163
(Шильтбергер здесь явно имел в виду равнину Карабаг, лежащую между Куром и Араксом и в которой Шах-Рох провел зиму 823 (1420) года с своими вассалами, в числе коих находился шах ширванский Халил-Улла и брат его храбрый Минучер (Dorn, Schirvan-Schache, в Mem de l’Ac. de S. P. VI, 4, р. 579). Чтобы себе объяснить, каким образом Шильтбергер, так додго остававшийся в Армении и Грузии, мог скааать, что Кур назывался также Тигром, можно бы допустить с его стороны недоумение, происходившее от того, что Тигр орошает другую равнину карабагскую близ Баязита в азиатской Турции, а по сему самому и мог быть смешиваем с Араксом, берущим свое начало близ источников первого, а потом уже соединившимся с Куром. Но так как сия последняя река под именем Тигра является также у Барбаро (пер. Семенова, I, 65) и у Контарини (ibid. II, 67), то еще спрашивается, не имел ли Шильтбергер, подобно венецианским дипломатам, более основательные причины, чтобы применить к быстро текущему Куру название, которое, еще по Плинию (VI, 27) на индийском языке означало стрелу: (Qua tardior fluit Diglitto, unde concitatior a celeritate Tigris incipit vocari. Ita adpellant Medi sagittam. По Тифенталеру (ср.Forbiger 1. с. II, 66) стрела по персидски называется "Тир", а посему и река, по его мнению, собственно называлась не Тигрис, ио Тирис (Tiris), стало быть — именем, припоминающим нам, хотя подобозвучием наш Тирис (Tyris) "nullo tardior amne Tiras" Овидия (Ex Ponto, IV, 10, 47), т. е. Днестр. Если это сходство не чисто случайное, то оно служило бы подтверждением мнения, в пользу которого приведены были только что весьма уважительные доводы г Мюлленгофом (M. B. der Acad. zu Berlin, Aug. 1666 р 549 seqq), т. е. что Скифы Геродота принадлежали к иранскому племени.
Во всяком случае, ошибка наших путешественников была бы незначительна в сравнении с сделанной другими авторами, напр. Марко Поло (изд. Pauthier I, 7), который смешивает Тигр с Волгою, когда гсворит: "Et d’Oucaca (между Болгаром и Сараем) se partirent et passerent le gran flun de Tigeri et allerent par un desert qui est loin XVII jours". Та же ошибка встречается в донесении монаха Paschalis Victoriensis (Ann. min. VII, р. 256; cf Mosheim 1. с. р. 194): "Cum jam annum demoratus fuissem in praedicta Sarray civitate Sarracenorum imperii Tartarorum, in Vicaria Aquilonari, ubi ante annum tertium quidam frater noster Stepha nomine fuit passus venerabile martyrium per Sarracenos. Inde recedens in quoddam navigium cum Armenis per fluvium qui vocatur Tigris, per ripam maris Vatuc (Bakou) nomine usque Sarrachuk (Сарайчик, близ устья реки Урала) deveni per duodecim dietas".
164
Название это Армяне, подобно Туркам, явно заимствовали от Славян, которые искони так называли Германцев, или потому, как обыкновенно думают, что посление говорили языком непонятным, немым; или же, как допускает Шафарик (1. с. 1, 442, пр. 4), по примеру Кельтов, которыми поселившийся в Галлии германский народ назван был Неметами (Humboldt: Urbew. v. Hispanien, р. 103).
165
Город Сис окончательно был покорен Египтянами в 776 (1375) году геджры, хотя и прежде они неоднократно им овладевали, а именно в 1266, 1275 и 1298 годах (Weil, I, р. 55, 78, 213, 233). Кроме того, они часто проникали до его окрестностей, между прочим в 677 году геджры, т. е. в 1278 году (Weil, 1. е. 107; cf. Quatremere, I, 1 р. 166), соответствующем почти эпохе взятия Египтянами сего города, по Шильтбергеру, которому это известие могло быть передано его друзьями, Армянами, более чем какой-либо другой народ интересовавшимися в судьбе древней их столицы и резиденции их патриарха. Посему нет надобности думать, что и в этом случае Шильтбергер смешал магометанские годы с нашими, т. е. что он 655 год магометанской эры принял за 1277 нашего летоисчисления, тогда как по настоящему первый соответствовал 1257 году, в котором дела египетские были в таком расстройстве, что султан никак не мог думать о взятии Сиса.
