Купил виски, сигареты, заказал еду, остаток вечера бухал и ни о чём не думал. Как будто перегорело что-то в душе. Силы, желания, эмоции — всё исчезло. Остался только я и мои принципы. Кому они нужны, если рядом нет любимого человека? Хороший вопрос, ключевой. Ответа я не нашёл.

Проснулся от сильной головной боли. Выпил ибупром, заказал такси и отправился к родителям. Всё не было времени их навестить, иногда общался с мамой по телефону, отца привычно игнорировал. Но мне почему-то захотелось увидеть родной дом, вспомнить детство, обнять сестрёнку.

— Денька! Что ты здесь забыл? — Маша удивлённо таращит глаза, когда я захожу в квартиру.

— Ностальгия проснулась. Родители дома?

— Пока нет. Папа сейчас сам знаешь, у кого, — Маша никогда не называет любовницу отца по имени. — А мама в супермаркет пошла, скоро будет.

Иду в свою детскую комнату, улыбаюсь, как только вижу старые плакаты на стене, допотопный комп с пузатым монитором, серию книг “Чёрный котёнок”, которыми я зачитывался в одиннадцать лет. Здесь всё осталось по-прежнему, словно вернулся в беззаботную юношескую пору. На душе сразу теплеет, и тоска ненадолго исчезает. Маша стоит возле дверей, наблюдает за тем, как я роюсь в ящиках письменного стола, достаю старый дневник и бездумно его листаю. Был в моей жизни период, когда я писал стихи. Нелепые, без ритма и рифмы, но зато искренние и душевные.

— День, что случилось? — сестрёнка трогает меня за плечо, смотрит настороженно.

— Не верится, что в четырнадцать я строчил наивные стихи и посвящал их однокласснице, с которой сидел за одной партой. Валентинки ей подкидывал в портфель, домой провожал.

— Ты меня пугаешь.

— А потом узнал про любовницу отца. Стихи забросил, не тянуло больше сочинять наивные оды о великих чувствах. Окончательно меня добила мамина покорность. Она всё знала, но притворялась идеальной заботливой женой. Наши родители живут во лжи не один десяток лет. Не хочу повторять их ошибки.

— День, им нравится такая жизнь. Неужели ты не понимаешь?

— Нет.

— Ты слишком узко мыслишь. Мама живёт в комфорте и достатке, ей пофиг на измены мужа. А папа может трахаться с соседкой хоть до старости, но по вечерам он всегда возвращается в семью. Я не понимаю родительских отношений, но прекрасно вижу, что их устраивает нынешнее положение дел. Не суди о других по себе.

— Хрень всё это.

— Скажи уже, что случилось? К чему эта ванильная тоска по утраченному детству?

— Мы с Юлей расстались.

Маша одаривает меня лёгким подзатыльником, кривит губы и хмурится.

— Совсем сбрендил, братец?

— Что на тебя нашло? — поднимаю голос, потому что сестра переходит все грани дозволенного.

— Дурак ты, — бросает грустно. — Юля классная, зачем ты её бросил?

— Она меня обманула, — ввожу сестру в курс дела, только поддержки не получаю. Маша качает головой, смотрит на меня снисходительно.

— И что плохого сделала Юля? Она тебя даже не знала, когда согласилась на авантюру Руслана. А потом промолчала, потому что боялась расставания, дубина ты стоеросовая! Если уж на то пошло — затейником был Руслан, спектакль с переодеванием тоже он придумал, даже о свободных отношениях первым упомянул твой друг. Юля в чём виновата?

— Маш, я предательство не прощаю.

— Ой, какие мы пафосные, возвышенные, безгрешные! Говоришь так, словно ни разу никому не врал, и бизнес свой построил без малейшего жополизства и приспособленчества. Просто идеальный мужчина, как мне повезло родиться твоей сестрой, — Маша бесится, сарказм так и прёт из неё, в глазах сквозит осуждение. — Денька, я всегда тебя поддерживала, но сейчас ты меня раздражаешь. Придумал какие-то принципы, законсервировался в них и отталкиваешь людей, которые не соответствуют твоим завышенным требованиям.

— Неужели нужно забыть о том, что меня обманули?

— Да, именно так. Позволь людям быть людьми, а не роботами. Все врут и ошибаются, это нормально. Идеалов не существует. Денис, я тебя очень люблю, но на месте Юли я бы не смогла тебе доверять. Ухаживал, свидание на крыше устраивал, пылинки с неё сдувал, жить вместе хотел — а потом бросил из-за мелочи.

