Глаза у подруги горят от любопытства, но меньше всего мне хотелось бы болтать о ничего не значащих для меня людях, поэтому я только отмахиваюсь:

– Не начинай опять. Я просто осталась у него, потому что не успевала вернуться к комендантскому часу в Капсулу. К нему вообще невозможно успеть: в барах все веселье только начинается!

– Тебе лишь бы веселиться, – не упускает момента Хлои. – Вполне можно успеть нагуляться до десяти вечера, если не хочешь бросаться ночевать у первого встречного, как будто ты бездомная.

– Это явно не повод для «серьезных отношений», – продолжаю я, не обращая внимания на ее лекцию о морали. – Мне и так хватает проблем. Кроме Ребекки было еще кое-что: вчера в «Приме» я встретила одного из сторожевых псов своего папаши. Он явно следил за мной.

Я хмурюсь, снова вспоминая этот вечер, а Хлои округляет глаза:

– Но зачем? И у вас же уговор, он разве не знал?

– В том-то и дело, что прекрасно знал! – я со стуком ставлю пустую чашку кофе на изящный столик. – А вот я понятия не имею, что они с отцом затеяли. И это меня невероятно бесит!

У нас с отцом существует строгая договоренность: он и его ближайшее окружение, вроде Гаса, не посещают «мои» бары, кафе и прочие места отдыха в Луисвилле. А я, в свою очередь, не спрашиваю ничего об отцовских делах и не могу даже думать о том, чтобы появиться в «его» местах: дорогих ресторанах, бильярдных клубах и подобных пафосных заведениях для богатых и высокопоставленных людей. Этот договор никогда не нарушался. Он позволяет нам обоим вести ту жизнь, которая нас устраивает. Отец – крупный чиновник и один из учредителей Капсулы, он очень влиятельный человек, а я в его кругах никогда не вращалась. Я живу той простой, свободной и относительно безопасной жизнью, которая мне нужна. Отец никогда не вмешивается в нее.

А теперь вмешался, да еще и так: через своего помощника, как будто слишком занят, чтобы позвонить собственной единственной дочери! И я воспринимаю это как вызов.

– Я пойду в его ресторан, – говорю я Хлои. Это решение пришло мгновенно, и в ту же секунду я снова становлюсь спокойной, словно опять безмятежно созерцаю рассветное небо над капсулой.

Конечно же, Хлои разражается потоком негодующих восклицаний:

– Да ты с ума сошла? Ты же все еще больше усложнишь! Ты хочешь конфликта?!

– Нет. Я хочу все прояснить, мне не нравится, что отец наплевал на наши правила, – невозмутимо отвечаю я и начинаю перебирать в уме варианты самых роскошных нарядов для появления в пафосном ресторане. – Любой договор должен работать одинаково для обеих сторон, разве нет?

– Да, но это же мистер Норсуорт… – в это имя подруга вкладывает все возможное трепетание перед величием и властью моего отца.

– Это не значит, что ему можно делать все, что угодно, – с нажимом говорю я, хотя и знаю, что это звучит неубедительно. Ведь именно такое впечатление о себе у всех отец и создает. Но я все-таки его дочь, и бояться разозлить собственного отца не собираюсь.

Хлои не впечатлила моя решительность, она явно сомневается и побаивается, но долг лучшей подруги берет над ней верх:

– Может, пойдем хотя бы не сегодня? Я еще не отстрадала по своим проблемам с Сандаром.

– Почему же? Сегодня отличный день, и у нас как раз все равно нет работы на ближайшую неделю. Заодно выясним, почему.

Отец ведь не может не знать о задержке отбора в моей команде, если вообще не сам его организовал. А такое вполне может быть. Вопрос только, зачем.

– Но если не хочется, можешь не идти, – добавляю я. Хлои с яростным негодованием молчит и хмурит брови. «Никто еще не оскорблял меня сильнее», – читается в ее взгляде.

Готовность подруги поддержать меня приободряет лучше, чем выпитое кофе. Я не удерживаюсь и хихикаю:

– Ладно-ладно, признайся: ты просто тоже хочешь потусоваться в крутом заведении!

И со смехом уворачиваюсь от летящей в меня подушки.

– Ты ходишь по барам чаще, чем работаешь, – качает головой Хлои. Здешняя обстановка ее явно нервирует. Здесь царит непривычная для нас атмосфера: роскоши и чопорности.

