняет их не в лучшую сторону. А я верила и надеялась, что меня и моих близких это не коснется.

Глупая и наивная дурочка. Как же я жестоко ошибалась.

Словно во сне я показала оказавшиеся в моей руке билет и паспорт контролеру. Взобралась по ступенькам автобуса, как только он одобрительно записал мои данные в свой блокнот, и села на указанное мне место.

Я чувствовала себя роботом, который выполняет заданную заранее программу.

Через какое-то время комфортабельный автобус начал двигаться, а я провожала стеклянным взглядом фигуру женщины, которая столько лет скрывала свою ненависть ко мне.

В сознании всплыл тот факт, что и мобильный телефон она мне не отдала, но ту же вновь пропал.

За окном быстро мелькали безразличные ко всему высотные здания и яркие вывески.

Время для меня растянулось, словно жвачка, которая уже исчерпала свой вкус, но от которой невозможно было избавиться. Я не обращала на других пассажиров внимания, но боковым зрением улавливала их размазанные редкие движения по салону.

Мои чувства будто выключили. Только урчащий от голода живот порой издавал звуки, требуя немедленно наполнить его едой. Я даже не помнила, когда последний раз за последние два дня ела. То ранний подъем от звонка Аланы, то сборы на встречу с Амираном, то обсуждение нашего с ним контракта…

Перед глазами мелькнул образ Амирана, утверждающего, что сможет помочь мне в решении любой проблемы. Я отвернулась к окну, чтобы никто не заметил горьких слез, катившихся по моим щекам. Вытерла их быстрым движением руки, и дала себе мысленный подзатыльник.

Не стоило больше ни на кого надеяться. Амиран тоже не придет, чтобы решить мои проблемы. Как бы я на это не надеялась в глубине души. Он даже не узнает о моем отъезде, а когда узнает будет уже поздно — я буду далеко от него.

Прикусила изнутри щеку до боли, чтобы унять дрожь в руках и немного отогнать от себя мрачные мысли. Мне надо теперь доехать до дома.