Пусть армянские ученые решат, был ли город этот действительно покорен Египтянами в походе, предпринятом в 677 году под начальством известного Килавуна, который вскоре сам был возведен на престол мамелюками.
166
"Правда", говорит г. архимандрит Айвазовский, — "что св. Фаддей, один из 72 учеников Спасителя, и св. Варфоломей, один из 12 апостолов, первые проповедывали Евангелие в Армении; но обращение всех Армян в христианство последовало не ранее IV столетия стараниями св. Григория, прозванного за то Просветителем (Луссаворич), — в царствование Тиридата или Дртада. Но то, что Шильтбергер говорит в этой и следующих главах об этих двух личностях, содержит в себе такое множество басней, неточностей и ошибок, перемешанных с преданиями и историческими фактами, что всякий Армянин, хоть немного знакомый с историею своего края и своей церкви, почтет их не стоющими опровержения. "Quelques uns des details rapportes par Schiltberger sont d’une absurdite si frappante qu’on peut tres facilement conclure qu’il en etait enseigne par quelque pretre ou lais ignorant et superstitieux, ou meme par quelque catholique mal renseigne, a son tour, des traditions et des usages du pays, — je releverai cependant etc. "
Но сколь бы ни были бессмысленны по-видимому эти сказки, нельзя винить Шильтбергера в том, что он их выдумал или даже только переиначил. Так, напр., описанное им превращение Тиридата в кабана встречается уже в сочинении секретаря самого царя Агафанга и "кажется", как говорит г. Броссе (Hist de la Georgie, I, 97) "аллегорическим объяснением нравственного влияния, произведенного на Дртада угрызениями совести за преступление, совершенное им против святых женщин, которые, быв сначала предметами его сладострастия, сделались затем жертвами его ярости."
Вполне разделяя взгляд ученого академика, я, вместе с тем, слишком высоко ценю приговор, произнесенный достопочтенным г. архимандритом, чтобы не хлопотать о снисходительности столь компетентного судьи в пользу моего клиента за то, что он к добросовестному описанию того, что видел своими глазами, присовокупил столь много небылиц, по словам других лиц. Тем более мне казалось уместным заступиться за эту часть его эаписок потому, что она казалась лишнею и даже предосудительною самому издателю их, отзывающемуся о ней в предисловии своем (р. 25) следующим образом: Das ist die enzige Krankheit des sonst so kerngesunden bayerischen Reisewerks, der ihm anhaftende von Armeniern herruehrende Legendenkram.
Действительно, если даже к смешным подробностям, которые он передает своим современникам об обращении Армян и т. п., не применять известную фразу Прокла, что тем более глубокие истины скрываютcя в мифе, чем он кажется безрассуднее — я только замечу, что подобными баснями наш путешественник сообщает нам хорошее средство для пополнения наших сведений о нравственном и умственном состоянии народов, в среду коих он был брошен судьбою, ибо он этим заставляет нас следить за источниками их суеверных мнений, столь важными, как говорит Риттер (IX, 305), в отношении географическом: "und selbst so manche Quelle des thoerichtsten Aberglaubens ist in geographischer Hinsicht beachtungswerth".
Во всяком случае, Шильтбергер, в этой части своего труда, поступил не иначе как Геродот, и тем не менее никто, в наше время, уже не осмеливается ставить в упрек автору "Муз", что он повествование собственных наблюдений своих перемешал с рассказами, более или менее, по-видимому, бессмысленными, и что он даже был так простодушен, что не различал правдоподобного от того, что было совершенно невероятным. Тоже самое можно сказать о Марко Поло, который, хотя и убежден в том, что какой-то сапожник мог сдвинуть с места гору, тем не менее успел оказать такие услуги географии, что, в сем отношении, по мнению людей, основательно изучивших историю этой науки, императорский коммисар Кублей-хана не уступает Александру Македонскому и Христофору Колумбо (Walckenaer, Hist. gener. des voyages I, р. 52 cf Pauthier I, XCV).