– Еще скажи, что это плохо, – хихикаю я.

Мы с Хлои стоим у входа в принадлежащий отцу ресторан «Ассамблея». Всю дорогу до него Хлои посмеивалась над моим «пафосным» видом, но, выйдя из такси, она начинает сокрушаться, что сама слишком бедно оделась. Дамы, входящие внутрь после небольшого обмена любезностями с охраной ресторана, все разодеты в том же духе, что и я. Вечерние платья в пол, перчатки на руках. Их кавалеры не отстают: смокинги, дорогущие дизайнерские костюмы и кожаные ботинки, укладки воском волосок к волоску, аксессуары только из драгоценных металлов. Удушающая смесь элитных парфюмов висит в воздухе.

– Сборище пафосных индюков, – шепчу я подруге.

– Ты просто бесишься, что не одна ты так вырядилась, – пожимает плечами Хлои. Не вижу оснований ей возражать.

К этому вечеру я подготовилась со всей ответственностью. Днем я посетила салон красоты в Луисвилле. Яркий вечерний макияж, высокая прическа с ниспадающими по спине крупными блестящими локонами, золото с бриллиантами в ушах, на шее, руках. Туфли на шпильках. И мой «гвоздь программы» – золотистое платье в пол с лифом корсетного типа без бретелей и нескромным разрезом от самого бедра, сидящее просто превосходно. Оно стоило бешеных денег и довольно долго ждало своего «звездного» часа.

Хлои выглядит скромнее, но тоже очень стильно, по-взрослому, как настоящая дама. Я видела ее в платье и с гладкой аккуратной прической раньше буквально считанные разы. Обычно она даже не пытается усмирить свои буйные рыжие кудряшки, да и к макияжу не питает особой симпатии.

Внешний вид органично вписывает нас в местное общество, мы ничем не отличаемся от других богатых и роскошно выглядящих гостей ресторана. Уверена, мы могли бы без проблем пройти фейс-контроль в любое пафосное заведение. Тем не менее, приглашения для нас я все равно подготовила. У меня много хороших знакомых в этом городе, и достать пропуска в «Ассамблею» труда не составило.

Охранники на фейс-контроле видят нас впервые, что явно для них в диковинку. Поэтому мы удостаиваемся продолжительного молчаливо-пренебрежительного взгляда от них и долгого изучения пригласительных. Потом нас так же без улыбок и разговоров пропускают.

Я сразу тащу Хлои к барной стойке. Стойка здесь явно не рассчитана на посетителей, даже стульев рядом нет. Зато она, конечно, достойна нескольких секунд разглядывания: кажется, сделана она из какого-то прочного дерева и покрыта лаком. Как и остальные предметы интерьера ресторана.

– Дай хоть осмотреться! – безуспешно возмущается Хлои. – Лили! Да тут ни одного свободного столика!

– Дамы, садитесь за стол в соответствии с бронью, – степенно говорит нам мужчина за стойкой, не прекращая свое занятие: протирание огромным белоснежным платком малюсеньких бокалов. Видел бы это Берни из «Примы» – он искренне бы удивился, зачем. – Вам все принесут.

– А мы без столика, сэр! Два «Грязных Биззо», будьте добры. Если не затруднит, – копирую я его чопорный тон общения и достаю кошелек. Бармен смеривает меня свысока взглядом, который сразу напоминает мужчин на фейс-контроле:

– Мы такое не подаем.

Тот самый презрительный стиль, который так характерен подобным заведениям для «элитных людей». Любой человек из обслуживающего персонала ведет себя так, словно он чуть ли не владелец ресторана. При этом никаких объективных причин смотреть свысока на нас не имеется. Такие манеры сразу делают меня еще язвительнее:

– Тогда две «Маргариты», милорд.

– Такого тоже нет, – чуть ли не с удовольствием сообщает несносный бармен. Хлои приходит на помощь разгорающемуся пожару и тянет меня за руку:

– В общем, мы решили сначала потанцевать! – и оттаскивает от бара. – Ощущение как будто мы полные дуры, еще и пришедшие без приглашения. Шатаемся тут как две бродячие собаки, а свободных мест так и не вижу, – говорит она, продолжая куда-то бесцельно двигаться. – О, мужик, постой!