137
Река Иордан образуется из трех притоков — Баниаса, Дана и Гасбени: тем не менее многие писатели, начиная от Иосифа Флавия до Бурхгарта, выводили имя Иордан от его притоков Дан и мнимого — Иор. Нельзя поэтому винить Шильтбергера за то, что он не сообщил нам настоящей этимологии реки, называемой собственно по еврейски Иарден, текущий вниз.
138
Прекрасная равнина, где находился лагерь турецкого войска, посланного Баязитом на помощь молодому султану Фарадж, была, вероятно, долина Иерихонская, которую орошает Иордан, прорвавшийся предварительно, по выходе своем из озера Тибериадского или Генезаретского, чрез два известковые холма, о коих Юстин (XXXVI, 3) выражется почти таким же образом, как Шильтбергер, когда говорит: Est namque vallis quae continuis montibus quasi muro quodam clauditur.
Ныне прекрасная долина Иерихонская, прославленная Иосифом Флавием. (Bell. ІV, 8,3), как настоящий рай, как жилище богов (θεων χωριον, tractum divinum), далеко не ааслуживает таких похвал; тем не менее нужно только припомнить большое количество полезных растений sponte sus, производимых втой плодородной страною, равво какъ и остатки водопроводовъ, встречающихся в ней в разных местах, чтобы согласиться с Риттером (Palaestina, 500 seqq), что во время крестовых походов страаа сия, благодаря трудолюбию нового христианского населения своего, стала опять одним из прекрасных садов Палестины. Только я не понииаю, каким образом Шильтбергер мог поместить в этой долине гробницу св. Иакова и о каком именно святом сего имени он тут хотел говорить. Апостол Иаков, прозванный Старшим, был, по преданию, казнен на горе Сионской в том самом месте, где была затем построена церковь его имени, о которой говорит затем де Ланнуа (55) и сам Шильтбергер. Армяне, которым эта церковь принадлежит, знают, что голова святого перевезева была в Испанию, тогда как, по Кваресмию (Elucidatio T. S. II, 77, прив. Раумером 294), не одна только голова, но все тело апостола хранится в Компостелле. Касательно же гробницы апостола Иакова Младшего, она, по Даниилу (46) и де Ланнуа (52), находилась в долине Иосафатовой, недалеко от гробницы пророка Захарии, возле которой находились, по Шильтбергеру (см. выше), и смертные останки пророка Иакова. Кажется однако, что он собственно хотел тут сказать: jacob und zacharyas, der prophet, а не die propheten, так что и он, вероятно, имел в виду здесь гробницу апостола Иакова Младшего, который, по другому преданию, в день заточения Христа, только скрылся в памятнике, находящемся возле гробницы Захарии (Raumer, 1. с ). Но так как, по Шильтбергеру, гробница св. Иакова также находилась в долине Иерихонской, то спрашивается: не говорит ли он о сыне Алфея (Матф. X, 3; Лук VI, 15), которого болландисты и другие богословы различают от Иакова, сына Клеопы, признавая трех святых Иаковов, из коих считают третьим последнего, брате Господня и епископа иерусалимского, который, хотя и не принадлежал к числу 12 апостолов, но так был назван Павлом, в его послании к Галатам (I. 19), потому что не уступал им своим усердием, занимал их должности и пользовался величайшим уважением церкви.
139
В период крестовых походов святые места неоднократно переходили из рук в руки, но уже не были снова взяты у Египтян с тех пор, как султан Контус и его эмир Бейбарс выгнали Монголов из Сирии в 1260 году, соответствующем 658 магометанской эры. Не подозревая, что магометанские годы короче наших, Шильтбергер эти 658 лет прибавил к 622, истекшим по нашему исчислению от рождества Спасителя до геждры. Так как сумма этих двух чисел (658 + 622) как раз составляет 1280, то он мог себе вообразить, что это последнее число означало 658 год магометанской эры, от которого мусульмане не могли не считать восстановления своего владычества в Сирии и в Палестине, где до тех пор христиане имели решительный перевес. Так, напр., находим у Макризи (пер. Quatremere 1, 1. р. 98), что "в том же 658 году христиане Дамаска, получившие от Гулагу грамоту для свободного отправления своей веры, пили вино публично в месяц Рамадан, разливая его по улицам на платье мусульман и на врата мечетей. Прохаживаясь с крестом, они заставляли лавочников вставать и худо обходились с теми, которые не хотели этого сделать; они расхаживали по улицам с крестом и отправлялись в Мариинскую церковь, где говорились проповеди, посвященные их религии, и говорили громко: истинная вера, вера Мессии ныне торжествует. Раздраженные мусульмане жаловались губернатору, нааначенному Монголами, но этот чиновник обходился с ними с презрением и приказал даже многих из них наделить бастонадою. Напротив того, он осыпал почестями христианских священников, посещал их церкви и открыто покровительствовал их религии".
