Режиссёр – Жан Беккер. Автор сценария – Себастьян Жапризо по роману Жоржа Монфоре «Дети болота». В главных ролях: Жак Вильре, Жак Гамблен, Андре Дюссолье, Мишель Серро, Изабель Карре и Эрик Кантона. Премьера во Франции – 3 марта 1999 г. Для коллекции «КИНОУРОЖАЙ» на русский язык фильм озвучивали: Денис Беспалый, Геннадий Новиков и Анна Левина. Режиссёр озвучания – Алексей Петрушин. Улучшенный перевод и продюсер проекта – Дмитрий Напалков.
«Я всегда удивляюсь, почему мои воспоминания связаны с той весной. Но, наверно, у всех так бывает: помним что-то из раннего детства… Но самое начало – это только фрагменты, отдельные образы. А потом, когда тебе исполняется четыре или пять, ты внезапно начинаешь жить по-настоящему. И всё это остаётся с тобой навсегда. Так что много лет спустя ты можешь рассказать целую историю…»
«Человек с поезда»
Когда я размышлял над тем, должен ли остаться фильм «Человек с поезда» в обновлённой коллекции, то главным аргументов «против» могла быть рефлексия, являющаяся квинтэссенцией этой киноработы. Рефлексию можно охарактеризовать как способность осознанно оценивать свои мысли, эмоции и поведение, анализировать принятые решения и перспективы. Сократ, например, считал рефлексию способом самопознания и самосовершенствования, доступным каждому человеку. С одной стороны, разрушительная рефлексия может быть очень опасной для психики, если она приводит к непрекращающемуся самокопанию и зацикливанию на своих проблемах. С другой стороны, именно рефлексия, используемая в меру, может помочь лучше понять себя и сделать шаг на новую высоту.
Через весь фильм красной нитью проходит стихотворение Луи Арагона «На новом мосту», один из его вариантов литературного перевода (Святослав 2, Стихи. ру) я использовал при озвучивании фильма на русский язык:
На Новом Мосту я встретил туманный образ того,
Кто в юности был так весел, кем вновь мне стать не дано.
На Новом Мосту я встретил средь лицемерья и лжи
Бедного парня, что верил в грёзы свои и мечты.
На Новом Мосту я встретил чистого сердцем, его,
Нищего – гордого этим… Того, кем мне стать не дано.
Увидел я, пораженный, образ другого себя,
В водах реки отраженный, в свете бесцветного дня.
На Новом Мосту я встретил в лохмотиях бедняка,
Который одним лишь бредил: как выжить наверняка.
На Новом Мосту я встретил другого, чужого меня,
Чью душу дьявол приметил, чьё сердце он взял для себя.
Еще несколько лет назад мне казалось, что это фильм-сожаление, заставляющий нас думать об упущенных возможностях. При всей неоднозначности концовки её точно нельзя назвать оптимистичной. Сейчас мне всё больше кажется, что это фильм-надежда о том, что никогда не поздно написать новую страницу в книге своей жизни. Порой нас угнетает то, что обстоятельства сильнее нас. Мы вынуждены уступать давлению происходящего, даже если это нас сильно дестабилизирует. В этом случае рефлексировать – это фактически наживать себе всю оставшуюся жизнь комплекс вины за то, что ты мог сделать, но не сделал.
В седьмом классе школы я прошёл жёсткий отбор кандидатов на поездку в США на целый год. Мама, дедушка и бабушка на семейном совете отговорили меня от этой идеи. И денег нужно было много, и отпускать меня во «вражеский лагерь» на такой долгий срок не хотелось. Помню, я был подавлен – ведь фактически меня не пустили, не дали мне возможность воспользоваться шансом. Упущенная возможность в моей жизни?
На последнем курсе обучения в ММА имени И. М. Сеченова я поехал на стажировку в Лондон. Это тоже было очень престижно, но на этот раз меня, наоборот, уговаривали, а потом почти пинком отправили на 5 недель в другую, чуждую моему восприятию страну. Я рассматривал эту поездку как ссылку, чувствовал себя совершенно инородным телом в туманном Альбионе и специально покупал французские журналы, чтобы близкая мне культура сглаживала мой стресс. Та же самая ситуация спустя несколько лет после «накрывшейся медным тазом» поездки в Америку, и моё отношение было уже другим. Мне было некомфортно. Я больше никогда уже не рассматривал возможность таких поездок. Получается, что мне для моего комфорта противопоказаны «командировки по приказу». Я сам должен выбирать, с кем, куда и насколько я хочу поехать. И сейчас я сам выбираю, куда ехать в отпуск, с кем и насколько.
Ещё одной своей упущенной возможностью в жизни можно считать то, что я так и не сделал «головокружительной карьеры». Хотя все предпосылки для этого были. В 33 года меня, тогда ещё кандидата наук, ректор Михаил Александрович Пальцев неожиданно назначил на пост ученого секретаря нашего вуза. До этого на этой должности работали только доктора медицинских наук. В одной из бесед мне было сказано, что меня готовят на должность проректора и заведующего нашей кафедрой, поэтому мне желательно ускориться с защитой докторской диссертации. А в 2009-м всё вдруг резко изменилось: М. А. Пальцева без объяснения причин уволил Минздрав, после чего мы прошли нелёгкий «переходный период» с исполняющим обязанности ректора Сергеем Витальевичем Грачёвым, а через 9 месяцев сверху пришёл приказ о назначении нового руководителя, с которым в силу ряда причин я сработаться не смог. Многие мои коллеги по ректорату «переобулись на лету» и «переформатировались», а я, столкнувшись с неприемлемыми для себя условиями работы и отношением к людям, сам написал заявление об уходе по собственному желанию. С первого раза мне отказали. Новоназначенный начальник отдела кадров даже пришёл ко мне для разговора: дескать, у руководства «нет к Вам вопросов», зачем уходить самому? Помню, что я ответил ему, что именно сейчас, «пока нет вопросов», самое время вернуться на своё прежнее основное место работы – на кафедру. Позже какие только слухи не доходил до меня: и про то, что я избил в приёмной проректора по науке (представляете себе картинку – московский доцент лупит профессора, недавно приехавшего из Саратова?), и про то, что я «психанул» и написал заявление после того, как новый ректор замахнулся на меня стулом у себя в кабинете… Ничего подобного, естественно, не было. Я повторно написал заявление об уходе, после чего оно было подписано, и моя административная карьера завершилась.
Хотя нет. Она могла бы обрести новый виток пять лет спустя, когда тяжело заболел заведующий нашей кафедрой профессор Сулимов, и я в течение почти года исполнял его обязанности. Помню, как на его похоронах в марте 2016-го многие жали мне руку как будущему руководителю. Но оказалось, что в своей предсмертной записке он написал, что хотел бы видеть на моём месте другого человека. Я тогда посчитал это знаком судьбы и отказался даже участвовать в возможной «предвыборной гонке», о чём объявил и вышестоящему начальству, и коллективу кафедры.
А в день своего 45-летия меня вызвал к себе нынешний ректор и предложил занять должность декана факультета (теперь она называлась – директор института). В этот раз я уже без колебаний отказался. Сплошные упущенные возможности! Или нет? Количество людей, провёрнутых через административную мясорубку и ставших никому не нужным фаршем с остатками человеческого достоинства за последнее десятилетие, поражает воображение. Те, кто смогли удержаться, сделали это лишь благодаря тому, что круглосуточно следовали «генеральной линии партии» в ущерб своим личным устремлениям и здравому смыслу.