Я ничего не отвечаю. Через минуту домой возвращается мама, и наш разговор с сестрой заканчивается обоюдным непониманием. Сидим на кухне, общаемся с мамой. Она расспрашивает о работе, волнуется за моё здоровье. Ухожу до прихода отца. На улице достаю телефон и договариваюсь о встрече с Русланом.

Я зол. Предыдущую ночь почти не спал, обдумывал всё, что сказала Маша. Сестрёнка слишком импульсивная, самоуверенная, всегда говорит правду, даже меня не щадит. Есть в её словах доля правды. Я зациклился на прошлом, слишком строг к окружающим, выбираю истину и принципы, потому что по-другому не умею. Всех девушек я бросал первым. И находил весомые причины для разрыва. Может, проблема во мне, а не в других людях?

Захожу в паб, киваю Руслану. Гнев вспыхивает внутри, перед глазами мелькают красные вспышки. Я ведь до последнего считал Руслана лучшим другом. И он прекрасно знает, что я не прощу предательство, но всё равно решил надо мной подшутить.

— Давай перейдём сразу к делу, — цежу сквозь зубы. — Зачем ты придумал этот дешёвый спектакль?

— Не догадываешься? Хотел вернуть тебя к жизни, это же очевидно.

— Поздравляю, у тебя получилось. Только какой ценой?

— А это не имеет значения. Я знал, что ты будешь корчить из себя бедного и несчастного героя. Мы с Юлей — подлые предатели, а ты — невинная жертва. Только учти, Дэн, в чужом глазу ты соломинку видишь, а в своём бревна не замечаешь.

— На что ты намекаешь?

— Присвоил мои идеи, продинамил меня, когда создавал компанию, на звонки не отвечал, а потом вдруг объявился, лучшим другом называл. Двулично, не правда ли?

— Я уже извинился за это.

— Да, я помню. Но чем ты лучше Юли? Почему твои поступки достойны прощения, а её — нет?

— Наши отношения тебя не касаются.

— Окей. Я не жалею о том, что сделал. Ты перестал думать только о работе, влюбился в хорошую девушку, возобновил наше общение. Дэн, ты снова начал жить. Если бы не мой эксперимент, ты бы загнулся со своей компанией, в больничку бы попал из-за инсульта в тридцать пять. Есть у меня знакомые, которые вели такой же образ жизни, как ты, и теперь ходят к психотерапевту, от депрессии лечатся. Тебе я такой участи не желал, поэтому пошёл на крайние меры.

— Спасибо, огромное, Руслан. В ножки тебе теперь кланяться? — едко отвечаю. Слова друга задевают меня, бередят застарелые раны. Он прав. Сука, как же он прав. Но от этого мерзко и противно, хочется вмазать по его наглой самодовольной роже.

— Нет. Мне за Юлю обидно. Она ничего ужасного не сделала, просто поддержала меня, потому что так поступают настоящие друзья. Но тебе не понять — слишком сложно, идеальную картину мира порушить придётся.

— Рус, договоришься, — предупреждаю, всё ещё сдерживая свои скотские порывы.

— Готов опуститься до драки? Хорошо, только выйдём на улицу.

Руслан ухмыляется, встаёт и идёт на улицу. В висках шумит, руки так и чешутся. Сейчас я найду выход своему гневу, отыграюсь на друге-предателе. Мною руководят злость, отрицание, боль и презрение к себе, поэтому я забываю о здравом смысле, поддаюсь эмоциям.

На улице нас только двое. Руслан насмехается надо мной, хмыкает нарочито громко, и где-то на подкорке сознания понимаю, что он нарочно меня провоцирует, но сдержаться уже не могу. Бью бывшего друга в челюсть. Он отшатывается, сплёвывает на асфальт, снова поднимает голову и улыбается. Бью сильнее, разбиваю губу Руслана. Течёт кровь.

Что я творю? Он же не пытается дать сдачи, терпит, хочет узнать, как далеко я могу зайти.

— Ты с ума сошёл? — слышу родной голос, растерянно моргаю, не осознавая реальность, думая, что свихнулся. Мне уже чудится Юля. — Денис, за что? Зачем?

Но это и правда она. Подбегает к Руслану, обнимает за плечи, взволнованно всматривается в его лицо, достаёт из сумки бумажную салфетку и прикладывает к разбитой губе.