До какой степени несчастный случай изменил положение христиан, можно видеть из другого места, где Макризи описывает впечатление, произведенное в Дамаске письмом, написанным Контусом в Тибериаде (Tabarieh), немедленно после победы, одержанной им над Татарами: "Лишь только это письмо было получено, как жители предались самым живейшим выражениям радости. Они бросались на дома христиан, разграбляли их и разрушали все, что им попадалось под руки. Онн разворили церковь якобитов и также Мариинскую, которая была сожжена до тла. Они зарезали большое число христиан, а других обратили в рабство. Так онн мстили христианам за то, что они, во время владычества Татар, неоднократно замышляли истребить мусульман и разрушили мечети и минареты, находившиеся в соседстве их церквей: они публично звонили в колокола, совершали крестные ходы, пили вино на улицах и разливали его на мусульман".
Без сомнения, победа над Татарами положила конец всем подобным выходкам не толъко в Дамаске, но и в Палестнне. Шильтбергер поэтому не ошибся бы. Если бы, действительно, хотел считать возвращение святых мест под власть неверных с 658 года их эры.
140
Многие путешественники, посетившие Египет прежде, во время и после крестовых походов, говорят о бальзаме, который добывался там в саду Матарея, или Натарея, близ Каиро. Сильвестр-де-Саси прибавил к своему переводу "Описание Египта" Абд-Аллатифа разные заметки о произраставшем в Египте бальзаме, извлеченные из сочинений других европейских и восточных писателей. Он мог бы еще присовокупить к ним подробности, в которые по сему предмету входят Арнольд Любекский (1. с. 286), Флорентинский путешественник Фрескобальди и де Ланнуа (изд. Mons, 46 и 53). Последний говорит, между прочим, что, в бытность его в Каире, патриарх Индии подарил ему "une fiole de fin balme de la vigne, ou il croist dont il est en partie seignour". Рыцарю также известно предание, упомянутое уже Брокардом (T. S. descriptio, ed. Grinaeus, 1532. р. 311), что "les vignes de balsme qui soulaient etre en la rue Engady" (на западном берегу Мертвого моря; Ritter, Palaestina, I, 650) были переведены оттуда египетскою царицею Клеопатрою "en Babylone", т. е. в Каиро.
Легко может статься, что Шильтбергер, который был в Египте и Сирии около того же времени, когда страны эти были посещены рыцарем де Ланнуа, знал также это предание. Еще более мне кажется вероятным, что и ему, подобно тому, как епископу любекскому, передавали легенду, по которой бальзамовые деревья с тех пор только вачали произрастать в саду Матарийском, когда пресв. Богородица, во время своего бегства от преследования Ирода, полоскала пеленки младенца Иисуса в ручье, орошавшем эту местность, которую можно назвать с Норовым (Путеш. по Египту и Нубии, 1, 232) мирным оазисом, осененным веселою рощею. Уже Макризи (Silv. de Sacy, 1. с.) применяет в Матарее тот же самый рассказ, прибавляя, что "с тех пор бальзамовое дерево вывелось из области Иорданской, где оно дотоле исключительно встречалось". Таково было, действительно, обыкновенное мнение в древности, как мы это узнаем от Страбона (XVI, 2, 41) и Плиния (H. N. XII, 54), по которому это растение разводилось в царском саду иерихонском. Менее достоверно, что это растение совершенно вывелось в Иудее после времен Клеопатры и Августа. По крайней мере св. Виллибальд (Hodoepor. S. Will. ap. Can. II, 1. р. 113 прив. С. де Саси, 91), посетивший святые места около 765 года, мог еще покупать в Иерусалиме бальзам, тогда как, по Буркгарту (Raisen, стр. 564), ныне еще в окрестностях Тибериады выжимают бальзамовое масло из растения, похожего на огурец и собираемого с такого же дерева, которое доставляет бальзам меккский. Достоверно только то, что ныне еще приготовляют в Палестине бальзам из другого растения (myrobalsamum), который продается суеверным поклонникам вместо настоящего (opobalsamum), хотя он не отличается качествами сего последнего. Мы узнаем от Шильтбергера, что тогдашние торговцы и аптекари похожи были на нынешних, и что он был осторожнее, чем бывают ныне еще многие из покупающих палестинский бальзам.
